С крыльца раздается крик, от которого мы замираем. Это Анна. Громко и возмущенно она требует:
— Отпусти ее сейчас же и убирайся с моего участка!
Я и не думал, что она способна так сердиться. От испуга я забываю о боли и смотрю на Анну. Глаза у девушки горят, щеки раскраснелись. В ярости она величественна.
— Как ты смеешь сюда врываться и хулиганить! Немедленно убирайся! Сию секунду! Иначе я вызову полицию!
Патрик, кажется, тоже испуган, как будто не верит, что эта хрупкая белокурая девушка на крыльце имеет какое-то право голоса. Он выпускает Лиллу, переводит взгляд с меня на Анну. Я вижу, как он усиленно думает и взвешивает разные варианты. Остаться и завязать драку — или уйти, пока события не обернулись к худшему? У Анны в руках телефон, который она показывает Патрику. Лилла скрещивает руки на груди и буквально пронизывает Патрика взглядом.
— Ладно, ладно, — произносит Патрик, — не надо никуда звонить, я ухожу.
Он отступает на шаг, но внезапно останавливается, быстро подходит ко мне, хватает за рубашку и притягивает так близко, что я чувствую на себе его дыхание и запах того, что он там пил.
— Берегись, ублюдок. Не лезь в мои дела.
— И не собираюсь, — отвечаю я. — Я вообще тебя видеть не хочу.
Он меня отталкивает, и я с трудом удерживаюсь на ногах.
Патрик, пошатываясь, бредет к калитке, совсем расклеившись. Зрелище довольно жалкое, и на безопасном расстоянии Патрик кажется смешным, а не грозным.
Прежде чем перейти дорогу, он снова останавливается и тычет пальцем в мою сторону.
— Я за тобой наблюдаю, Тим Элисон. Ах ты сукин сын. Я за тобой наблюдаю.
Когда он уходит, мы с девушками идем на кухню пить кофе.
— Однако неожиданное приключение, — говорю я. — В какой канаве ты его подобрала, Лилла?
— Он не такой, правда, — отвечает она.
— Да уж вижу, — с досадой отзываюсь я. Ревность прошла, но как досадно, что Лилла по-прежнему заступается за Патрика. — Других слов, честно говоря, не подберу. Что он там такое плел про твою работу? Ты действительно не сказала, что тебя уволили.
Лилла вспыхивает.
— Всё сложно. Со мной нечестно обошлись. Я не сказала, потому что ты бы обвинил меня. И вообще не важно… — Она поворачивается к Анне. — Извини, я никогда раньше не видела, чтобы Патрик так себя вел.
— Наверное, он просто один раз сорвался, — дипломатично отзывается Анна.
— Вот именно, — подтверждает Лилла. — Завтра, конечно, он раскается, позвонит и извинится.
— А я, блин, надеюсь, что нет! — Я вспоминаю вечер, когда увидел Патрика в пабе, а потом на тропинке заподозрил, что меня преследуют. — По-моему, ты его плохо знаешь, Лилла.
68
На следующее утро, впервые за несколько недель, я встаю чуть свет, чтобы покататься. Воздух прохладен, но вода теплая, и, оказавшись на берегу, я забываю обо всем, кроме волн, собственного тела, неба и моря. Я в полной мере наслаждаюсь жизнью, лишь когда катаюсь на доске или занимаюсь сексом, когда подхвачен мгновенным порывом. Шагая по пляжу, я предаюсь мыслям, которые всегда посещают меня после удачного катания: браню себя за то, что забыл, как это прекрасно. Хороший серфинг с утра пораньше способен задать надолго радужное настроение. Я клянусь себе, что постараюсь приходить почаще — каждый день, если получится.
Вернувшись в Фэрвью, я бегом поднимаюсь к Анне. В комнате темно, шторы опущены. Я тихонько раздеваюсь, залезаю под одеяло и обнимаю Анну. Прижаться к ней — все равно что погрузиться в ароматную ванну.
— Ой, — бормочет она, — ты холодный.
— Ну так согрей меня.
Анна поворачивается ко мне и обнимает.
Я иду на кухню и готовлю на троих яичницу с беконом и жареными грибами, потом опять поднимаюсь и говорю девушкам, что завтрак на столе. Лилла появляется в халате, на вид она гораздо свежее, чем вчера. Вскоре выходит и Анна. Волосы у нее влажные после душа. Мы улыбаемся друг другу.
— Эй, перестаньте, — просит Лилла. — Хватит друг на друга смотреть, и так тошно.
Каждый получает по огромной порции, и никто не отказывается от добавки. После завтрака Лилла варит кофе, и мы, довольные и сытые, сидим за столом.
— Давайте устроим вечеринку, — предлагает Лилла.
— Совсем недавно устраивали.
— Нет, я имею в виду — небольшой дружеский ужин. Это же другое. — Она застенчиво улыбается и смотрит на Анну. — Я вот подумала: нужно пригласить твоих друзей. Того парня, с которым я познакомилась на вечеринке… Маркус, кажется? И его сестру.
— Фиону.
— Да. Они, по-моему, приятные ребята.
— Очень приятные, — отвечает Анна, явно озадаченная. — Но я не уверена…
— Погоди-погоди, — перебивает Лилла. — Сначала я задам один важный вопрос… — Она ухмыляется. — У Маркуса есть девушка?
— Шутишь? — говорю я. — Ты еще не успела избавиться от Патрика.
— Я уже избавилась от Патрика и не виновата, что он никак не осознает этот факт.
— Не хочешь побыть одна хотя бы недельку? — намекаю я. — Разобраться в себе и все такое?
— Не городи чушь. Оставшись одна, я в себе не разберусь — пойму только то, что мне одиноко. И я хочу секса, — добавляет Лилла.
— О Господи.
— Не будь таким чопорным, Тим. Почему я не имею права искать свою большую любовь? Я скучаю одна и открыто это признаю. Быть одной неинтересно. — Она жмет плечами. — Я просто подумала, что Маркус очень милый. Он настоящий мужчина. Кому повредит, если мы познакомимся поближе? Я же не собираюсь женить его на себе или что-нибудь такое. Чем плохо познакомиться с новым человеком, так сказать, расширить круг…
Я смотрю на Анну, но трудно понять, расстроена она или нет. Впрочем, я не сомневаюсь, что от идеи она не в восторге. Анна делает какой-то неопределенный жест.
— Что? — уточняет Лилла, глядя на нее. — Я тебя задела? У вас с Маркусом что-то было?
— Нет, — отвечает Анна. — И у него нет девушки. А еще он очень застенчивый.
— Да ничего страшного, — говорит Лилла. — Застенчивые мне нравятся, уж с этим я как-нибудь справлюсь. Сама я от застенчивости не страдаю, поэтому не возражаю, если мой парень будет застенчивым. Инь и янь, кармический баланс и все такое.
— Ну не знаю. Он не из тех, кто любит… как бы сказать… свидания вслепую. Намеренные встречи.
— Ничего такого, честное слово, — уверяет Лилла. — Мы устроим обычный дружеский ужин. Я не собираюсь афишировать свои намерения. Если получится, значит, получится. Если нет, значит, нет. Без обид.
— Тогда, пожалуй, я его действительно приглашу, — говорит Анна. — Наверное, ты права. Ничего тут нет плохого.
— Конечно, ничего плохого! Будет весело! — Лилла встает, хватает со столика телефон и протягивает Анне. — Позвони поскорей.
— Только не сейчас. Потом. Еще слишком рано.
— Сегодня?
— Может быть.
— Ну пожалуйста.
— Хорошо. Сегодня, но позже.
— Обещаешь?
— Да.
69
Она выполняет просьбу Лиллы и звонит Маркусу. Он соглашается прийти на ужин в следующие выходные. Когда Анна говорит, что там будет Лилла, которая сейчас у них живет, у Маркуса слегка меняются интонации и явно появляется интерес.
Анна сама не знает, отчего ей это неприятно, да и вообще — какие у нее права на Маркуса? Она совершенно не против, если он однажды влюбится. Особенно теперь, когда она с Тимом. И все-таки Анна чувствует себя выбитой из колеи и целое утро дуется.
Днем Лилла предлагает вместе поехать в Мэнли.
— В Корсо концерт. И погода просто супер. Самое оно, чтобы выпить пива.
Тим сначала радуется, а потом смотрит на Анну, как будто не сразу вспомнив, что она не может выйти из дома. Он качает головой.
— Нет. Давайте лучше останемся.
— Что? Ты шутишь? С каких пор ты стал домоседом? Брось, погода отличная, надо развлекаться!
— Я останусь, а вы езжайте, — говорит Анна. — Тим, правда, я не возражаю, — добавляет она как можно бодрее. — У меня все равно кое-какие дела.
— Да перестань, Анна, — настаивает Лилла, хватает девушку за руку и буквально приплясывает вокруг. — Поехали, повеселимся!
Хотя слова и действия Лиллы кажутся вполне дружескими, ее взгляд холоден, и это не дает Анне покоя, заставляет задуматься, какую хитрость та затеяла. Лилла как будто играет роль. Впрочем, непонятно, какую и зачем.
— Нет. Правда. — Анна отстраняется.
— Тогда я тоже останусь и помогу тебе с делами, — предлагает Тим.
Анна качает головой и натянуто улыбается.
— Нет-нет, развлекайся. Я побуду одна, ничего страшного.
— Ты уверена?
Видно, что он радуется. Хотя Анна этого и не выказывает — нельзя же держать Тима взаперти только потому, что она сама никуда не выходит, но все-таки ей досадно.
