— Простите, Ваше Высочество, но это невозможно, — почтительным и в то же время твёрдым голосом ответил Санчо на какое–то раздражённое высказывание неизвестного полноватого, лысеющего мужчины лет сорока. — Его Величества пока нет.
Ваше Высочество? Какое ещё Высочество? Есть же уже Величество… «Величество — царь, а Высочество, похоже, принц», — размышлял внутренний голос.
«Какой такой ещё принц? У Телара нет брата, он погиб!»
«Ты забыла, есть ещё два кафта. Поскольку в семьях волшебников рождаются близнецы, можно предположить, что это — родной брат царя кафта Разрушительных Сил Природы».
Вот это да. Что–то многовато для одного дня особ царских кровей.
— Я всего лишь хочу познакомиться с мисс и засвидетельствовать ей своё почтение, — продолжал возмущаться мужчина, начиная выходить из себя.
Я испуганно вздрогнула, начиная понимать — они говорят обо мне. Тем временем мужчина сделал шаг вперёд, явно намереваясь прорваться сквозь живой заслон, но мои телохранители, словно повинуясь беззвучному приказу, тотчас сделали шаг ему навстречу, ещё плотнее смыкая ряд. В тот же миг — я так и не поняла, откуда они взялись, — назойливого мужчину обступили тесным кольцом шестеро высоких широкоплечих гигантов, одетых в одинаковые белые лёгкие костюмы, не скрывавшие их мускулистых тел. Поскольку лица вновь прибывших были обращены в сторону моей охраны, я пришла к неутешительному выводу о том, что качки — охрана Его Высочества. Мои телохранители не пошевелились, как будто в пол вросли. Я начала серьёзно нервничать: ни одна из сторон не собиралась уступать. Назревал конфликт и конфликт из–за меня.
Переживая за своих ребят, я ёрзала на стуле, не представляя, что предпринять: то ли занять выжидательную позицию и предоставить им возможность самим разобраться с проблемой, то ли броситься им на помощь и, используя женскую хитрость и мудрость, попробовать урегулировать щекотливую ситуацию.
«Чудо в перьях! Сиди и не дёргайся! — проснулся внутренний голос. — Только тебя там и не доставало. Они же — охрана, и это их работа, а ты собираешься их защищать… Глупо, честное слово».
Действительно, что это со мной… Просто я не выношу ссор и конфликтов, даже чужих, а уж тем более из–за меня. Господи, ну почему моя охрана не пропускает это зловредное Высочество? Что в этом страшного? Подумаешь, познакомлюсь, поболтаю с ним немного, дабы соблюсти приличия, и отошью потихоньку — дело привычное.
Тем временем скандальный мужчина что–то пробормотал своим телохранителям, и они молниеносно передислоцировались, заняв позицию сзади и по обе стороны от него. Похоже, Его Высочество не хотел нагнетать обстановку и собирался договориться полюбовно. У меня на душе полегчало.
— Я только познакомлюсь с мисс, — продолжал настаивать мужчина.
— Простите, Ваше Высочество, прошу понять правильно — у меня приказ от Его Величества не пропускать к мисс никого. Ещё раз простите, но это моя работа.
— На меня тоже распространяется этот приказ? — разозлёно–обиженным тоном прогремел мужчина, и его лицо приобрело красноватый оттенок.
— Простите, Ваше Высочество, — моя охрана была непреклонна.
Не сдерживаясь в выражениях, разозлённое Высочество высказало всё, что думало по этому поводу, однако, не переходя на личности. Мужчина резко развернулся и в сопровождении телохранителей направился к выходу из ресторана, продолжая раздраженно бурчать себе под нос и бурно жестикулировать.
Я с облегчением вздохнула, когда он и его накачанная гвардия исчезли из поля зрения, а моя охрана спокойно заняла свои места за столиком. Хорошо, что ребята не пропустили его ко мне, это противное Высочество — тот ещё кадр и отделаться от него без нервотрепки было бы очень проблематично.
Больше в этот вечер ничто не нарушило моего спокойствия… и уединения. Концертная программа продолжалась, посетители ресторана вели неторопливые беседы, сидя за столиками, иногда выходя на танцпол немного размяться; уютная и приятная атмосфера полутемного зала расслабляла и усыпляла. Всё было замечательно, только вот Телар так и не появился.
Постепенно моё замечательное настроение начало угасать: я так ждала нашей встречи, готовилась к ней, хотела произвести на Телара неизгладимое впечатление. Зачем я вырядилась в платье, хотя ненавижу их? К чему дорогие украшения, кружевное бельё и пьянящий аромат духов? Ради чего я прошла через весь этот тихий ужас — толпу? Если бы не опасения подставить Телара — удрала бы, не задумываясь. И вот сижу теперь, вся из себя шикарная, обольстительная и испытываю чары на… официанте, поскольку он единственный, кого ко мне допускают. Даже потанцевать из своего блиндажа не могу выйти — одна, что ли, выплясывать начну или, может, с охраной вместе? Эх–х–х… А что люди вокруг подумают? Решат — кинул меня Его Величество, начнут шептаться за спиной… Нет, на самом деле, последнее меня меньше всего беспокоило, просто уж всё к одному…
Вконец расстроенная, я встала из–за стола и высунула нос из–за ширмы. Старший телохранитель, сидевший за столиком лицом ко мне, тотчас же сорвался с места и быстро приблизился:
— Мисс что–то нужно? — вежливо поинтересовался он.
— Да, — ответила я со вздохом и, грустно улыбнувшись, тихо попросила: — Хочу домой… э–э–э, то есть в номер, — спешно поправилась я.
— Как будет угодно мисс, прошу.
И вот я уже быстро продвигалась к выходу в окружении охраны, улыбаясь направо и налево в ответ на учтивые поклоны гостей ресторана, которые при виде меня снова приподнялись со своих мест.
Хм… любопытно: а что если выйти, постоять немного за дверью и снова войти в зал? Волшебники опять встанут, чтобы меня поприветствовать?
«Не вздумай проверить», — внутренний голос прозвучал угрожающе.
«М-да… лечиться тебе нужно, приятель. По–моему, я никогда не давала повода считать себя полной идиоткой», — ухмыльнулась я про себя, мысленно потирая руки от удовольствия: в кои–то веки удалось развести внутренний голос.
Последние пятьдесят метров до лифта мы осилили без особых эксцессов. То ли путь для нас заблаговременно расчистили, то ли толпа в большинстве своём не собиралась дожидаться моего возвращения, то ли люди прослышали про то, что царь так и не удосужил своим присутствием ресторан — не знаю, но прежнего ажиотажа не наблюдалось, что не могло меня не порадовать…
Ревность
Открыв входную дверь в апартаменты, я задержалась на пороге и, развернувшись всем корпусом в сторону охраны, наблюдающей за тем, как я в целости и сохранности вхожу внутрь, тепло улыбнулась и искренне их поблагодарила:
— Спасибо вам большое за поддержку. Не представляю, как бы без вас выкрутилась. Всё это… вновь для меня…
— Не за что. Нам было приятно работать с мисс, — вежливо ответил старший, и все четверо, слегка улыбнувшись мне на прощанье, учтиво поклонились. — Спокойной ночи.
Я шмыгнула внутрь и захлопнула за собой дверь, потом щёлкнула выключателем, бросила мимолётный взгляд на настенные часы — одиннадцать вечера — и… и… и вдруг почувствовала, как, сметая печаль, на меня начинают накатывать волны раздражения и негодования: ГДЕ НОСИТ ЭТОГО ПЕНТЮХА!?
Мысль, которую я упорно гнала от себя прочь в течение всего вечера, всё же изловчилась, зар–р–раза, и словно противная пиявка, впилась в мозг: а что если Телар не по делам задержался, а… совсем по другим делам? Вдруг он с женщиной? «Дела», «деловая встреча» — что–то эти часто употребляемые мужчинами слова мне напоминают… ах, да — излюбленную женскую фразу про невыключенный утюг… Изворотливость мужчин не отстает от жизни и эволюционирует вместе с развитием общества. Когда–то давно, во времена какого–нибудь каменного века, древние мужчины, если хотели сходить на сторону или отдохнуть от семьи, наверняка говорили своим недалёким жёнам, мол, идут копать съедобные корешки, ловить рыбу или охотиться на мамонта. Их жёны, пусть недалёкие — впрочем, не тупее мужей — со временем стали любопытствовать: о’кей, на охоту сходил, собирательством позанимался, а добыча–то где? Мужчинам пришлось изобретать новые оправдательные штампы, способные на некоторое время развязывать им руки, упорно стягиваемые крепкими кожаными ремнями их жёнами или подругами. Но что делать, как быть, что придумать? Откуда взять мамонта, чтобы предъявить ревнивой жене, возвращаясь еле живым от любовницы? Супермаркетов в те времена не было, да и продовольственных рынков, на которых можно было бы обменять свежевыдолбленный каменный топор на свежеприбитого кабанчика — тоже.
— Ха! — сказали самые умные из мужчин, обладавшие не одной, а двумя прямыми мозговыми извилинами. — Мы будем делать заначки и предъявлять жёнам лишь часть добычи, а оставшееся припрятывать, дабы через пару–тройку дней, возвращаясь от той же любовницы, смело предъявить алиби жене, да и любовнице можно было бы мясца подбрасывать, чтобы больше любила и блох активнее выкусывала.
