— А когда ты вернешься?
— Пока не знаю.
Он хихикнул и отодвинулся:
— Нет, ты меня в самом деле считаешь дураком? Ты думаешь, я позволю тебе… — В этот момент в дверь постучали. — Да, — крикнул Лева с недовольством, в комнату вошел парень, из тех, что недавно уезжал. — Что? — хмуро поинтересовался всемогущий. Парень стрельнул глазами в мою сторону, по-кошачьи мягко приблизился и что-то зашептал, наклонясь к хозяйскому уху. Ухо шевельнулось, а брови поползли вверх, Лева был удивлен. — Ты хорошо посмотрел? — спросил с сомнением. Парень кивнул, всем своим видом давая понять, что хозяйское недоверие больно ранит. — Иди, — махнул Лева рукой, и парень исчез, а всемогущий задумался. Он терпеть не мог ситуаций, которых не понимал. Похоже, сейчас одна из них. Ему не хотелось делиться своими сомнениями, раз уж предполагалось, что он обычно зрит на три метра в глубину и даже обладает даром предвидения (с этой целью он часто посещал гадалок и экстрасенсов), но пришлось, потому что загадок Лева на самом деле не любил и даже слегка их побаивался.
— Труп исчез, — лаконично сообщил он.
— Ничего удивительного, — пожала я плечами, хотя, конечно, удивилась. Если бы труп обнаружила милиция, там было бы столпотворение, то есть парень немедленно бы об этом узнал. Сам труп деться никуда не мог, выходит, либо его успел вывезти Юра, либо наконец-то объявился Аркадий. Конечно, был еще убийца, но как-то не верилось, что ему вдруг понадобился труп. Лева взирал с сомнением, а я вздохнула:
— Поймешь ты наконец, что…
— Ты с ним спишь? — перебил он.
— С кем? — разозлилась я.
— С этим уродом в чулане.
— Конечно, нет. С какой стати?
— Смотри мне в глаза. — Я посмотрела. Лева искренне считал, что под его взглядом соврать невозможно, представляю, сколько людей этим пользовалось. — Поклянись, — решил он подстраховаться на этот раз.
— Клянусь, — с готовностью ответила я.
— Ты любишь меня?
— Конечно. И я выйду за тебя замуж. Осенью. Скажем, в начале ноября. Хорошо?
— Почему в ноябре? — нахмурился он.
— Тогда в октябре. Октябрь тебе подходит?
— И не думай, что сможешь сбежать от меня.
— Даже не мечтаю.
Не успела я порадоваться, что в этот раз обошлось без грома небесного, метания молний и земного сотрясения, как поняла: радовалась рано.
— Я люблю тебя, — страстно прошептал былой возлюбленный и вознамерился это доказать.
— Лева, — позвала я сурово, запрокидываясь на спину под его весом. Ситуация складывалась скверная: кричать — дело зряшное, драться с ним глупо, раз ясно заранее, что он победит, и я сделала то, что было и глупо, и бесполезно, то есть заревела от тоски и жалости к себе. Разумеется, Леву это не остановило, он отчаянно жаждал близости, а я отчаянно ревела и вдруг услышала:
— Придется тебе потерпеть до следующего раза. — Произнес это не Лева, так как в тот момент он просто не мог ничего произнести. Увернувшись от его губ, я приподняла голову и увидела Сашу. Он стоял рядом и легонько похлопывал Леву по плечу. — Слышь, мужик…
Сказать, что Лева обалдел от такой наглости, — значит исказить истину, тут любой бы обалдел, а такой тип, как мой бывший возлюбленный… В общем, он открыл рот, да так и замер, правда, глазами зло посверкивал и уже собрался с силами, чтобы ответить, но Саша ему такой возможности не дал, взял и стукнул по затылку, да не кулаком, а пистолетом, который держал в руке. Лева обиженно хрюкнул и ткнулся носом в подушку, а я смогла из-под него выбраться, к великой своей радости.
— Извини, что кайф поломал, — пожал Саша плечами.
— О каком кайфе речь? — возмутилась я.
— Но он вроде твой дружок.
— У каждого в жизни отыщется пара ошибок. Это одна из них. А как ты из чулана выбрался?
— Это несложно. Сейчас надо из дома сматываться. Пошли,
Мы спешно покинули комнату, я двигалась с опаской, Саша довольно уверенно. В доме стояла тишина, нарушаемая лишь биением часов в холле да стуком моего сердца, готового поспорить с часами, по громкости, я имею в виду. В этот момент кто-то поднялся да крыльцо, потянул на себя дверь, и Саша, держа меня за руку, нырнул в боковой коридор, сделав знак молчать. Через минуту выяснилось, что в доме был еще один выход, мы благополучно покинули его и начали взбираться по склону горы. Когда я решила, что мы почти в безопасности, внизу раздался выстрел. Для начала я подпрыгнула, а потом изготовилась кричать, но Саша предупредил:
— Не вздумай. — И я моментально прикрыла рот. Он устроился за ближайшим кустом и принялся наблюдать за домом.
— Разве не разумнее будет унести отсюда ноги? — не без гнева вопросила я, на что он ответил:
— Надо же понять, что происходит.
Я тоже уставилась на дом и добросовестно пялилась на него довольно долгое время, но ничего не поняла, надеюсь, Саше повезло больше. Он наконец-то выпрямился и сказал:
— Пошли.
Шли мы долго, и каждый пребывал в задумчивости. Тишину нарушила я.
— Что будем делать? — задала я совершенно неоригинальный вопрос, но, по понятным причинам, очень для меня важный.
— Сматываться надо, — пожал плечами Саша.
— Как сматываться? — растерялась я, то есть я бы с удовольствием смоталась, но ведь Родина в лице Аркадия вряд ли такое позволит, раз у них операция. — Меня посадят в тюрьму, — жалобно сообщила я, сие на Сашу особого впечатления не произвело, впрочем, с какой стати ему впечатляться, раз посадят не его, а меня.
Вспомнив об Аркадии, я мгновенно воспылала сильнейшим гневом: где его, интересно, черти носят? Ночью меня едва не убили, а ему и горя мало. Теперь появился Лева… Что за организация такая, у них под носом черт-те что творится, они же знать ничего не знают, а мне рискуй головой.
— Это ужасно, — вздохнула я.
— Что? — спросил Саша, а я сообразила, что последнюю фразу произнесла вслух.
— Все, — была я предельно лаконична.
— Да ладно, — утешил он, — не все так скверно.
— Откуда у тебя пистолет? — спросила я немного некстати и тут же начала волноваться.
— Позаимствовал у мордастого парня в красной рубахе, — с готовностью пояснил Саша. — Я только-только выбрался из чулана, и вдруг он подвернулся под руку.
— Он жив? — спросила я, ожидая самого худшего.
— Обижаешь, — насупился Саша. — Клятву Гиппократа я, может, и не давал, но во мне живет глубочайшее уважение к чужому здоровью.
Не очень-то я поверила, но спорить не стала. Тут мы выбрались на проселочную дорогу, Саша повертел головой, оптимистично произнес:
— Ага. — И отправился по ней, я, конечно, тоже.
Дорога вывела нас к поселку, домов в двадцать, мы подошли к крайнему, Саша пошарил рукой под крыльцом и извлек ключ. Я заволновалась, но смолчала. Дом оказался небольшим, обставленным старенькой мебелью, но вполне уютным. Удобства во дворе и душ там же. Я не замедлила им воспользоваться, а когда вернулась, застала Сашу сидящим в кресле-качалке на открытой веранде, погруженным в думы.
— Ничего мне объяснить не хочешь? — нервно спросила я. Он поднял голову и взглянул так, точно я обвинила его в краже со взломом, а он между тем ни сном ни духом.
— Этот дом принадлежит моему приятелю, — сообщил он с неохотой, а я кивнула, хотя спрашивала вовсе не о доме. — Он иногда приезжает сюда на выходной. Есть хочешь? В холодильнике полно консервов, а за хлебом я могу сбегать.
— Спасибо, у меня кусок в горле застрянет.
Я села в кресло неподалеку от него и принялась сверлить Сашу взглядом. Он делал вид, что его не замечает, но в конце концов не выдержал.
— Я пытаюсь найти выход, — скромно сообщил он.
— Ты бы для начала объяснил, что за хрень тут творится.
— Откуда же мне… — начал он, но я перебила:
— Не увиливай, ты знаешь гораздо больше, чем хочешь показать. Это нечестно. Я согласилась тебе помогать, можно сказать, душу открыла, а ты взамен хитришь и притворяешься.
— Твое недоверие… — возмутился он, но я вновь перебила:
— Что это за операция такая?
— Почему бы тебе не задать этот вопрос нашим друзьям в костюмах?
— Фиг они ответят. Пудрили мозги бездну времени и ничего толком не сказали.
— Это на них похоже.
— Ты тоже хорош. Хочешь, чтобы я тебе помогала, объясни, что происходит. Только не говори, что сам не знаешь, — лишишься остатков моего доверия.
— Если они тебе ничего не объяснили, с какой стати им со мной откровенничать? — обиженно надул он губы.
— Аркадию, возможно, это действительно ни к чему, но ты в этой истории персонаж не последний. И не считай меня законченной дурой, может, я и дура, конечно, но глаза у меня все же есть.
— И что ты видишь этими глазами? — спросил он с лихой улыбкой, но теперь в голосе слышался интерес.
— Вижу, что ты мне голову морочишь.
— А нельзя ли поподробней?
— Да ради бога, — скривилась я. — Начнем с главного. Ты утверждаешь, что о чертовой операции, что бы она собой там ни представляла, ты знать ничего не знаешь. К тебе явились придурки в пиджаках, и ты без удовольствия включился в дело, желая помочь Родине.
