Катя от удовольствия зажмурилась.
'Хорошооооо'
— … эта сумка?
Женщина открыла глаза. Тон, которым был задан вопрос, не сулил ничего хорошего. Действительно, возле ног турка лежала большая дорожная сумка, которую она видела впервые. Это было очень странно — после первых дней анархии и дележа всего и вся, команда Мельникова навела некое подобие порядка и взяла на учёт и контроль все вещи пассажиров и экипажа. Тоже самое произошло и с чемоданами — Дима-сан лично пересчитал все добытые Виктором чемоданы, не забыв учесть и её личный багаж. И оранжевый чемодан Вити.
Все с интересом уставились на турка. Лётчик покраснел, вздохнул и, крякнув от натуги, двинул сумку вперёд.
— Я её не крал.
Йилмаз оторвал глаза от палубы и посмотрел на своих друзей. Было заметно, что ему очень стыдно.
— Почти.
Турок щёлкнул замком.
— Вот. Смотрите.
Катя заглянула в сумку и ахнула.
— Нихрена ж себе!
Витька от удивления позабыл о том, что рядом ребёнок и витиевато выругался. В сумке турка плотными рядами лежали тщательно упакованные пачки денег. Евро. Причём, Витя присмотрелся, купюры были сплошь пятисотенными.
— Йилмаз, дружище, ты что? Банк грабанул?
— Нет. Это не мои деньги, это Ержана деньги.
— Да? А у тебя они откуда? — Витя приподнял сумку и присвистнул. — Килограмм двадцать, не меньше!
В историю Йилмаза невозможно было поверить. Всё было так просто и нагло, что Витя откровенно восхитился авантюризмом покойного владельца агентства по продаже недвижимости. Ержан вывозил наличную валюту из страны чемоданами и прямиком через главный аэропорт страны. Пограничный и таможенный контроль он посылал в одно известное всем место, не желая делиться деньгами своих клиентов с жадными до изумления госслужащими.
— Я два раза деньги перевозил. Ваши пограничники нас не досматривают. Ваши экипажи досматривают, а нас — нет.
— А в Анталье как? Хоть какой-то досмотр должен же быть?
— А там в аэропорту мой брат работает. Не проблема.
За каждую перевозку Йилмаз получал по пять тысяч евро. Заработок был хороший и почти без риска, что лётчика устраивало абсолютно. Витька выслушал оправдательное блеянье турка и расхохотался.
— Слушай, Йилмаз, я понимаю — это деньги. Обалденно большие деньги — три полновесных лимона евро, но скажи мне дружище, а на хрена они тебе ЗДЕСЬ? А?!
Народ на палубе откровенно веселился, со всех сторон сыпались предложения о том, как эти деньги можно использовать. От, понятное дело, туалетной темы, до, естественно, растопки для костров. Теперь становилось понятным стремление турка во что бы то ни стало вернуться на островок. Именно там, среди пальм возле лагеря Ержана, они эти деньги и прикопали.
— Да пошёл ты!
Эту фразу на русском турок освоил очень хорошо. Впрочем, произнёс он её с улыбкой в тридцать два зуба, и облегчённо вытирая со лба пот, чем вызвал новый взрыв хохота. Народ смеялся от души, сбрасывая нервное напряжение последних часов. Улыбался ничего не понимающий Кхап, улыбался Лак, светились улыбками лица гребцов.
— Я так думаю, что за самолёт с меня спросят. И, может быть, мне уже не летать. А деньги мне бы пригодились. Нам всем пригодились бы.
— Что?!
Витьке показалось, что он ослышался.
— Что? Кто спросит?
Смех, как по команде стих.
— Следователи. Когда мы домой вернёмся.
Турецкий пилот посмотрел прямо в Витькину душу, отчего у Егорова вдруг пересохло во рту, и задрожали поджилки.
— А ты знаешь… как…
— Нет, но раз мы смогли попасть сюда, то, почему бы нам отсюда не выбраться?
Витя закашлялся. Дискуссии о том, где они находятся, на острове шли постоянно, но кроме драк, слёз и ругани ничего путного они не приносили. И вот перед ним сидит человек, который строит планы на будущее. На будущее там — ДОМА. Турок отряхнул с сумки налипший песок и продолжил.
— Виктор. Если ты не веришь, что мы сможем найти путь назад, то почему ты носишь свой паспорт и бумажник с собой? Зачем тебе водительские права и кредитные карты?
'Странные они, эти чужаки. То громогласно хохочут, что для воспитанных людей непозволительно, то плачут, то молчат…'
Лак слушал тишину. Все восемь чужих сидели на палубе, словно простые матросы и молчали. Женщины чужаков тихо и безутешно плакали, а мужчины хрустели пальцами и грызли ногти на руках.
'Фу!'
Наконец самый большой чужак, Вит, повернул к нему свою страшную светлую голову.
— Лак, ты что-нибудь знаешь о другом мире?
— Да, фаанг. Знаю.
'Как он меня назвал? Фа-анг? Или…'
— Фаанг? — Витька ткнул в себя пальцем.
— Фа-анг.
Лак говорил певуче, легко, почти что нежно, но Витькино ухо чётко уловило между двумя 'а' еле заметное 'р'.
Егоров вспотел.
'Фаранг? Это же… это же…'
Этой зимой, отдыхая в Таиланде, он убил целый день катаясь с агентом по недвижимости по Паттайе и осматривая квартиры на продажу. Агентство, находившееся прямо напротив его гостиницы называлось 'Фаранг'. Так, как объяснил ему гид, тайцы называли всех чужаков-иностранцев.
— Я — фаранг?
— Да.
Простые слова на английском у Лака получались очень хорошо.
— Ты — фаранг. Чужой. Не человек. Не как мы. Другой ты.
Чувствуя, что он ухватился за ниточку, которая поможет ему распутать эту загадку, Витька облизал солёные губы и поднапряг память.
— Савади-крап, Лак. Я — человек. Такой же, как и ты. Рассказывай.
Смотреть на отвисшие челюсти капитана и его первого помощника было одно удовольствие.
— Знаешь, милый, а я ведь землю под строительство купила перед самым отлётом. Думала дом построить. Родителей перевезти. И Антону так было бы лучше. Может, Йилмаз прав и дорогу домой можно найти?
— Хм. Да. Свежий воздух… А у меня трёхкомнатная. В центре. Я — городской житель. Мне на природе плохо. — Витька помолчал. — Насчёт дороги домой — не уверен. Одни слухи, домыслы и старинные преданья.
Катя печально вздохнула и прильнула всем телом. Сидеть ночью на палубе, свесив ноги за борт, смотреть на звёзды и обнимать любимую женщину, было, всё-таки, чертовски здорово. Витя на мгновение задумался.
'А если бы?'
Если бы они не 'залетели' хрен знает куда, что бы тогда с ним сейчас происходило? Офис? 'Чайки' в дорогих ресторанах? Пиво ночи напролёт, а по утрам — головная боль и тошнотворное нежелание идти на работу?
'Брррр!'
— Что, милый?
Катя почувствовала, как он мысленно вздрогнул. Витя развернул плечи, приосанился и помотал головой.
— Всё хорошо. Всё у нас будет хо-ро-шо. Смотри, Синяя всходит…
Большая луна этого мира выскочила из-за тёмных гор, лежащих на горизонте, как всегда стремительно, залив всё вокруг нереальным голубоватым светом. Привыкнуть к нему было сложно — люди при таком освещении казались ожившими мертвецами.
Катя немного нервно хихикнула, зябко поведя плечиком.
— Жутковато всё-таки. Скорей бы Красная взошла.
Сидевшие неподалёку Олег с Ольгой выглядели сущими зомби.
— Пора, Катя. Пойду-ка я команду будить…
На вечернем совете Лак рассказал затаившим дыхание слушателям, короткую историю о войне, об осаде величайшего из земных городов и о том, как Светлый спас всех осаждённых жителей в тот момент, когда враги уже ворвались в город. К несчастью, вместе со спасёнными людьми в новый лучший мир, занесло и какое-то количество проклятых бирманских солдат…
Первого, как ни странно, озарило Олега. Никогда не бывавший в Таиланде дизайнер хлопнул себя по лбу, присвистнул и поинтересовался.
— Аютайя, да?
Лак часто закивал. Да, именно так и назывался величайший из городов мира. История о том, что же происходило после переноса миллиона горожан, была вовсе невнятной и сильно походила на народный фольклор. Виктор, ожидавший небесных откровений, простых решений и 'где тут кнопку нажать нужно?', уже через пятнадцать минут заунывного пения старпома окончательно понял, что ничего путного на тему переноса он так и не услышит.
Зато насчёт окружающего мира Кхап и Лак просветили землян довольно подробно.
