Почти все ее родные были в сборе, и Алена в этот вечер уже было почувствовала себя немножечко счастливей, как зазвонил телефон Сашки. Это была Алевтина:
— Сашка, Сашка, беда! — ее крик услышали все за столом. — Вера разбилась на машине. С ней была Ксюша! Ты слышишь меня?
Ксюша забыла у Алевтины в больнице свою любимую мягкую игрушку. Аля ее обнаружила на полу несколько часов спустя и стала названивать Вере, знала, что Ксюша без этой игрушки не уснет.
Но Вера не отвечала, а минуту назад, когда она еще раз попробовала дозвониться, на звонок ответил врач и сообщил, что Вера и ее дочка попали в аварию.
— Они их отвезли в Центральную больницу РАН, в Ясенево.
— Я слышу, Аля, пожалуйста, успокойся. Я сейчас же туда поеду. Но ты должна успокоиться.
— Возьми меня с собой, Саша, пожалуйста! — ее голос дрожал, но в нем чувствовалась решимость.
— И разговора об этом быть не может. Быстро в постель! — командным голосом приказал он. — Я поеду, все узнаю и сразу тебе позвоню. Прекрати, пожалуйста, панику, хорошо?
Алевтина всхлипнула:
— Это не паника. Я просто чувствую. Были бы незначительные повреждения, она бы сама ответила, а не врач, понимаешь?
— Не накручивай себя! Я выехал!
Он положил трубку и посмотрел на свою семью. Давид и близнецы поднялись, но Сашка посмотрел на Игоря и Илью и сказал:
— Останьтесь с мамой.
— Да, мы сами во всем разберемся, — добавил Давид, и они пошли в коридор обуваться. Алена поплелась за ними и тихо попросила:
— Позвоните мне, как все узнаете.
Всю дорогу мужчины спорили, в какую больницу лучше перевезти пострадавших, но, когда приехали, оказалось, что Веру поздно перевозить, она скончалась полчаса назад.
Ксюша почти не пострадала, удар пришелся на водителя.
— Не знаю, как об этом сказать Але, — тихо сказал Сашка.
К ним еще раз подошел врач и принес свои соболезнования.
— Малышку можно забрать домой? — спросил Давид.
— Да, мы правда, ее уже определили в детское отделение, но сейчас все решим.
Ксюша была ужасно напугана и, увидев Сашку, вцепилась в него и разрыдалась.
— Ну все, все, маленькая, успокойся.
— Дядя Саша, отведите меня к маме, пожалуйста! — попросила она.
— Мама… она плохо себя чувствует… сейчас никого к ней не пустят… А где Лиза?
— Она дома. У вас есть телефон? Давайте ей позвоним?
Было решено не звонить, а сразу поехать в квартиру, где жили Вера с дочками, и забрать Лизу.
Сашка понимал, что не может рассказать Алевтине правду по телефону, поэтому ему пришлось врать, что Вера в тяжелом состоянии, а вот Лизу и Ксюшу он уже везет к себе в дом.
— Завтра утром приду и поговорим, ложись спать. И пожалуйста, береги себя и нашего малыша.
Алевтина обещала быть послушной, в постель легла, но вот заснуть так и не смогла.
Время собирать камни
Утро было совсем не радостным. Вчера Алена уложила девочек в спальне Даши. Они, испуганные, прижимались друг к дружке, рассматривая новых людей. Как сказать им о смерти матери, никто из взрослых не знал, но и скрывать такое было нельзя.
Алена попросила домработницу приготовить на завтрак блинчики и оладьи, сама помогла девочкам одеться и заплела им косички.
Сашка поехал к Алевтине. Всю дорогу он придумывал, что скажет, но этого не пришлось делать. Девушка обо всем догадалась еще с вечера.
— Не знаешь, как мне сказать, что Веры больше нет? — спросила Алевтина, как только Сашка зашел в палату и молча присел на краешек кровати. — Я еще вчера догадалась. Если бы с ней все было хорошо, она бы позвонила. Если бы было не совсем хорошо, ты бы перевел ее в другую больницу, принялся искать связи, врачей… а ты приехал, узнал о ее смерти и сразу уехал.
Сашка еле заметно кивнул.
— Я всю ночь не спала. Думала. Хотя чего тут думать, правда? Я же не отдам девочек в детский дом. Как они?
— Я им еще не сказал про Веру… Пока они с мамой дома.
— Я должна быть на ее похоронах! — заявила Алевтина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет. Даже не думай об этом. Хочешь потерять ребенка? — Сашка резко вскочил, зло посмотрел на девушку, и та отвела виноватый взгляд.
Он подошел к окну и стал тихо барабанить пальцами по подоконнику, обдумывая что же ему делать дальше. Наконец он сказал:
— Ты не бойся. Я помогу тебе поднять девочек.
— А я и не боюсь.
— Знаю. Просто вдруг ты сомневаешься в этом… просто знай, что я всегда помогу.
Девушка спустила ноги на пол, просунула ступни в тапки и аккуратно встала с кровати.
Сашка повернулся:
— Зачем ты встала? Лежать надо…
Она подошла к нему и обняла, сцепляя руки за его спиной и прижимаясь головой к груди.
— А твое предложение еще в силе? — спросила тихо, еле слышно.
Сашка не ожидал от нее такого поведения. Она никогда даже за руку его не брала и при любом удобном случае убирала свою из его. А тут… такие теплые, настоящие объятия…
Он не хотел отказываться он нее, хотя понимал, что она не любит, поэтому стоял в замешательстве и только слушал, как гулко стучит его сердце. Прижимаясь к нему еще сильней, она заговорила:
— Мне и самой страшно. А вдруг у меня не получится? Вдруг я не смогу сделать тебя счастливым? Мне вообще иногда кажется, что я не умею любить. Наверное, этому надо учиться? Говорят, что дети — самые лучшие учителя.
Сашка стоял как истукан и совершенно не верил в происходящее. Конечно, легче всего сейчас было подхватить ее на руки, закружить, закричать, что он самый счастливый человек на свете, но он держал руки по швам и молчал.
Она подняла голову, и Сашка рискнул спросить:
— А как же Давид? Ты ведь его любишь…
Она замотала головой:
— Ерунда все это. Он… он спас меня тогда, а мне показалось, что он влюбился в меня с первого взгляда. И мне захотелось тоже… Возможно, я перепутала его любовь с отцовской?
— С отцом не занимаются сексом.
— Да знаю я!
Она расцепила руки и сделала шаг назад.
— Не хочешь, да? Не видишь меня больше своей женой?
Сашка замотал головой:
— Не в этом дело. Ты мне тогда призналась, что не любишь. И это была правда. Настоящая, хоть и горькая. Но с тех пор ничего не изменилось. Я не вижу… не чувствую твоей любви… а без нее счастливой семейной жизни не получится.
— А что я должна сделать? Признаться тебе? — в ее глазах появились слезы.
— Для начала признайся самой себе. И поверь в это сама. А там посмотрим… — он медленно обошел ее и вышел из палаты.
Даша узнала, что у невесты Сашки случилось горе, забрала Настеньку и обещала прийти в обед. Голос, когда она говорила с мамой, был уж чересчур ласковым:
— Прости меня, пожалуйста. Я вся на нервах… Совершенно не контролирую себя сейчас. Можно я приду после обеда и все тебе расскажу? А там ты уже решишь, осуждать меня или нет…
Веру похоронили в закрытом гробу. Ксюша совершенно не понимала, что происходит, она только внимательно наблюдала за происходящим и успокаивала старшую сестру, которая, к сожалению, понимала все. Помянули Веру в тесном семейном кругу.
Девочки в доме освоились, уже перестали цепляться за дядю Сашу и охотно оставались наедине с Аленой и даже Давидом.
У Сашки накопилось много дел: урегулировать последствия аварии, уладить все вопросы с опекой, устроить девочек в школу…
— Ну что случилось? Ты каждую секунду вздыхаешь! — спросил его Давид, когда они остались одни в офисе.
— Девчонок надо в школу определить… Пока Аля в больнице и девочки на мне, то, наверное, надо выбрать что-то тут неподалеку?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— К чему тебе сейчас этим голову забивать? Конец мая, учеба у Лизы почти закончилась. У Ксюши еще не началась. До сентября уйма времени. Ты бы лучше в душе своей разобрался.
— Так просто, думаешь? Ты сильно разобрался в своей?
