Алекс фыркает, но ничего не говорит. Он уже выучил свой урок и знает, что я не буду счастлива, если он заговорит снова, и поэтому парень крепко сжимает челюсть, глядя на точку между моими ногами, где я медленно двигаю рукой, потирая себя. Я чувствую себя сильной, глядя на него, лежащего на замерзших досках подо мной. Алекс - гребаный ураган, сильный и дикий в душе, и каким-то образом он позволил мне утихомирить его. Он мог бы освободиться от моей воли в любой момент. Но не будет. Теперь его душа принадлежит мне, и знание того, что он так глубоко доверяет мне, опьяняет.
Волна удовольствия прокатывается по мне, когда я провожу пальцем назад, погружая его внутрь себя, и Алекс угрожающе рычит сквозь зубы. Он двигает рукой, но не к своему твердому как камень члену, а к краю причала. Затем позволяет ей упасть за борт, потревожив тонкий слой льда, образовавшийся на поверхности черной воды. Морщась от холода, он держит там свою руку, погруженную до запястья, его темные глаза прожигают дыры в моей обнаженной коже.
Я сжимаю нижнюю губу зубами, пытаясь выровнять дыхание, прежде чем заговорить.
— Вынь свою руку из воды. Ты же замерзнешь, — тяжело дышу я.
Глаза Алекса вызывающе блестят.
— Мне нужна боль, — выдавливает он из себя. — Иначе я кончу еще до того, как ты прикоснешься ко мне.
Еще одна дрожь удовольствия пробегает по моей спине, на этот раз явное удовлетворение от того, что я произвела на него такой эффект. Я позволяю ему держать руку в воде. На данный момент. Медленно я опускаюсь вниз так, что склоняюсь над ним, оседлав его бедра. Свободной рукой обхватываю свою грудь, разминая плоть, перекатывая сосок между пальцами, заставляя себя слегка хныкать от короткого толчка боли, который проходит между моими сиськами, а затем вниз к моему набухшему клитору. Алекс рычит, зажмурившись и запрокинув голову назад. Для него это сущая пытка... и он наслаждается каждой секундой.
Его глаза резко распахиваются, когда я опускаюсь еще на несколько дюймов и сажусь прямо на его эрекцию. Он поднимает голову и плечи от палубы, глядя вниз по всей длине своего тела, в ту точку, где моя киска давит на его твердый член. Я вращаюсь бедрами, прижимаясь к нему, теперь обхватив обе груди обеими руками, и Алекс снова падает на палубу, напрягаясь всем телом.
— О, чееерт, — задыхаясь, стонет он.
Вместо того чтобы отчитать его, я повторяю это движение, двигая бедрами назад и снова вперед, наслаждаясь тем, как легко наши тела скользят друг против друга. Головка его члена сильно трется о мой клитор, и я тоже издаю хриплый стон. Сухожилия на шее и руках Алекса гордо вздымаются, когда я качаюсь снова и снова, подталкивая его и себя ближе к безумию. Я уже чувствую его, он затуманивает мои чувства и лишает меня всякой мысли. Мой мозг не осознает ничего, кроме ощущения напряженного, горячего тела Алекса подо мной. Он дышит так же тяжело, как и я, когда я хватаю его за запястье и вытаскиваю его руку из воды, положив ладонь мне на бедро.
— Прижми меня к себе, — говорю я ему. — Почувствуй, какая я мокрая.
Как будто оковы, которые удерживали его внизу, были сломаны, Алекс рычит, поднимая другую руку и кладя ее мне на бедро. Его пальцы впиваются в мою холодную кожу, и он следует моему приказу, притягивая меня к себе так сильно, как только может. Давление и ощущение, когда он наклоняет свои бедра вверх, толкая свой член вперед и вверх к моей киске слишком велико, чтобы с ним справиться. Я вскрикиваю, выгибая спину, внезапно обнаруживая, что смотрю на звезды, и яркая вспышка боли вспыхивает на моем соске.
— Вот черт!
Алекс приподнял свою верхнюю часть тела, и мой левый сосок находится у него во рту. Я вижу белую вспышку его зубов, прижимающихся к маленькому тугому бутону плоти, и могу сказать, что он собирается снова укусить меня.
На этот раз я к этому готова. Я толкаю себя вперед, запуская пальцы в его волосы, прижимая его к своей груди, когда электрическая, восхитительная, упоительная агония проносится вверх и вниз по моему телу, собираясь внизу живота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он еще не должен был брать на себя контроль, я собиралась заставить его подождать, но ощущение его эрекции, упирающейся в мою киску, делает меня слабой и бескостной, так что я готова сдаться и отдаться ему, и ничего не могу с этим поделать.
— Сделай это. Пожалуйста, Алекс. О Боже, пожалуйста.
Точно так же, как в больнице, когда доктор Ромера использовала это слово по отношению к своему устрашающему бойфренду, оно немедленно действует на человека, на котором я сейчас сижу. Алекс чертыхается, его горячее дыхание скользит по моей обнаженной груди, и в следующее мгновение я уже лежу на спине. Холод ледяного дерева подо мной на мгновение шокирует, но затем Алекс загоняет себя внутрь меня, и внезапно холод больше не имеет значения.
Он наполняет меня до предела, растягивает меня, а потом наполняет еще больше. Я цепляюсь за его спину, цепляюсь так, словно от этого зависит моя жизнь, и мир начинает вращаться слишком быстро.
С каждым глубоким, собственническим толчком его члена, Алекс сжимает меня все сильнее, на грани того, чтобы раздавить. Я тянусь к нему, позволяя себе расслабиться. Это слишком хорошо, чтобы заставить его остановиться. На мгновение я существую только на том воздухе, который Алекс позволяет проскользнуть в мои легкие.
— Черт возьми, Сильвер. Бл*дь! — Алекс погружается в меня снова и снова. Я обхватываю его бедрами за талию, отчаянно умоляя о большем. — Ты должна была опустить меня целиком в воду, Argento, — рычит он мне на ухо. — Я ни за что не смогу остановить это сейчас. Кончи для меня. Кончи, чтобы я это почувствовал.
Мне не нужно повторять дважды. Он так увеличился внутри меня, что теперь это неизбежно. Я позволяю себе споткнуться и упасть в свой оргазм, глотая ледяной воздух, не в силах даже всхлипнуть, когда дикий огонь удовольствия пронзает мое тело. Алекс наклоняется ко мне, прижимаясь своим лбом к моему, ревя, когда он кончает вместе со мной.
Несмотря на лютый холод, жара между нами окатывает нас обоих потом. Мы лежим, тяжело дыша, блаженно прижавшись друг к другу, пока оба пытается отдышаться.
— Ты опасна для моего здоровья, Сильвер Джорджина Париси, — шепчет Алекс мне в горло. — Тебя достаточно, чтобы заставить человека счастливо умереть от воспаления легких.
— Ты что, умираешь? — Я улыбаюсь в пышную густоту его волос.
— С минуты на минуту, — бормочет он.
— Тогда нам лучше отвести тебя внутрь.
Но именно он несет меня в хижину. Это он разводит огонь, пока я дрожу в гостиной, завернувшись в самый толстый плед, который он только смог найти. Я звоню папе со старинного телефона, установленного в хижине, чтобы сообщить ему, что мы собираемся провести выходные здесь. И как только мы согрелись, ледяной холод оттаял от наших костей, я прижимаюсь к боку Алекса и сообщаю ему новость, которую мне не терпелось сообщить с самого утра, когда папа положил мою почту передо мной за завтраком.
— Алекс?
— Ммм? — Его, похоже, разморило от тепла.
Я стараюсь не поддаваться панике, торопливо выговаривая слова.
— Я получила письмо с окончательным согласием. Мне предложили место в Дартмуте.
Глава 19.
Я никогда не смел мечтать, когда жил с Гэри. Жизнь не была особенно щедра ко мне и, казалось, довольствовалась тем, что продолжала пинать меня по яйцам при каждом удобном случае, так какой же был смысл культивировать надежды на будущее? Карьера? Семья? Жизнь, в которой я не просыпаюсь каждый день, ожидая следующего большого события, которое вырвет землю из-под моих ног? Воображая все это, я словно напрашивался на неприятности. Беда уже знала, где я живу, и постоянно стучалась в дверь, так зачем же рисковать и приглашать ее с такими вещами, как цели и амбиции?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Единственное, чего я когда-либо хотел, был Бен. Для меня не было ничего важнее, чем создать для него дом, в который он войдет, проведя весь день в школе, и его брат будет ждать его там. Я хотел показать ему, как стать мужчиной. Хотел быть для него хорошим примером для подражания. Хотел, чтобы мы были вместе, чтобы он знал, что, по крайней мере, я люблю его, даже если наша мать отказалась от жизни, а отец отказался от нас. Я осмелился мечтать о такой жизни... и в визге шин и хрусте металла эта мечта была украдена, унесена навсегда.
