— Мда… Олег, сдаётся мне — это другие дикари. Неопасные.
— Угу. Да на них чихни — они замертво упадут. И они точно другие. Заметил, чем их лодка пахнет?
Витя озадаченно покрутил головой.
— Чем?
— Ничем. Чистая она. Ни вони, ни пятнышка грязи, они…
— Ой… ой… — пожилой мужчина застонал, кое-как приподнялся и сел, — ой, спасибо вам, ребятки. Спасли.
Виктор присел возле спасённого земляка и протянул ему руку.
— Виктор.
Мужчина 'через не могу' перестал постанывать при каждом вздохе, привёл себя в более-менее внятное состояние и на чистом, без малейшего акцента, русском языке, представился.
— Майор Шевченко, Пётр Александрович.
Витька ухмыльнулся и придержал ладонь украинского лётчика.
— Херсон, Херсон, твою мать, ты меня слышишь?
Мужики захохотали, а майор вымученно улыбнулся.
— Было дело. Это я с тобой по радио гово…
— Тяотямнямнямнямням!
Истеричный вопль тёмно-зелёного моряка заставил всех от неожиданности подпрыгнуть. Витька оглянулся и увидел, что 'татуированный' уже гонит своих моряков обратно к кораблику, а второй хорошо одетый моряк прыгает рядом с землянами и орёт тонким голоском, опасливо дёргая Витьку за майку.
— Ну чего тебе? Не понимаю я тебя нихрена!
Больше всего язык аборигена напоминал мяуканье кошки.
— Пётр, — Витька сразу расставил все точки над 'ё', показав майору, что он ему, как минимум, ровня, — ты его понимаешь?
— Ни! Эй, Лак. Спик давай. Инглиш!
Тёмно-зелёный хлопнул себя по лбу, широко распахнул глаза и старательно произнёс.
— Хелло, хау а ю?
У Витьки упала челюсть.
Капитан Кхап не знал, что ему думать, за что хвататься и как себя вообще вести. У него на судне сейчас было три больших белых фаанга! Если с одним, с Петом, случись что, он и его команда без труда бы справилась, то против троих гигантов у моряков 'Птицы' шансов не было. Особенно страшен был Вит — громадный, на две головы выше его самого, Кхапа, человека по всем меркам высокого и статного. Самым плохим было другое — на 'Птице', на ЕГО собственном корабле, вовсю распоряжался другой… эээ… фаанг. Вит, узнав от Лака о преследователях, не думал ни секунды. Самый смуглый из фаангов убежал вглубь острова, а Вит, Пет и ещё один фаанг, вооружённый отличным железным ножом, очень быстро принесли и загрузили на 'Птицу' плетёный сундук (обычный, армейского образца) с едой и множество других странных вещей. Затем Вит подхватил весло, протяжно и весело закричал и рукой показал — плывём туда.
Экипаж подчинился не раздумывая — за то время, что они провели на этом островке, корабль дикарей приблизился очень сильно, из точки на горизонте превратившись в жирную чёрную кляксу на фоне лазурной воды залива. Гребцы, повинуясь командам фаанга, слаженно взмахнули вёслами и опустили их в воду.
— Аааааааа!
Это был даже не стон — гребцы выли от горя, неотрывно глядя на удаляющуюся от них железную птицу, но вёслами работали исправно.
— Майор, чего это с ними? — Витька ворочал весло и напряжённо всматривался в берег. Где-то там, среди пальм бежал Йилмаз, чтобы предупредить женщин.
— За железо ревут. С железом у них тяжко. Они ж с меня, — Пётр Александрович упирался на соседнем весле, отодвинув в сторону тщедушного гребца из экипажа, — крестик сняли, все пуговицы срезали и даже молнию со штанов оторвали. Зажигалку отобрали…
Шевченко задумчиво пожевал ус.
— И пистолеты тоже… отобрали.
Витька выронил весло.
— Ка-кие пистолеты?!
— Обыкновенные. ПМы. Два штуки. Мой и бортинженера моего. Покойничка. И четыре обоймы.
Витька с клацаньем закрыл рот. Прямо здесь и сейчас на этом самом кораблике находилось так необходимое им оружие! Егоров махнул отдыхавшему гребцу, жестом велел ему заняться делом, а сам поманил к себе пальцем тёмно-зелёного деда.
— Эй, как тебя, Лак… а ну-ка камон сюда.
Общаться с Лаком, младшим писарем какого-то там монастыря, было трындец как тяжело. Английским его язык можно было назвать лишь условно. Витька честно понимал от силы четверть сказанных аборигеном слов. О значении ещё четверти слов он догадывался, а всё остальное для него оставалось загадкой. Понимал ли его Лак, тоже было неясно, но темнокожий старичок постоянно улыбался, кивал и складывал ладони вместе, словно какой-нибудь индус. Говорил он необычайно мягко, почти мурлыкая.
— Давай, зови своё 'первое весло'.
'Первое весло' было, как понял Егоров, официальным титулом капитана Кхапа, человека с жесткими глазами и явным военным прошлым. Моряк важно прошествовал на нос корабля, где расположились фаанги, по пути взбодрив нерадивых матросиков очередной порцией люлей. Гребцы работали изо всех сил, выгребая против сильного встречного ветра, но кораблик всё равно шёл очень медленно. Витька не успел подумать о том, что Йилмаз успеет добраться до женщин прогулочным шагом, как рядом с ним оказался Кхап.
— Лак, помоги мне…
— Да, дикари на чёрном корабле — враги.
— Нет, они от нас не отстанут.
— Да, они, скорее всего, оставят на острове у железной птицы часть команды.
— Нет, еда у нас тоже почти закончилась, а воды совсем нет.
— Да, он, первое весло Кхап согласен вернуть железные вещи Пета в обмен на ножи Вита и Ола.
Витька призадумался. С ножами расставаться было жалко, но и портить отношения с нормальными людьми тоже не хотелось.
— Ладно, Лак, переводи. Ножи — ваши. Сейчас. Там. Мы заберём наших женщин. Понял?
Капитан невозмутимо кивнул.
— Потом я покажу, где можно набрать много чистой воды, — Егоров оглянулся. Чёрный корабль уже подходил к затонувшему самолёту, — а потом… а потом…
'А что потом делать то?'
На этом мысль у Вити закончилась.
На самом краешке островка 'Птицу' ждали. Три немыслимо высокие женщины, ребёнок и ещё один, тот самый чёрный фаанг, которого Вит отправил в рощу. Кхап посмотрел на бесконечно длинных самок, мысленно присвистнул и велел гребцам сушить вёсла. Каждую новую пассажирку, взошедшую на палубу кораблика по узеньким сходням, гребцы встречали с нездоровым интересом, громко обсуждая её достоинства и недостатки. Белые фаанги нахмурились и взялись за ножи, отчего у капитана разом пересохло в горле, а по спине побежали мурашки.
'Ублюдки'
— Мо… кхммм! Молчать, придурки! Молчать! Молчать!
От злости на молодых дураков Кхап едва не пустил в ход свой топорик, а потом его 'Птицу' осчастливила своим присутствием Госпожа.
Черноволосая женщина, одетая в скромную набедренную повязку, взошла на борт самой последней. На лице у неё были большие чёрные стёкла, что Кхапа нисколько не удивило — такие вещицы в последнее время стали модны среди богатых и знатных людей. А потом черноволосая подошла к Виту, обняла его и сняла чёрные стёкла.
Инстинкты сработали. Голова ещё не успела подумать, а тело бывшего старшего загребного первого ранга Кхапа уже стояло навытяжку, отдавая королевский салют. Придурки-гребцы заткнулись и попадали ниц, а младший резчик Лак, как человек многое повидавший, просто ОЧЕНЬ низко поклонился.
Потому что глаза цвета яркой молодой листвы были только в семье Властелина всех людей.
На то чтобы залить семь больших бочек чистой водой из ручья у моряков 'Птицы' ушло всего-то двадцать минут. Витька, сам ещё не отошедший от шока с массовым поклонением аборигенов, успокоил, как мог, объект поклонения и велел женщинам и Антошке устраиваться в крохотной надстройке, которую раньше занимал капитан. Экипаж корабля тем временем закатил на борт бочки с водой и занялся странным делом — все моряки, во главе со своим капитаном, трусцой вернулись к ручью, разделись догола и дружно полезли в холодную воду мыться. Пять бесконечно долгих минут аборигены нещадно тёрли друг друга песком, травой и кусками пемзы, сдирая с себя грязь, накопившуюся в походе.
Земляне, ожидавшие их на палубе, переглянулись — или у этих ребят был настолько сильно развит культ чистоты, что они готовы были рискнуть и дождаться здесь дикарей, или… Витька почесал затылок.
'Или я что-то не понимаю'
С точки зрения Егорова им нужно было мотать отсюда на всех парах.
'Тьфу! На вёслах и парусах'
