— …покончить с собой? Да, иногда хочется.
— Я не это имела в виду, но… э… да, я понимаю… — Лилла жмет плечами и сочувственно склоняет голову набок. — Бедняжка! Ну, ты приходишь сюда… и чем занимаешься?
— Просто сижу, — отвечает Анна. — И все. Поднимаюсь на чердак и сижу в кресле.
— По нескольку часов? — Лилла явно недоумевает.
Анна жмет плечами.
— Мне становится легче.
— Правда? Отчего?
— Не знаю. Просто становится.
Девушка не собирается вдаваться в подробности. Она ничего не обязана объяснять. Анна убеждается, что напрасно рассчитывала на искреннее сочувствие, приведя Лиллу сюда. Некоторым людям никогда не понять, отчего Анна испытывает облегчение в окружении вещей Бенджамена и на что похожа мимолетная, но несомненная радость, которую она ощущает, если удается забыть о смерти ребенка. Несколько мгновений этой радости — вполне достаточная награда, ради которой стоит просиживать на чердаке часами.
— Даже не представляю. В смысле, как ты себя чувствуешь. Честно говоря, не понимаю, зачем ты здесь сидишь. Не понимаю, как старые детские вещи могут помочь.
— Я тоже не понимаю, но они меня успокаивают.
— Ладно, если ты так говоришь… — Лилла жмет плечами.
— Что? — Анна смеется. — Не веришь?
— Верю, верю. Просто думаю, что это не вполне здраво. Как-то… немного жутко. Но откуда мне знать… — Она замолкает, улыбается и кладет руку на плечо Анны. — Я не вправе судить, ведь я — не ты. Я никогда не страдала от депрессии и не хотела покончить с собой. Некоторые вещи выше моего понимания. Я даже никогда не думала о том, чтобы завести детей, я их не особенно люблю. Поэтому я и не могу представить, что ты чувствуешь.
— Не можешь, — соглашается Анна. — И никто не может.
67
В субботу вдруг приезжает Патрик.
В ресторане в этот день никто не забронировал столики, и отец, предвидя спокойный вечер, дал мне отгул. На улице сыро, поэтому мы с Анной большую часть времени провели в гостиной, бездельничая перед телевизором и лопая попкорн. Лилла появилась только утром, страдая от чудовищного похмелья. Она выпила таблетки, сварила кофе и немедленно отправилась наверх.
Мы уже досматриваем третий фильм, когда раздается громкий стук в дверь. Мы с Анной переглядываемся, как испуганные дети.
— Блин. — Анна хихикает, садится и оправляет одежду. — Кто это?
— Не знаю. По выходным я телепатию отключаю.
Снова стук. Анна поднимает брови.
— Иди посмотри. — Она толкает меня локтем.
Я театрально вздыхаю, встаю, набросив одеяло на голову Анне, и выхожу в коридор.
На крыльце стоит Патрик. Он хмурится и грозно смотрит, скрестив руки на груди.
— Где Лилла? — спрашивает он, и я чую запах перегара. Патрик нетвердо держится на ногах.
— Чего тебе надо? — спрашиваю я. — Лилла тебя приглашала?
— Приглашала? — он смеется. — С каких пор нужно приглашение, чтобы навестить свою девушку?
Анна подходит к двери и становится за моей спиной. Я жестом прошу ее отойти.
— Слушай, старик. Ты пьян и не в лучшем виде, чтобы требовать встречи с Лиллой. Она только разозлится. Может, заглянешь как-нибудь в другой раз, когда протрезвеешь, а предварительно позвонишь?
Я говорю наобум. Не исключаю, что Лилла сидит наверху и ждет; она, возможно, сама ему позвонила и пригласила, но отчего-то я сомневаюсь. У Патрика раздосадованный вид человека, который знает, что он нежеланный гость. Несколько секунд он смотрит себе под ноги, и я догадываюсь, что вариантов два. Он или утихнет и уйдет, или выкинет какую-нибудь глупость. Патрик поднимает голову. Лицо покраснело, губы искривились в злой усмешке. Видимо, он предпочел второй вариант.
— Слушай, ты, придурок, — говорит он. — Не трахай мне мозги и не указывай, что можно и чего нельзя. Я в твоих гребаных советах не нуждаюсь. Иди и скажи Лилле, что я здесь.
Он придвигается ближе, почти вплотную. Сердце у меня начинает колотиться, пальцы пощипывает от прилива адреналина. Хотя Патрик крупнее почти вдвое и накачан как тяжелоатлет, я не отказался бы от драки месяц назад, когда считал, что он и есть главная причина моих проблем. И, возможно, даже сумел бы отвесить ему пару мощных ударов. От отчаяния люди становятся на редкость бесстрашными. Я частенько представлял, какое удовольствие получу, если врежу Патрику кулаком по роже. Но сейчас шансов точно нет. Я хочу вернуться в дом и смотреть телевизор дальше. Мне плевать, я больше не ненавижу Патрика, даже немного жалею его. А при нехватке боевой ярости перевес явно будет не на моей стороне.
— Патрик, кончай ругаться, — говорю-то я уверенно, а вот чувствую себя… — И остынь. Что-то ты слишком лихо начал. Лилле это не понравится, сам знаешь.
Я блефую, но, кажется, Патрик задумывается. Он отступает и миролюбиво вскидывает обе руки.
— Сходи и позови ее, ладно? Я хочу поговорить. Просто скажи, что я пришел.
Он смотрит на меня налитыми кровью, отчаянными глазами, и я сочувствую ему еще сильнее. Отчаяние непривлекательно, и я не сомневаюсь, что Лилла не откликнется, не проявит уважения к чужим страданиям. Патрик тратит время даром и лишь усугубляет ситуацию.
— Подожди тут, — говорю я. — Я сейчас.
Оставляю Патрика на крыльце и запираю дверь, ничуть не смущаясь, что он услышит щелчок замка. Анна стоит на пороге гостиной, и я тихонько объясняю, что случилось, а затем поднимаюсь к Лилле.
Она отнюдь не приходит в восторг, узнав, что Патрик явился с визитом.
— Блин, — говорит она, закатывая глаза. — Ты сказал, что я дома?
— Я не сказал сразу, что тебя нет. Вряд ли он теперь поверит, что ты якобы куда-то вышла.
— Задолбало… — бормочет Лилла, встает и шлепает к зеркалу. Она проводит пальцами по волосам и вздыхает. — Я отвратительно выгляжу.
На ней просторная футболка, волосы растрепаны. Лилла начинает возиться с расческой и заколками.
— Лилла, тебе, блин, не все равно, как ты выглядишь? Я думал, ты Патрика больше видеть не хочешь.
— Это вопрос гордости, — отвечает она, снимает футболку и надевает черный короткий топик.
Я озадаченно и с удивлением наблюдаю, как Лилла перебирает шмотки.
— В чем смысл? Какая разница, что он подумает? Разве ты не хочешь его отшить раз и навсегда?
— Что? — Она гневно вскидывает голову. — Ты вообще о чем?
— Если ты выйдешь к Патрику красоткой, то не поправишь дела.
— Тим, заткнись, ладно? Не лезь, куда не просят.
— Да, ты права. Я заткнусь. В первую очередь потому, что мне все равно.
Лилла перестает перебирать вещи, подходит ближе, почти вплотную, кладет руку на плечо.
— А вот и не все равно. Я знаю.
Я не спешу вниз. Более того, я намерен вернуться в гостиную, к Анне, но, спустившись, вижу, что входная дверь распахнута, а Патрик пьяно нависает над Лиллой и крепко держит за руку.
Я останавливаюсь, чтобы убедиться, что ей ничего не грозит.
— Хватит, — требует Лилла, отстраняясь. — Уходи. Поговорим, когда проспишься.
— Что? — спрашивает он. — Я для тебя плох стал, что ли, как только ты перебралась в Фэрвью? Не желаешь разговаривать с собственным парнем?
— Не говори ерунды, Патрик, ты больше не мой парень. Мы расстались, ты забыл? Ты, конечно, дурак, но все-таки, наверное, понимаешь слово «расстались».
Лилла вздрагивает, потому что он грубо притягивает ее к себе, заметно усилив хватку.
— Эй! — вмешиваюсь я, шагнув вперед.
— Что, ты для меня слишком хороша, да, Лил? Думаешь, ты собой что-то такое представляешь? Типа, если у тебя большой дом, то ты самая умная? Ну, я бы на твоем месте не торопился. Твои новые соседи в курсе, что ты теперь нищая? Они знают, что ты вылетела с работы? Или ты забыла рассказать?
— Отвали, Патрик. Езжай домой. — Лилла держится смело, но голос выдает смущение, даже тревогу.
— Старик, перестань, отпусти. — Я кладу руку ему на плечо, пытаясь говорить спокойно и рассудительно. — Не делай ничего такого, о чем потом пожалеешь.
Он не обращает на меня внимания. Крепко держа Лиллу, он тащит ее с крыльца.
— Блин, Патрик, какого хрена…
— Я просто хочу поговорить, — горячо заявляет он. — Просто хочу поговорить, а ты ведешь себя как полная стерва.
Я догоняю и втискиваюсь между ними, так что он вынужден отпустить Лиллу.
— Отвали! — орет Патрик. — Отвали и оставь нас в покое, ты, тупой лузер!
Он снова тянется к Лилле, и я хватаю его за плечо, чтобы отстранить, но он сильнее, чем я, и вдобавок пьян и зол, поэтому моя попытка терпит неудачу. Одной рукой Патрик хватают Лиллу, а другой размахивается и бьет меня прямо под ложечку. Удар выходит вполсилы, тыльной стороной руки, но все-таки больно черт знает как, я задыхаюсь и складываюсь пополам, пытаясь перевести дух.
