— Надо разбивать лагерь, — сказал Иван.
Андрей кивнул, тоже хлебнул вина, прополоскав сухой рот, проглотил терпкий комок влаги, и начал доставать из рюкзака палатку. Они молча разложили смятый брезентовый домик на песке, вставили телескопические опоры и натянули тросы, закрепив их длинными колышками в песке. В палатке стало прохладнее и уютней.
Приятели расстелили мягкие подстилки и, усевшись на них, перекусили сухофруктами с вяленым мясом. Они выпили ещё по глотку вина и легли спать. Усталость дала о себе знать, и оба быстро уснули.
Солнце плавно садилось за горизонт, и жар спадал. Когда наступила ночь, и в небе, прозрачном и чистом, вылупились маленькими личинками звёзды, стало совсем хорошо. Воздух очистился от пыли, стал прохладным и слегка влажным.
Иван проснулся, когда Андрей ещё мирно спал, уткнувшись носом в рюкзак, свёрнутый на манер подушки.
Он вылез из палатки и осмотрелся вокруг, будто надеясь увидеть что-то новое. Но, в какую бы сторону ни посмотрел, картина была одинакова: гладкие, упирающиеся в горизонт барханы песка, и чёрное небо с крупинками далёких звёзд.
«Где этот город? — подумал Иван, — Как его отыскать? Я же всю жизнь верил, что он существует, всю жизнь знал, что обязательно найду его. Ведь не может так быть, что это только моя неосуществимая мечта? А что, если мне не хватит сил? Что, если закончится вода, и новой мы уже не найдём, и так и останемся в песках навсегда? Может, лучше было остаться со всеми? Там хотя бы есть другие люди, ну и что, что мы жили в яме, там, по крайней мере, прохладно, всегда есть вода и пища, всегда есть люди, пусть и не все они умны и интересны, и мало с кем можно поговорить, но они всё-таки люди, конечно, со своими слабостями и страхами. А тут что?»
Иван лёг на прохладный песок, почувствовав кожей рук приятное прикосновение холодных крупинок. Звёзды в небе сияли ярко, и предвещали завтрашний день таким же сухим и жарким, как и прошедший, как и все долгие дни, которые слепились в голове в один огромный серый ком, Иван представил себя жуком-скарабеем, катящим ком дней, и ему стало так тоскливо, что он закрыл глаза, готовые вот-вот пролиться мокрыми каплями.
«Нет! Ведь мы же не одни такие, — успокоил он сам себя, — не только мы ищем город. Немногие, но уходят на поиски. Да, многие возвращаются, так ничего и не найдя, но они зачастую не уходят дальше десяти километров от ямы, и возвращаются просто испугавшись трудностей пути. Но ведь есть и другие — те, кто ушёл и не вернулся. Я видел таких. И ведь я видел караван!»
Иван и правда видел однажды, когда был ещё ребёнком, караван. Тогда он без спроса убежал далеко от ямы, так что его потом искали всем поселением, и увидел на фоне заходящего солнца, так далеко, что это вполне могло быть лишь его фантазией, медленно идущий караван. Иван с малых лет любил легенды, которые рассказывали поселенцы за вечерним костром. И помнил, что говорилось в одной из них.
«Человек, который увидел караван, сможет найти дорогу в город» — это Иван запомнил на всю жизнь. Сейчас воспоминание об увиденном караване обросло в сознании деталями, и представлялось совсем иначе, оно стало совсем другим. А видел ли он его в действительности? Может, это был мираж, или воображение впечатлительного ребенка нарисовало на горизонте микроскопические фигурки людей на верблюдах, плывущих друг за другом в знойной пустыне?
— Давно встал? — Андрей появился из палатки, потирая сонные глаза.
— Нет, не очень, — Иван поднялся с земли, — ну что, пойдём?
Андрей задумчиво осмотрелся вокруг, остановил глаза на приятеле и уверенным голосом ответил.
— Я больше никуда не пойду.
— Как так?
— Я сделаю, как решил. Останусь здесь, так мне подсказывает сердце.
— Но ведь ты же умрёшь?
— Откуда тебе знать?
— Да тут и знать ничего не нужно. Как вода закончится, так тебе и крышка.
— Пускай так, — согласился Андрей.
— Не дури, пойдём! — примирительно сказал Иван, чувствуя, что друг всё ещё находится под впечатлением их недавней перепалки, — Мы найдём город! Я должен тебе признаться, я однажды видел караван.
Андрей с интересом посмотрел на приятеля. Про караван тот говорил впервые.
— Да? Когда же?
— В детстве. Я тогда далеко убежал от ямы, и увидел караван, идущий на юг.
— Ты знаешь, — засмеялся Андрей, — а ведь я тоже видел караван. Очень давно. Я тоже ушёл от ямы, и сутки бродил по развалинам старого поселения, помнишь, того, где наши охотники нашли древний вертолёт? И уже перед заходом солнца увидел караван.
— Правда? — удивился Иван.
— Да. Я даже побежал за ним, но не успел догнать, они слишком быстро шли, а потом стало темно. Я испугался и вернулся.
— А ты помнишь легенду?
— Про караван? — Андрей закивал, — конечно, помню! Я когда её услышал, понял, что обязательно когда-нибудь отправлюсь искать город.
Ивана очень удивили эти слова, он всегда думал, что это он заразил друга идеей найти город. Андрей никогда явно не стремился бросить всё и уйти из родной обители на поиски таинственного города.
— Почему же ты раньше ничего не говорил об этом?
— А ты? — улыбнулся Андрей, — Да и потом: я был уверен, что мне никто не поверит.
— Значит, если ты, конечно, не врёшь, ты тоже должен отыскать город!
— Я не вру, — посерьёзнел друг, — но только я не верю особо в эту легенду.
— Почему?
— Да потому! Ну и что, что я видел караван, может это и не караван был вовсе, а куча других поселенцев, ищущих новую яму? А если даже это был караван, как это доказывает существование города, и тем более то, что я его найду?
— Не знаю, старшие всегда говорили, что караваны идут только в город, и они знают дорогу туда.
— Может быть, — отмахнулся Андрей, — вот я и проверю легенду на прочность, оставшись здесь.
— Проверишь ценой собственной жизни.
— Пожалуй, это того стоит, — голос Андрея стал совсем серьёзным, а глаза снова загорелись, блестя отражённым в них светом луны, висящей в небе маленьким огрызком сырной лепёшки.
— Ты серьёзно останешься тут?
— Да. Мы разделим всё, что есть, поровну и каждый поступит так, как считает нужным. Ты пойдёшь искать город, а я буду ждать его здесь.
Иван вдруг увидел в своём собеседнике то, чего раньше не замечал. Какую-то внутреннюю силу и убеждённость в своих словах. Он вдруг понял, что это вовсе не слабость, что желание остаться осознано и выстрадано всей душой. А ещё он понял, что теперь он пойдёт один, потому что, как бы ни был убедителен Андрей, что бы он ни говорил, остаться Иван не сможет. Не сможет, потому что не верит, что это правильно, что так можно прийти к цели.
— Сколько у нас воды? — спросил Иван.
— Литра четыре, может, пять.
— Мало.
— Хватит на первое время, — грустно улыбнулся Андрей.
Через час Иван упаковал рюкзак. Они разделили всё, что было, поровну. Иван сначала предлагал Андрею оставить себе большую часть провизии и воды, ссылаясь на то, что тот всё равно не выдержит и пойдёт дальше, и тогда ему понадобятся силы и пища в дорогу. Но Андрей твёрдо отказался. А ещё они допили вино и выкурили на прощанье по две сигареты.
— Я пойду, пока ещё темно, — Иван надел рюкзак. — Учти, еды тебе хватит максимум на неделю, — предупредил он.
— Так оно даже лучше.
— Ну, счастливо, — они пожали друг другу обветренные ладони, и, посмотрев друг другу в глаза, крепко обнялись, и Иван вдруг почувствовал себя таким одиноким, будто уже находился далеко-далеко, за сотни километров от человека, с которым только прощался сейчас, — желаю тебе найти город!
— И я тебе! — ответил Андрей, — надеюсь, мы встретимся там!
— Обязательно, — Иван развернулся и зашагал в ночь. Когда он отошёл настолько, что палатки не стало видно, он скинул рюкзак, достал бутыль с водой, которой у него было чуть больше двух литров, перелил половину в пустую пластиковую бутылку и аккуратно положил на песок.
— Всё равно ведь будет бегать потом, искать, — тихо сказал он, и, закинув свою ношу на плечи, двинулся в путь.
Андрей залез обратно в палатку и лёг на расстеленный спальник. Он начал думать о городе. Легенда, которую повторяли из уст в уста, говорила, что город стоит на высоком зелёном холме, что с одной стороны его закрывает дремучий лес, а с другой омывает море. Что такое море и лес, Андрей знал только по картинкам из древних книг, представить себе местность, сплошь поросшую зелёными деревьями, он не мог. Те деревья, которые он видел, были одинокими, сухими, отжившими свой век корягами, а море вообще казалось чем-то невообразимым. Андрей лежал, и чувствовал, как вино, впитавшись в кровь, разливается негой по усталому телу, и приятная истома окутывает каждую клеточку. Он уснул, не чувствуя ни одиночества ни страха, что остался совсем один, и ему приснился сон, в котором он летал в небе птицей, и видел вдали удивительный город, который сверкал в лучах солнца брызгами холодной чистой воды.
