Сержант кивнул Зайцеву, и они быстро развесили на доске учебные пособия. Выполнены они были на больших листах простой бумаги черной тушью. Возле одной из схем Зайцев остановился и прочитал: «Силы, действующие на ракету в полете».
— Кто чертил схемы, товарищ лейтенант-инженер? — спросил Зайцев.
— Я это сделал сам.
— Здорово!.. Но мы их перерисуем, еще лучше будут.
Зайцев прошел к своему столу, выражая всем своим видом, что вполне доволен новым командиром.
Как обычно перед обедом, солдаты собрались в курилке. Сержант Низовцев был искренне изумлен:
— Надо же, четыре часа пролетело незаметно. Интересно, что ли, так было? Но ведь и раньше о том же говорили...
— Это потому, что лейтенант здорово материал знает, — заметил один солдат.
— Учили пять лет, — добавил другой. — Тут всякий...
— Не всякий, однако! — вспылил Зайцев. — Иной может академию окончить, а слушать скучно. Любит лейтенант технику, и талант к этому делу у него.
— И не только... Работает много, — задумчиво проговорил Низовцев. — У нас на тракторном был инженер молодой, а уж главный конструктор. Никто не знал, когда он уходил, когда приходил на завод.
— Товарищ Зайцев, снимите схемы и аккуратно сложите их, — приказал сержант Низовцев. — Скоро на обед.
— Есть! — ответил тот и пошел выполнять указания сержанта.
В коридоре Зайцев встретил Валиева.
— Слушай, друг, помоги мне схемы снять, — попросил Зайцев.
— Очень хорошо, помогу, — ответил Валиев.
Свернув схемы, сложив их на стеллажи, выбежали на улицу,встали в строй.
Вышел Федченко. Старшина доложил ему и попросил разрешения вести личный состав на обед.
— Ведите, — ответил Федченко.
— Равняйсь! Смирно! С песней шагом марш!
«Мы ракетные войска,Нам любая цель близка,Наши точные ракеты,Наши мощные ракеты,Безотказные ракетыГрозно смотрят в облака».
4
Уже четвертый день Смирнов с группой офицеров жил в подразделениях Бондарева. Проверяли, как командиры и политработники направляют работу комсомольских организаций.
Собственно, жить у Бондарева четверо суток, может быть, было и не обязательно. Уже к концу первого дня начальник политотдела убедился, что Ленинские чтения и тематические вечера проводятся регулярно, читаются лекции, организуются встречи с ветеранами войны, партии и комсомола, одним словом, все идет как надо... А вот сам Бондарев, вернее его участие в общественно-политической работе, вызывало у Смирнова некоторые опасения. И Михаил Иванович задал ему вопрос:
— Вы, Альберт Иванович, когда последний раз выступали перед молодежью?
— Товарищ подполковник, вы извините меня, но когда мне, командиру, в такой серьезной обстановке выступать с лекциями? А политработники на что? Мне надо готовить подразделение к боевому дежурству.
— Странно слышать такое, Альберт Иванович! — удивился Смирнов. — Мне казалось, что в душе вы останетесь моряком. А на флоте, я знаю, офицеры различных рангов — постоянно с личным составом. Одними приказами они никогда не живут.
— Все это так, товарищ подполковник, но где взять время?
И потому, как Бондарев волновался, Смирнов видел, что не убеждать его надо, а помочь. Вот и решил Михаил Иванович остаться еще на несколько дней.
Он сидел в кабинете Бондарева, думая, с чего начать, чем помочь человеку. Телефонный звонок прервал его размышления. Работник политотдела сообщал, что час тому назад приехал инспектор политуправления подполковник Забегайлов.
— Где он сейчас?
— Пошел в столовую и приказал подготовить все документы политотдела. Я ему предлагал поехать к вам, но он отказался.
— В таком случае представьте ему все бумаги, пусть читает... Передайте, что завтра все офицеры политотдела выступят с лекциями, а послезавтра будут на комплексных занятиях в ракетных подразделениях. Покажите ему план — там все расписано.
...Подполковника Забегайлова знали в политуправлении и штабе Ракетных войск как честного, исполнительного, но слишком педантичного офицера. Известна была и его любовь к бумагам, документам, планам, инструкциям.
Приехал же он затем, чтобы написать в информационный бюллетень статью «Об организации партийно-политической работы в ракетной части при подготовке к заступлению на боевое дежурство».
«Постарайтесь глубже вникнуть в существо работы политотдела и привезите хороший материал, чтобы других можно было учить», — напутствовал его перед отъездом член Военного совета.
Офицер политотдела выполнил указания Смирнова, однако пожаловался:
— Он требует все материалы по подразделению капитана Герасимова, а теперь — лейтенанта Федченко. Что делать?
— Я сказал вам, чтобы все представили. От политуправления Ракетных войск у нас нет секретов.
«Откуда узнал обо всем этом, и почему Федченко и Герасимов сейчас так его волнуют? Мы же сами разобрались с ними», — рассуждал Смирнов.
— С инспектором встретился подполковник Сырец. Он был у него, они долго говорили, — сказал офицер политотдела Смирнову, — но о чем шел разговор, нам не известно.
— Все ясно, — усмехнулся Михаил Иванович и пошел к Василевскому.
Главный инженер, выслушав Смирнова, посмотрел на развернутый лист под стеклом и с явным удовольствием заметил:
— Завтра Федченко проводит в учебном центре комплексные занятия. Поедем к нему на занятия и пригласим Забегайлова, пусть, хоть на время, оторвется от бумаг, прикоснется к жизни. Сейчас в Ракетных войсках есть люди, которые недостаточно разбираются в существе нового дела.
На следующий день утром начальник политотдела встретился с Забегайловым, он уже сидел, облокотившись на бумаги.
Они поздоровались.
— У нас сегодня комплексные занятия в учебном центре, — сказал Смирнов, — там вы познакомитесь с подразделением, которое вас интересует, и с его новым командиром.
— Вот так и знал, что начнутся приглашения на занятия. Эти маневры известны. Хотите отвлечь меня от проверки?..
Однако, подумав, Забегайлов согласился. Они сели в машину и минут через тридцать въехали на большой двор, огороженный каменной стеной.
— Куда вы меня привезли, Михаил Иванович? На экскурсию в монастырь? — спросил Забегайлов, когда они вышли из машины.
— Здесь у нас временно учебный класс. Сейчас строят новый. Очень хорошие корпуса воздвигаются, — улыбаясь, пояснил Смирнов.
— Ай-яй, Михаил Иванович, ракетную технику держите в монастыре! Ну, это уж ни в какие рамки не лезет, — возмутился инспектор.
— Почему? Как говорится, дураков и в церкви бьют, — отшучивался Смирнов. — Учиться надо было, а где? На улице? Вот то-то и оно! Маршал и Павел Иванович одобрили наши действия.
— Ну, если они «за», тогда другое дело, — сдался Забегайлов.
Они вошли в зал, который когда-то был трапезной палатой. Посередине на тележке лежала ракета, вдоль нее располагались различные агрегаты. Стоявшие полукругом офицеры, сержанты и солдаты внимательно слушали молодого офицера. В сторонке за столом сидели, склонившись над листами ватмана, Василевский и Бондарев. Оба поднялись, поздоровались с инспектором.
Молодой офицер спокойно продолжал вести занятия. Забегайлов посидел немного, а затем спросил у Василевского:
— Этот офицер и есть лейтенант Федченко?
— Да, это он.
— Странно, очень странно, — говорил инспектор. — Мне его разрисовали прямо-таки разбойником... Парень симпатичный и, видно, грамотный.
— Сделайте перерыв, — обратился к Бондареву Василевский.
Все вместе они подошли к ракете.
— Вы можете сказать, что это такое? — показывая на гироприборы, спросил Василевский у Забегайлова.
— Нет, — ответил инспектор. — У нас занятия начнутся в следующем месяце.
— А вы, Михаил Иванович?
Смирнов коротко рассказал о назначении приборов.
— Вот видите, Константин Тимофеевич, у нас все политработники хорошо знают ракету и наземное оборудование. Могут работать за номера расчета, а остальные — начальниками расчетов и даже отделений, — сказал Василевский и добавил с определенным умыслом: — А иначе как же можно проводить проверки и инспекции?..
Слова эти, кажется, ничуть не задели Забегайлова, был он невозмутим:
— Совершенно верно, согласен с вами... Однако пригласите секретаря партийной организации подразделения.
— Нет в этом подразделении парторганизации. Здесь пока один член КПСС и один кандидат, — ответил Смирнов.
— Тогда комсомольского секретаря.
Подошел среднего роста светловолосый сержант, четко доложил:
— Секретарь комсомольской организации первой ракетной батареи сержант Низовцев.
Инспектор критически посмотрел на сержанта, спросил:
— План работы есть?
— Есть на месяц и составляется на каждое комплексное занятие.
— Очень интересно... А какова ваша главная задача?
— Поставить в срок подразделение на боевое дежурство. Это задача максимум. Минимум: добиться, чтобы четверо комсомольцев, — он назвал их фамилии, — к следующему занятию теорию знали на хорошо.
