Я посмотрела на Киношу. Он достал из кармана куртки фотографию, на которой обнаженный адвокат обнимает обнаженную Консуэлу, и его язык касается ее груди. На фотографии видно, что грудь адвоката покрыта густым волосяным покровом, чего не скажешь о его изрядно поредевшей шевелюре. Майор бросил снимок на стол.
— А что вы скажете относительно этой фотографии? — с улыбкой спросил Киноша.
— Интересно, где вы ее откопали?
— Ваша любовница — весьма образованная девушка. Она читает Ницше, только вот страницы столь серьезного чтива закладывает столь несерьезными фотографиями, — пояснила я. — Впрочем, одно другому не мешает.
— И за каким дьяволом вы суете свой длинный нос в чужие книги?
— Фатальное стечение обстоятельств. Поначалу я очень плохо ориентировалась в доме у Александра Николаевича Арсеньева, вот и попала случайно в комнату Консуэлы. Для такой девушки, как наша Консуэла, столь экзотическое чтиво мне показалось, по крайней мере, странным. Я взяла книгу в руки, а фотография из нее возьми и выпади. Потом в кабинете у Александра Николаевича я увидела вас на другой фотографии, но уже в совершенно пристойном виде.
— Ну что ж, — пожал плечами Ромберг. — Консуэла Аркадьевна действительно была моей любовницей. И что с того? У меня имелось множество любовниц, я готов признаться в этом. И многие из них были даже намного моложе Консуэлы…
— Вы их очаровывали своей харизмой или чем–то другим заинтересовывали? — насмешливо спросила я.
Но адвокат проигнорировал мой вопрос и продолжил свои признания:
— У меня женщин было так много, что я даже всех имен не помню.
— Мне очень хотелось бы знать: это Консуэла Аркадьевна подсказала вам мысль о похищении ребенка? — задумчиво проговорил Киноша, словно не замечая признаний адвоката. — Держу пари, что она. Или вы вдруг столкнулись с серьезными денежными затруднениями?
— Деньги! Разве их бывает много? Самая большая бездна — экономическая, — развел руками Вадим Натанович. — Я всегда жил не по средствам, все мои друзья об этом знают.
— И два миллиона позволили бы разрешить ваши финансовые проблемы? — поинтересовалась я.
— Майор, я вижу, ваша спутница продолжает настаивать на своих измышлениях! — возмущенно произнес Ромберг.
— Это не измышления, господин адвокат, — спокойно сказал Киноша. — Пульхерия Афанасьевна сделала в отношении вас совершенно правильный вывод, с которым я полностью согласен. Этот вывод базируется на достаточно прочной основе. Взгляните сами, как все это выглядит: связь между вами и Консуэлой Демидович очевидна, а с другой стороны, вы хорошо знаете Дмитрия Федоровича Силантьева, по кличке Папа Карло.
— Папа Карло? — Ромберг недоуменно наморщил лоб.
— Ой, Вадим Натанович, только не говорите мне, что вы слышите о нем впервые! Вы ведь дважды были его адвокатом. Вспомните, лет семь назад вам удалось вытянуть Силантьева из достаточно грязного дела, связанного с торговлей крадеными автомобилями.
— Но что общего у Силантьева с этой историей?
— Он был вашим доверенным лицом, главным распорядителем, если можно так выразиться. Связующим звеном между вами и непосредственными исполнителями. Очень удобная фигура: человек с немалым опытом в темных делах и заслуживающий доверия. Это он подобрал для вас подходящих уголовников, готовых совершить преступление и подчиняться без лишних вопросов любым указаниям. Вы инструктировали Силантьева, он передавал ваши указания исполнителям, следя за их подготовкой и дисциплиной. Смешно даже подумать, что вы стали бы лично контактировать с такими ничтожествами, как Лимон, Гора и Душман. Для этого вам был нужен человек их круга, достаточно авторитетный, чтобы держать своих подчиненных в повиновении, и достаточно надежный, чтобы не сболтнуть лишнего. Увы, как уже говорила Пульхерия Афанасьевна, вы не смогли предусмотреть все, и Папа Карло, несмотря на свой авторитет, не справился со всей этой шайкой. Сейчас мои люди работают с задержанными похитителями, и они уже полностью сознались.
— Итак, если я правильно вас понял, — медленно произнес Ромберг, — вы обвиняете меня в том, что я вместе с Консуэлой Аркадьевной Демидович и при содействии Дмитрия Федоровича Силантьева организовал похищение Павла Арсеньева и его гувернантки?
— Совершенно верно. Более того, я абсолютно уверен, что Консуэла Аркадьевна Демидович, которая, после того как она подвезла Пульхерию Афанасьевну к дому Арсеньева, после чего неожиданно исчезла, в настоящий момент вместе с выкупом находится в вашем доме.
— Майор! — покачал головой Ромберг. — Да это же просто несерьезно! С чего вы взяли, что выкуп находится здесь?
— Уважаемый Вато Надарович, — спокойно сказала я, но, увидев, что брови адвоката опять взметнулись вверх, сочла нужным пояснить: — Именно Вато Надарович, ведь под этим именем вас знают ваши подельники. Вато Надарович и Вадим Натанович — разве такое совпадение в свете последних событий вам кажется случайным?.. Но я не об этом. Я просто уверена, что выкуп находится в руках Консуэлы. В доме, где нас с Павликом держали, милиционеры выкупа не нашли, но он там был, так как я сама держала дипломат с деньгами в руках. До приезда милиции ваши друзья находились в бессознательном состоянии, благодаря стараниям Горы, и дом не покидали. Остаюсь я или Консуэла.
— А вы, значит, находитесь вне подозрений? — усмехнулся Ромберг.
Его вопрос я оставила без внимания и продолжила:
— Душевная девушка Консуэла тут же откликнулась на мою просьбу о помощи. Она незамедлительно примчалась ко мне, даже оставила без присмотра свою мамочку, накануне перенесшую «тяжелую» операцию по подтяжке лица. Любительница острых ощущений, несмотря на сильный дождь, сходила посмотреть на наше узилище. На самом деле она тогда просто прихватила чемоданчик с деньгами, оставшийся в доме.
— Да–а. Шерше ля фам, как говорят французы. Найдем Консуэлу, найдем и деньги, — сказал Киноша. — Должен заметить, господин адвокат, что вы великолепно организовали дело. И скорее всего, оно у вас выгорело бы, если бы не пара малюсеньких песчинок, попавших в шестеренки механизма. — Я увидела, что майор подался вперед и приблизил свое лицо к лицу адвоката. — Так где же она, Вадим Натанович? В моем кармане лежит ордер на обыск вашей квартиры. Однако было бы лучше для вас избежать вторжения орды милиционеров со всеми вытекающими из этого последствиями.
Тяжело дышавший Ромберг не ответил. Он размышлял. Его великолепный ум работал на полную мощность. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь постукиванием маятника антикварных напольных часов работы Павла Буре.
Наконец адвокат принял решение.
— Она ни в чем не виновата, — сказал он глухо. — Слышите, майор, ни в чем! Я, и только я, организовал все это. Консуэла была лишь статисткой, ничего не знающей об истинном смысле происходящего.
Киноша кивнул. Я видела, что он не поверил адвокату. Перед тем как прийти к Ромбергу, мы с ним обсуждали этот вопрос. Он говорил мне о своем глубоком убеждении в том, что именно Консуэла подбросила своему любовнику мысль о похищении. Я была иного мнения или, по крайней мере, считала, что этот вопрос является весьма спорным. Но, так или иначе, любой вариант развития событий устраивал Киношу. Если влюбленный шестидесятилетний мужчина решил пойти на все ради любимой женщины, наплевав на свою жизнь и свободу, то он имеет на это право.
Киноша тяжело вздохнул:
— Согласен. Где она?
Осунувшийся Ромберг посмотрел на него, прищурив глаза. Моего взгляда он старательно избегал.
— Забавно, что ваше описание организатора похищения оказалось правильным, — сказал Вадим Натанович. — Пунктуален и методичен, злобный, любит демонстрировать свое превосходство над окружающими… Весьма неплохой портрет адвоката Ромберга. Да, майор, ваш архаичный метод сработал.
Он встал с явным трудом. Последние пятнадцать минут состарили его лет на двадцать. Перед нами стоял усталый, сгорбленный старик.
Киноша жестом руки приказал ожидавшему в коридоре Викеше следовать за нами. Мы поднялись на второй этаж. Остановившись перед одной из дверей, адвокат вынул из кармана своего роскошного халата ключ, отпер дверь и переступил порог.
Консуэла была здесь. Она спала на широченной кровати под розовым шелковым покрывалом. Консуэла Аркадьевна Демидович, в девичестве Булкина, лежала на спине, ее длинные черные волосы растрепались на подушке, а руки были скрещены на груди. Красивая женщина, объятая сном… От этой картины веяло романтикой. Однако…
Не розы и не лилии покрывали ее великолепную грудь. Покрывало было засыпано розовыми купюрами достоинством в пятьсот евро. Консуэла Демидович спала, зарывшись почти в два миллиона евро.
Эпилог.
Не зарься на чужое, потеряешь свое
