Отличные многоэтажки, красивые, кирпичные. Но жить в таком районе без машины не имеет смысла. Дочкам надо в школу, да и Татьяна сто процентов весь декрет дома не высидит, уже заговаривает о няне для Степки. И потом, не с зарплатой опера на такие квартиры губу раскатывать.
«Ничего, нам и в Таниной „двушке“ нормально живется, – подумал Паша. – У меня не жена, а солнышко. Хочется дать ей все самое лучшее. Но что поделаешь, не денежную работу выбрал».
Оперативник уже видел мельком супругу Филиппа, и тогда она ему жутко не понравилась. Холеная, холодная, надменная какая-то.
Но в домашней обстановке Даша производила совсем другое впечатление.
Паша прошел на кухню и улыбнулся. Как все знакомо! Процесс кормления в самом разгаре. Толстощекая малышка размазывает по тарелке кашу и косится на шоколадку, лежащую перед ней для стимулирования аппетита.
– Можно, я буду ребенка кормить? – спросила Даша. – А то Света такая хитрющая! Сейчас шоколад утянет и потом ни ложки не проглотит, как ни упрашивай!
– Кофе будете? – мрачно поинтересовался Филипп.
У него было такое лицо, что Паша отказался. Корендо-младший явно хотел не угостить незваного гостя кофе, а минимум спустить его с лестницы.
– Даша, у меня мало вопросов. Можете ли вы вспомнить, где были 24–26, а также 29 ноября?
Втолкнув в ротик дочери очередную ложку каши, Даша нахмурилась.
– Так, сейчас постараюсь вспомнить. 24-го у меня была коррекция ногтей.
«Плохо откорректировали, – подумал Паша, с опаской разглядывая длиннющие ярко-красные коготки. – Здесь бы садовые ножницы не помешали!»
– 25-го мы сидели со Светланкой дома. У няни там кто-то из родственников приболел, я ее отпустила.
– А 29 ноября?
Даша побледнела и быстро сказала:
– Я ездила по магазинам, подарки к Новому году выбирала.
Слишком быстро, слишком поспешно ответила. Волнуется?..
– Купили что-нибудь? – с деланым равнодушием поинтересовался Паша. – Да, выбрать подарки непросто.
Девушка явно сглотнула подступивший к горлу комок и выпалила:
– Нет, покупок не сделала. Не приглянулось как-то ничего.
– Все понятно, – Паша встал из-за стола. – Спасибо, что ответили на мои вопросы. Я доложу информацию следователю, и если он посчитает нужным что-либо уточнить, то с вами свяжется. Вы уж простите за беспокойство, но такой порядок.
– Я вас подвезу, – Филипп тоже встал.
– Не стоит. У вас возле дома шикарный спортивный магазин. Хочу заглянуть. Жена преподает аэробику и обожает всякие спортивные прибамбасы. Новый год же, действительно, не за горами!
Через полчаса, решив дилемму между тренажером для пресса и степпером в пользу последнего, Паша решительно подошел к парковке. В конце концов, порядок есть порядок. Водители обязаны оказывать помощь сотрудникам милиции. Сейчас он покажет свою «корочку» и без проблем доберется до метро.
Он шел вдоль ряда машин – как назло, водителей за рулем все не обнаруживалось – и думал о подозрительной реакции Даши на вопрос по поводу ее местонахождения 29 ноября, когда в Витебске был убит Михаил Дорохов.
Проводившая в командировку мужа девочка отправилась к любовнику или…
Закончить умозаключение оперативник не успел. Его внимание внезапно привлекла яркая детская курточка, смешная шапка с помпонами.
Залюбовавшись ребенком, Паша вдруг с удивлением понял: да это же Светланка. Рядом с девочкой женщина, не Даша, куда ниже и полнее жены Филиппа Корендо.
«Видимо, няня», – пронеслось у него в голове.
Парочка направилась в парк, и сразу же джип с тонированными стеклами медленно выехал со стоянки. Стекло бесшумно опустилось, оперативник даже успел рассмотреть лицо находящегося за рулем мужчины.
– Типичный зэк, – пробормотал Паша, пристально вглядываясь в номерной знак. – Но почему он наблюдает за Светланкой с таким умилением?! Что-то все-таки нечисто в этой на первый взгляд благополучной семейке…
* * *
Конференция, организованная в Вискулях по поводу 16-й годовщины распада Советского Союза, прошла как в тумане. Андрей Петрович Семирский говорил что-то, приличествующее случаю.
Дескать, поспешили, не сберегли, но кто знал. И потенциал СНГ, структуры, созданной прежде всего для цивилизованного развода между бывшими республиками некогда могучей страны, огромен. Его надо использовать более эффективно, с учетом новых геополитических реалий, укрепляя прежде всего экономические связи.
Словесный мусор. Водка, сало, драники. Ночные прогулки по Беловежской пуще, величественной, чарующей. Невозмутимые зубры, исподлобья поглядывающие через бревна вольера. «Молодость моя, Белоруссия» – до полного срыва голосовых связок.
Андрей Петрович прилежно участвовал во всех официальных и неофициальных мероприятиях, но привычного удовольствия не получал.
Что происходит в Москве? Все ли тихо и спокойно? А вдруг газетчики уже обо всем пронюхали и сейчас в желтой прессе смакуют подробности?
«Вот дурак, Интернетом пользоваться так и не научился, – постоянно ругал себя Семирский. – Здесь полно компьютеров, но как признаться, что я в этой сфере дуб дубом? А что, если журналисты узнают, что я „чайник“? Российские, белорусские – какая разница. Оправдывайся потом!»
Иногда он звонил руководителю пиар-службы Машеньке по совершенно надуманным предлогам. Не спрашивать же было напрямую, что пишут газеты. Он рассчитывал, что если что-то случилось, то Маша скажет, не может не сказать. Однако тон молодой женщины был предельно сухим и деловым. Она отвечала на вопросы Андрея Петровича и вежливо прощалась.
Еще он изводил звонками жену. Ирина Львовна дулась, дулась заслуженно, и от всего этого на душе было муторно, и страх парализовал мысли, погружал в тревожный туман подозрений…
Он не помнил, когда еще рядовое мероприятие оказывалось таким изматывающим. Когда с такой радостью мчался в кортеже в аэропорт. В Белоруссии делегацию Госдумы принимали по высшему разряду, от мигалок здесь никто и не думал отказываться, и машины сопровождения позволили доехать до аэропорта Минск-2 очень быстро.
«Что же самолет летит так медленно?» – думал Семирский, то и дело выглядывая в круглое окошко иллюминатора.
Приближающаяся, сверкающая ночными огнями Москва наполнила его сердце ликованием.
«Надо поменять машину, – думал Андрей Петрович, когда служебное авто на всех парах неслось на Кутузовский проспект. – „Ауди“ недостаточно мощная, после выборов куплю „БМВ“ или „мерс“. И водителя этого заодно рассчитать надо. Плетется, как курица, болван несчастный!»
– Андрей Петрович, завтра за вами к которому часу заехать?
– Потом! – Он с силой хлопнул дверцей и прокричал: – Потом! Я позвоню!
Бледное лицо жены. Ни грамма косметики, дрожащие губы.
«Ира все знает», – пронеслось у него в голове, но он постарался справиться с начинающейся паникой.
– Здравствуй, дорогая! Приехал твой белорус! Ох и поправился же я от местных чарок-шкварок. Созвонись с массажистом, надо вес сгонять срочно! И на тренировку по теннису запиши меня, пожалуйста!
Она вяло кивнула, помогла снять пальто.
– Скажи, а… журналисты не звонили?
В глазах жены заметался страх.
Она схватила его за руку, потащила в спальню, закрыла дверь и зашептала:
– Звонили! Я что-то соврала. Андрей, девушка была такой настойчивой! Мне показалось, она все знает!
Ирина Львовна запнулась, а потом решительно произнесла:
– Андрей… зачем ты убил Ивана? На твоих брюках кровь. Я пошла в химчистку, а там говорят, пятна, не удалить, не удалить…
Ее голос задрожал, из глаз полились слезы.
– Зачем? – повторяла она как в беспамятстве. – Зачем, зачем, господи, ну зачем, зачем, Андрей?..
И вот тогда он с удивлением понял. Рефлекс опытного политика, умеющего в непростых ситуациях отбрасывать эмоции, концентрироваться на главном и искать оптимальный вариант решения, оказывается, срабатывает.
– Костя дома? – холодно поинтересовался он.
Ира затрясла головой.
– Нет! Его нет.
– Я хочу тебе все рассказать…
Жене словно передалась его уверенность и рассудительность.
– Да, – сказала она, выслушав подробности. – Ситуация сложная. Неизвестно, как из нее выпутаться. Непонятно, как нам с тобой жить дальше. Но ты прав. Сейчас выборы, и мы должны сделать все, чтобы ты их выиграл. А все остальное обсудим позднее…
* * *
– Я потерял ее! – с досадой воскликнул Кирилл Богданович и изо всех сил ударил ребром ладони по запыленной приборной панели. – А ведь еще только что проклятый «Форд» находился в пределах видимости! Да, в этом городе точно проще ездить на метро! Никогда бы не подумал, что движение в Москве настолько невыносимо!
Кирилл несколько раз приезжал в Москву. В российских музеях немало работ Шагала. Богданович не мог долго жить без общения с творчеством великого мастера. Видеть подлинники очень быстро стало для Кирилла такой же необходимостью, как общаться с близкими и родными, как двигаться, как дышать. Поэтому приезжал, бродил по залам. Думал о том, что, с одной стороны, политика в области культуры, проводимая в советское время, значительно обеднила фонды республик. Все лучшее переправлялось для экспонирования в Первопрестольную. С другой стороны, хорошо, что работы Шагала есть в Москве. Москва сравнительно недалеко. Большая часть работ мастера находится во Франции и Америке, а туда особо не наездишься. Тем более что многие полотна хранятся в частных коллекциях и выставляются для посетителей очень редко.
