охрана, состоящая из десяти человек, встретили меня возле входа. При моём приближение толстяк заулыбался. Почему-то я был уверен, что вместо меня он видит большой мешок с золотом.
Очень большой мешок.
– Рад видеть тебя, чародей,– поприветствовал меня работорговец.
– Взаимно,– нейтрально ответил я.– Всё готово?
– Ох, зачем же сразу о делах?– всплеснул руками Азар.– Ещё ранее утро, и я ещё даже не завтракал. Негоже вести дела на пустой желудок!
– К сожалению, у меня нет времени на это,– холодно ответил я, входя в барак.
Внутри находилось более пятидесяти человек, на всех них приходилось лишь несколько коек, у дальней стены стояла большая бочка с водой. В подавляющем большинстве это были подростки, женщины и старики. Большинство рабов живших здесь спали и ели прямо на полу. Они покидали это место лишь когда их отправляли на работы. Или на продажу. У каждого на ногах и руках виднелись кандалы.
Когда мы вошли, на их измождённых лицах появился страх. Хороший знак. Если они боятся, значит ещё не всё потеряно. Эти рабы ещё не были сломлены окончательно.
Гораздо хуже, когда в сердцах появляется безысходность, а в головах рождается мысль, что хуже жизнь быть не может. Хуже может быть всегда. Гораздо хуже. Теряя всё, они сразу начинают думать, что это конец. Дно. И думают до тех пор, пока снизу не постучат. Жаль, что люди понимают эту простую истину лишь в тот момент, когда она становится очевидна.
– Да будет тебе, чародей! Дружище!– работорговец тем временем продолжал пытаться заманить меня на завтрак.– Зелье можно сейчас раздать рабам, а результаты посмотреть чуть позже, а пока спокойно перекусим! Пошли! У меня сегодня настоящий деликатес!
– Нет,– твёрдо ответил я, начиная чувствовать лёгкое беспокойство.– Вначале дело – потом всё остальное.
– Ну ладно,– насупился работорговец и крикнул охране:– Постройте всех в шеренгу! Живее, угольки!
Семеро охранников, используя кнуты и копья, быстро заставили рабов построиться в какое-то подобие линии. Работорговец, похоже, совсем потерял чувство меры. Передо мной стояли пять десятков наименее ценных рабов. Женщины, старики и подростки. И это притом, что я требовал лучших. Крепких и здоровых. Хорошо, что качество мне было не особо важно. Другое дело, что Азар сделал плевок в мою сторону. Так нагло игнорировать стандарты заданные мной... Опрометчиво. Может убить пару охранников в отместку?
Ну да ладно. Не буду мелочиться. Эти рабы тоже подойдут. Быть может, сегодня один из них получит шанс изменить свою судьбу.
Пройдя перед ними, я заглянул каждому в лицо. Ничего интересного, я не увидел, лишь безразличие, страх, затаённая злоба и надежда.
– В целом они меня устраивают,– сказал я работорговцу, чувствуя как моё беспокойство нарастает.– Прикажи своим людям притащить бочку и начинаем.
Пока охрана перетаскивала ёмкость в центр, я пытался понять причину, почему чувствую некие опасения, стоя рядом с этими рабами. Бросив на них ещё один взгляд, я не увидел никаких признаков опасности. Что за странности? Эти слабаки никак не могут мне навредить. Им сильно не повезло в жизни.
Стоп. Я понял. Это не беспокойство, и не опасение. Это чувство, я испытывал столь давно, что и забыл – каково оно. Впервые, более чем за сто лет, я почувствовал жалость. И к кому? К каким-то рабам. Даже когда я был человеком, они, и прочий сброд, не вызывали у меня никаких эмоций. Но сейчас всё изменилось. Я отчасти понимал каково им. Их рабство было немного схоже с моим заключением. Лишь немного. Смотря на них, я вижу, отчасти, себя. Вижу участь, которую они не заслужили, но получили. Так вот оно какое – сочувствие. Точнее, его едва заметная тень.
Тем не менее, это ничего не меняет. Я не дам жалости и сомнениям помешать делу. Надеюсь, среди них найдётся подходящий кандидат.
– Вы скоро начнёте?– нетерпеливо и с фальшивым уважением спросил работорговец.
–Да,– отвернувшись, ответил я.– Пора приступать к делу.
Смерть от моей крови им не грозит, а за их временный недуг я заплачу золотом, и потребую от Азара улучшить их положение.
Положение? Улучшить?
От этого я даже остановился. С какого хрена меня заботит судьба этих кусков с мясом?!
Поморщившись, я отбросил странные мысли и сосредоточился на дело.
Подойдя к бочке, я заглянул внутрь. Вода была мутной и, кажется, даже тухлой. Этот кусок мяса и в самом деле экономит буквально на всём. Взяв бурдюк, я вылил всё в бочку, а его небрежно отбросил в сторону. Жидкость мгновенно просветлела, и в ней образовались кристаллики льда.
– Пусть каждый выпьет по одному глотку,– приказал я, повысив голос.– Это не смертельно, но и приятного будет мало. Скорее всего никто не умрёт. Тот, или та, чья реакция на зелье меня удовлетворит, получит шанс на свободу и новую жизнь полную возможностей!
Услышав мои слова, рабы стали перешептываться, но никто не сдвинулся с места.
– Начинайте,– приказал работорговец и двое охранников притащили первого несчастного. Горбатого, седого старика с плешью. Сделав глоток, человек постоял пару секунду, а потом его изъеденное морщинами лицо исказилось болью. Упав, старик изверг свой завтрак, и закричал от боли. Увидев такое люди смешно попятились.
Первая и далеко не последняя неудача за сегодняшний день.
Охрана подвела второго, или вернее вторую. В этот раз это была женщина средних лет. Пить она отказывалась, и пришлось ей влить воду в рот. Захлёбываясь она выпила, и спустя секунду повторила действия старика.
– Что это за зелье?– спросил Азар, с отвращением смотря на корчащихся рабов.– Долго они будут в таком состоянии?
– Не более пары недель,– мрачно ответил я. Шансы найти замену Эллейн падали с каждой неудачей. Из-за этого факта моё настроение стремительно ухудшалось.
– Чего!?- возмущённо воскликнул работорговец.– Да это же огромные убытки, поскольку они не смогут работать!
– Что ты забеспокоился?– спросил я, пристально посмотрев на жирдяя.– Деньги, что ты получишь, с лихвой покроют финансовые потери.
– Дело не только в убытках!–горячо возразил работорговец, подаваясь назад.– Ты не говорил об этом! Когда мы заключали, сделку ты говорил, что у них либо умрут, либо выживут! О том, что две недели они будут тут валяться, ты не упоминал! Вдобавок, придётся ухаживать за ними.
– Гхм. Разве не говорил?– задумался я.– Да действительно. Забыл. Хорошо. Я добавлю ещё пару золотых.
– Ещё семь,– прикинув что-то в уме сказал работорговец.– За нарушенное слово. Ты утаил часть информации.
Работорговец явно потерял чувство
