В третьей главе первой части этой книги я уже сказал, что принадлежащие к войскам СС были не «полицейскими на службе Гиммлера», как это часто утверждается, а солдатами. Сделаю еще несколько пояснений по этому вопросу.
16 июня 1929 года Гитлер назначил Генриха Гиммлера рейхсфюрером Охранных эстафет СС (Schutzstaffeln). В команде Гиммлера находилось тогда 280 человек. Потом, в 1933 году, возникли Общие СС (Allgemeine SS). Черная форма хорошо смотрелась и пользовалась наибольшей популярностью среди молодых людей различного происхождения: студентов, дипломатов, врачей, служащих и активистов НСДАП, которые хотели отличаться от носивших коричневые рубашки членов СА.
17 июня 1936 года Гитлер совершил ошибку: назначил Гиммлера руководителем немецкой полиции, оставив его одновременно рейхсфюрером СС. Это вызвало двусмысленность, которая помешала пониманию истории Третьего рейха.[130]
Тяжело предъявлять претензии к историкам, которые бессознательно путали и часто путают шесть управлений Главного управления безопасности рейха, руководимого Рейнхардом Гейдрихом, который, конечно же, был подчиненным Гиммлера. Однако управления I–VI не имели ничего общего между собой. Два первые (I и II) занимались кадровыми, юридическими и административными проблемами. Руководимое группенфюрером СС Генрихом Мюллером IV управление, или гестапо (тайная государственная полиция), занималось политическими преступлениями, совершенными немецкими гражданами, и действовало независимо от V управления, или крипо (криминальной полиции), которое занималось обыкновенными преступлениями. Разделение заданий между управлениями было настолько четким, что если во время следствия, осуществляемого крипо, обнаружатся политические мотивы преступления, кажущегося обыкновенным (и наоборот), в обоих управлениях будут проведены отдельные, параллельные расследования.
Управление III Отто Олендорфа и управление VI Вальтера Шелленберга образовывали одно целое — службу политической разведки, внутренней (управление III) и внешней (управление VI), но работали независимо друг от друга.
Идея учреждения «вышестоящего органа» над всеми самостоятельными службами, которые имели общую задачу — обеспечение безопасности государства и граждан, — конечно же, отвечала необходимости централизации данных, касающихся национальной безопасности. Однако никто не смог бы эффективно руководить одновременно шестью управлениями такой огромной и к тому же такой разной организации — это было выше человеческих возможностей; но всегда оставалась возможность для личной инициативы. Сильные или же имеющие поддержку личности, например, Небе или Мюллер, которые обращались прямо к Гиммлеру, минуя непосредственных начальников, становились независимыми.
В состав VI управления входило несколько секций: «А», «В», «С» и так далее, к которым в апреле 1943 года прибавили секцию «S» (Schule — школа) со мной в качестве руководителя. Я оказался бы под началом Шелленберга, если бы не тот факт, что я был солдатом войск СС, — войскового соединения, командовать которым Шелленберг не имел права. Дальше вы заметите некоторые результаты такого положения вещей.[131]
VI управление, занимающееся политической разведкой за рубежом, соответствовало (чтобы не сказать, конкурировало) военной разведке адмирала Канариса. Абвер был непосредственно подчинен Верховному главнокомандованию вермахта и фельдмаршалу Кейтелю. Несмотря на отличия между VI управлением «заграница» (РСХА) и управлением «заграница» Абвера, их часто путают, так как этому способствовало объединение весной 1944 года политических и военных разведслужб под руководством Шелленберга.
До 1944 года в состав управления Абвера «заграница» входил отдел «Z» (центральный) генерал-майора Ганса Остера. Отделом I (разведка) руководил полковник, позже генерал Ганс Пекенброк. Полковник, позже генерал Эрвин Лагоузен стоял во главе отдела II (диверсия и саботаж). Отделом III (контрразведка) руководил полковник, позже генерал Франц фон Бентивегни. Пекенброк, фон Бентивегни и Лагоузен активно сотрудничали при подготовке Нюрнбергского процесса, собирая доказательства. Лагоузен выступал в качестве «свободного свидетеля» (подобно Паульсу); Пекенброк и Бентивегни не появились в зале суда. 11 февраля 1946 года советский прокурор генерал Зоря представил суду обвинительные показания, данные в Москве двумя генералами. Первое было датировано 12, а второе 28 декабря 1945 года. Русские освободили их в 1955 году.
Удивляет сам факт, что Пекенброк и Бентивегни сдались русским. Их коллеги из Абвера и все руководители организаций такого же профиля (например, отделений «Иностранных армий Восток» (Fremde Heere Ost) и «Иностранных армий Запад» (Fremde Heere West) в сухопутных войсках эвакуировали службы и архивы на Запад, сдавшись западным союзникам.
В Абвере уже давно возникло подразделение, предназначенное для спецопераций. В конце 1939 года это был «Батальон специального назначения 800», включенный во II отдел Абвера (саботаж и диверсия). В тот период командира и часть офицеров «Батальона 800» действительно привлекали к «исключительно» специальным заданиям. В ноябре 1939 года командир батальона майор Гельмут Гроскурт получил задание подготовить путч, направленный против Гитлера и немецкого правительства. Начались дискуссии между Канарисом, Остером, Герделером, Гроскуртом и вездесущим Гизевиусом. Начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер был против путча и перевел по службе Гроскурта в другое место.
«Батальон специального назначения 800» позже был преобразован в полк, а со временем — в дивизию «Бранденбург». Необходимо подчеркнуть, что солдаты дивизии «Бранденбург» храбро и честно выполняли свой долг до конца, не отдавая себе отчета в затеваемых за их спинами интригах Канариса, Остера, Лагоузена, Гроскурта и Бентивегни. Я еще напишу об этой дивизии.
Что касается подразделения специального назначения «Фриденталь», то эта часть была организована на основании приказа генерала войск СС Ганса Юттнера, который единственный имел право организовывать боевые подразделения СС. Находящиеся под командованием офицеров войск СС, эти подразделения первоначально имели право формировать личный состав только из солдат своих войск. Однако через несколько месяцев я получил согласие Юттнера на набор солдат и офицеров из всех родов вооруженных сил при условии, что они будут добровольцами.
Наша часть и все созданные позже, каждый раз по приказу Юттнера, предназначались для спецзаданий. Это означало, что она могла быть использована для специальных операций командующими отдельных частей вермахта. Мы сделались подразделением вермахта, в структурах которого сражались и получали приказы непосредственно от командующего армией или группой армий. Операционные планы дорабатывались моим штабом или же, после моего согласия, штабом соответствующей армии.
Для Шелленберга я реализовывал лишь план «Франц», потому что он уже готовился в момент моего прибытия в подразделение.[132] Однако с июля 1943 года мы получали приказы только от Верховного главнокомандования вермахта или же непосредственно от Гитлера.
В апреле 1943 года я ознакомился во Фридентале с программой подготовки личного состава, которая мне сразу же показалась недоработанной. Продолжалась подготовка к операции «Франц». И хотя я был здесь человеком новым, решил кардинально изменить программу обучения и тренировки: батальон должен иметь полный штат, солдатам необходимо пройти интенсивную специальную подготовку, а также требуется обеспечить их соответствующим снаряжением.
Сразу после прибытия во Фриденталь меня попросили произвести молниеносную реорганизацию; однако это было легче сказать, чем выполнить. Я провел много ночей, изучая различные аспекты моей новой миссии, и много дней в поисках соответствующих людей и снаряжения. Среди офицеров, прибывших в самом начале, стоит вспомнить о двух, которые оказались великолепными сотрудниками. Унтерштурмфюрер Вернер Хунке был прислан ко мне как «специалист по Китаю». Действительно, он родился в Китае, но покинул эту страну в возрасте двух лет — он не выучил китайский язык, а о стране знал только то, что можно было прочитать в атласе. Естественно, что мы прозвали его «китайцем».
Унтерштурмфюрер Карл Радл, подобно мне, был венцем; он стал моим адъютантом. Радл был и остается коренастым и широкоплечим мужчиной типа «таран», который при этом мог быть мягким и деликатным. В момент начала войны он заканчивал юридический факультет какого-то института и собирался работать в центральной администрации. Необыкновенно полезным оказалось его умение применять диалектику и ловкость, с какой он мог интерпретировать в нашу пользу бумаги, полные решительных отказов (войсковой продовольственной, службы вооружения и так далее), отменять запреты, а также редактировать на первый взгляд невинные прошения, которые в результате приносили большую прибыль. Наши проекты часто определяли как «интересные», но, к сожалению, «принимая во внимание ситуацию», наши просьбы не удовлетворялись.
