—Ему удалось это! — радостно возвестил он.
—Кому удалось и что?
—Мармадюку, — пояснил Монк, постучав по открытой странице с выкорчеванным деревом. — Он понял, как прищучить Лукаса Брина.
Стоттлмайер мрачно сидел в своем офисе. Книга Монка про Мармадюка лежала открытой перед ним на столе. Дишер стоял позади капитана, глядя через его плечо.
—Это разгадка дела, — сказал Монк.
Мы сидели в креслах перед столом капитана и ждали его реакции. Стоттлмайер посмотрел на комикс, затем на Монка.
—Ты, должно быть, шутишь, — не поверил он.
Монк ожидал не такой реакции. Но ему не следовало удивляться. Такая же реакция наблюдалась и у меня.
—Я согласен с капитаном. Не думаю, что собака могла так выкорчевать дерево, — ляпнул Дишер. — Даже размером с Мармадюка.
—Конечно, он мог бы, — возразил Монк.
—Не это меня волнует, — завелся Стоттлмайер.
—Но деревья такого размера имеют очень глубокие корни, — не унимался Рэнди. —Огромное дерево может упасть, только если в него врежется машина.
—Мармадюк полон неугомонной энергии, — не соглашался Монк. — А машина нет.
—Может, прекратите это? — рявкнул Стоттлмайер. — Не уверен, что ты понял всю серьезность ситуации, Монк. Сегодня утром я получил официальный выговор от начальства за произошедшее вчера. Меня обязали выступить перед административной комиссией и объяснить свои действия. Меня могут понизить.
—Они не посмеют, как только Вы арестуете Лукаса Брина, — уверенно заявил Монк.
—Ты имеешь в виду, когда я предъявлю ему комикс о Мармадюке, и он признается?
—В принципе, да, — сказал Монк, постукивая по книге. — Это неопровержимо связывает Лукаса Брина со всеми тремя убийствами.
—Честно говоря, Монк, я не понимаю, как, — усомнился капитан.
И Монк объяснил, поделился планом, родившимся у него во время чтения комикса, и способом его реализации. Я только улыбалась про себя и восхищалась таинственными путями работы его мозг. Я знала, что он был прав. У нас появилась единственная надежда на низвержение Брина.
Стоттлмайер помолчал минутку, обдумывая сказанное Монком.
—Если я снова попру на Брина и проиграю, они отберут мой значок, — вздохнул капитан. — Я должен быть уверен на сто процентов, что ты прав.
—Я прав, — уверил Монк.
Стоттлмайер поджал губы и кивнул: —Хорошо, начинаем действовать.
Он поднялся со своего места и надел плащ.
—А как же я? — спросил Дишер. —Мне что делать?
—Оставайся здесь, Рэнди, и дождись результатов исследований, которые Монк предложил провести над бездомным и его пожитками, — сказал капитан.
—Я могу узнать сведения и по телефону, — произнес Дишер. — Я хочу поддержать Вас в деле, капитан!
—Знаю, что хочешь, — голос капитана потеплел. — Но если что-то пойдет не так, и моя карьера рухнет, не хочу, чтоб и тебя накрыло шрапнелью. Я готов поставить только один значок на Монка и Мармадюка, и этот значок — мой.
Рэнди понимающе кивнул. Стоттлмайер пожал его плечо, и мы вышли.
—Мармадюк, — пробормотал Стоттлмайер. — Это очень большой пес.
—Самый большой, —поправил его Монк.
22. Мистер Монк и суп из моллюсков.
Подъем в лифте до офиса Брина на тридцатом этаже без Монка прошел гораздо быстрее. Стоттлмайер стоял, скрестив руки на груди, и нервно постукивал ногой. Я несла сюрприз для Лукаса Брина и слушала ужасающие звуки инструментальной версии композиции Кайли Миноуг «Не могу выбросить тебя из головы», оправдывающей свое название. Отвратительная музыка из лифта все еще звучала у меня в голове, когда мы шагнули в зону ожидания.
Красивая азиатская секретарша поприветствовала нас своим лучшим подобием улыбки. На ней была тонкая гарнитура, связывающая ее с телефонной системой. Несколько плоских мониторов, встроенных в стол, показывали с камер безопасности изображения холла, гаража и других частей здания. На одном из них я увидела Монка, сидящего за столом около павильона пекарни Будин в холле. Он постелил салфетки на седалище стула прежде, чем сесть.
—Как Вам уже сообщил охранник внизу, — обратилась она к Стоттлмайеру. — Мистер Брин очень занят, и предпочел бы, чтобы Вы вернулись в другое время.
Она открыла календарь и пробежалась острым, красным полированным ногтем по странице: —Я полагаю, он сможет принять Вас в марте следующего года, при условии, что Вы по-прежнему останетесь на своей должности в полиции.
Стоттлмайер выдавил из себя кривую улыбку: —Передайте мистеру Брину: я очень ценю его занятость, и мне нужно лишь немного времени, чтобы извиниться.
—Так Вы здесь для извинений? — произнесла она, изогнув совершенную выщипанную бровь.
—Я здесь, чтобы пасть ниц пред его ногами, — сказал он.
—Я тоже, — присоединилась я.
—Ему это нравится, — просияла секретарша. На этот раз ее улыбка была более искренней и немного садистской.
—Уверен в этом, — сострил капитан.
Она позвонила Брину и объяснила, зачем мы пришли. Не знаю, что он ответил, но через мгновение она кивнула нам.
—Вы можете войти, — она откинула голову в сторону кабинета Брина. Я задалась вопросом, была ли она живой или человекоподобным роботом? А если она пела, звучало ли это наподобие музыки, игравшей в лифте?
Двери офиса Брина разъехались перед нами. Брин стоял посреди кабинета, и абсолютно не походил на человека, которого мы видели накануне вечером. Он полностью оправился от простуды и был одет в один из своих сшитых на заказ костюмов.
—Сегодня утром Вы лучше выглядите, — похвалил Стоттлмайер.
—У вас есть шестьдесят секунд, — отрезал Брин, взглянув на часы. Я разглядела монограммы на его манжетах.
—Это все, что нам нужно, — заверил капитан. — Я просто хотел извиниться за все неприятности, которые причинил Вам за последние несколько дней. Вы ведь еще в первый день сказали, что Ваша нога не ступала в дом Эстер Стоваль.
—Я никогда не встречался с этой женщиной, — произнес Брин. — Но вы не слушали. Вместо этого обвиняли меня в каждом убийстве в Сан-Франциско.
Стоттлмайер поднял руки в знак капитуляции: —Вы правы, я ошибался. Я слушал Монка, когда мне следовало прислушаться к Вам. Я не виню Вас за то, что Вы так обозлились.
Брин чихнул и вытер нос платком: —Да ну! Кстати, а где Монк?
—У него проблемы с лифтами, — объяснила я. — Поэтому он остался внизу в холле. Но я могу позвонить ему по сотовому телефону. Я знаю, он мечтал сказать Вам несколько слов.
Я достала телефон, нажала на кнопку быстрого набора, включила громкую связь и держала телефон в вытянутой руке, чтобы все услышали речь Монка.
—Говорит Эдриан Монк, — его голос раздался из динамика. — Вы меня слышите?
—Да, — ответила я.
—Проверка, раз, два, три, — сказал он.
Стоттлмайер забрал у меня телефон и крикнул в него: —Мы тебя слышим, Монк. Заканчивай с этим. Мистер Брин не уделит нам целый день. Мы и так потратили очень много его драгоценного времени.
Брин одобрительно кивнул Стоттлмайеру, шмыгнул носом и вытер его платком. Его глаза начинали слезиться.
—Я хотел сказать, мне очень жаль, что мы вторглись к Вам вчера, — сказал Монк. — Надеюсь, Вы примете от нас небольшой подарок, в знак нашего раскаяния за дискомфорт, через который Вы прошли.
Я полезла в сумку и достала большого белого пушистого кота — турецкого Вана с коричневыми отметинами на голове и хвосте, и протянула его Брину.
Он сразу начал чихать и попятился: —Я ценю ваш жест, но у меня аллергия на кошек.
—Таким образом, у Вас дома нет ни одной? — спросил Монк.
—Конечно же нет, — Брин взглянул на телефон, как будто Монк стоял там, а затем перевел взгляд на меня. — Не могли бы Вы убрать кошку, пожалуйста?
Я убрала кота обратно в сумку.
—Вчера вечером у Вас не было простуды: это аллергия, — сказал Монк. — Ваш плащ был покрыт кошачьей шерстью из дома Эстер Стоваль. Вы раскидали шерсть по всему дому перед тем как сжечь его. Вот почему я тоже чихал. У меня сильная аллергия на кошек, так я и понял, что Вы убили Эстер Стоваль, пожарного пса Спарки и бездомного человека.
Это кот из комикса про Мармадюка помог придумать план. Монк запомнил, что чихал во время встречи с бездомным на улице несколько дней назад и под навесом у автострады прошлой ночью. Он предположил, что бездомный спал с кошками, а оказалось, что никаких кошек в его убежище нет.
Лицо Брина покраснело от ярости. Он устремил водянистый взгляд на Стоттлмайера: —А я думал, вы пришли сюда, чтобы извиниться,
—Я солгал. Я здесь, чтобы арестовать Вас за убийство. Раз уж об этом зашла речь, Вы имеете право хранить молчание...
Брин прервал его: —У меня аллергия на пыльцу, плесень и на одни из духов моей жены. Насморк ни черта не доказывает.
—Зато кошачья шерсть доказывает, — возразил Монк. — Эстер получила турецкого Вана всего за несколько дней до убийства. Это редкая порода. Бьюсь об заклад, мы найдем шерсть этого котяры и других кошек Эстер в Вашем доме и в автомобиле.
