Его губы сердито впились в её, руки были сильными и наказывающими, он притянул её ближе к себе, но она не сопротивлялась. Джессика расслабилась, мягко прильнула к нему и позволила ему терзать свои губы, пока его гнев не начал таять, но голод желания в нем стал ещё сильнее. Тогда она нерешительно поцеловала его в ответ, и давление его жёсткого рта уменьшилось. Долгий поцелуй дал выход его неистовому гневу, и Джессика почувствовала, что он успокаивается, хотя страсть его нарастала. Теперь он был готов подождать: он знал, что она будет принадлежать ему через неделю. Николас отодвинулся и пристально посмотрел в её бледное лицо, на мягкие дрожащие губы, затем снова жадно поцеловал её.
Доставка обеда прервала их, и он отпустил её, чтобы подняться на ноги и открыть дверь. Николас выглядел теперь более спокойным, и, пока они ели, даже вёл с ней светскую беседу, рассказывая о своих встречах и о проблемах, которые на них обсуждались. Она расслабилась, ощущая, что худшие проявления его характера позади.
Андрос появился как раз тогда, когда они заканчивали обед, и его тёмные глаза сверкнули молчаливой враждебностью, прежде чем он обратил внимание на Николаса.
— Мы с Джессикой собираемся пожениться, — объявил Николас небрежно. — На следующей неделе, на острове. Во вторник. Организуй всё необходимое, размести объявление в прессе, но не сообщай им никаких деталей о том, где и когда состоится свадьба. Матери я позвоню сам, завтра рано утром.
Удивление Андроса было очевидным, и, хотя он даже не взглянул на Джессику, она ощущала его встревоженность. Без сомнения, его длинный нос оказался не таким уж и длинным, раз не сумел пронюхать о том, что женщина, которая ему настолько не нравилась, собиралась выйти замуж за его работодателя!
— Мы также должны составить брачный контракт, — продолжал Николас. — Запиши всё это, Андрос, и положи на стол Лео завтра утром. Скажи ему, что я хочу получить этот контракт самое позднее послезавтра. Он будет подписан до того, как мы уедем на остров.
Андрос сел и открыл свой блокнот, приготовил ручку. Николас бросил на Джессику пристальный взгляд, прежде чем начал говорить снова.
— Джессика заранее отказывается от всех материально-денежных претензий на моё состояние, — неторопливо заговорил он, садясь и вытягивая длинные ноги перед собой. — В случае развода она не будет иметь права ни на какие алименты и ни на какую мою собственность, кроме подарков, которые я ей подарю и которые будут считаться её личной собственностью.
Андрос вскинул на Джессику поражённый взгляд, как будто ожидая её протестов, но она сидела спокойно, с задумчивым лицом, наблюдая за мрачным Николасом. Она чувствовала себя спокойной теперь, хотя знала, что всё её будущее под угрозой. Николас согласился на брак, тогда как она думала, что этого никогда не произойдёт, но страдания её на этом не закончились.
— Всё время, пока будет длиться наш брак, — продолжал Николас, откинув темноволосую голову назад на спинку дивана, — Джессика должна будет вести себя с подобающей пристойностью. Она не должна покидать остров без моей личной охраны или, с моего разрешения, с другой охраной, которую я выберу. Она также доверит мне управление всеми доходами, доставшимися ей от первого мужа, — он снова посмотрел на Джессику, но она, как ни странно, опять не выразила никакого протеста. Её денежные дела попали бы в удивительно компетентные руки Николаса, и у неё не было никаких опасений, что он может обмануть её.
Неожиданно ей в голову пришла мысль, и, прежде чем она смогла остановить себя, Джессика сказала ровно:
— Я полагаю, это один из способов возвратить деньги, которые ты заплатил за мои акции.
Челюсть Николаса напряглась, и она пожалела, что не придержала язык, чтобы не рассердить его ещё больше. Она совсем не возражала против того, чтобы разрешить ему управлять своими финансами, она даже хотела этого. Он же хотел всецело распоряжаться ею, и она охотно пойдет на это. Это был шанс, за который она ухватилась в надежде на то, что, узнав, как был неправ, он смягчит свою позицию.
После напряжённого момента Николас высказал свое заключительное условие.
— И последнее. Я буду иметь исключительные юридические права на всех детей, которые родятся в этом браке. В случае развода я оставлю их у себя, хотя, конечно, Джессике будет разрешено посещать их, если она захочет прибыть на остров. Ни при каких условиях ей не будет разрешено забрать ребёнка или детей с острова или видеться с ними без моего разрешения.
Боль скрутила её сердце от этого последнего условия, и Джессика торопливо склонила голову, чтобы они не увидели заблестевшие в глазах слёзы. Он казался таким непреклонным! Возможно, она круглая дура, возможно, он никогда не полюбит её. Только мысль о том, что он наверняка узнает, что она досталась ему невинной, давала ей мужество согласиться на его условия. Он, по крайней мере, понял бы, что она не собиралась наносить вред их детям.
Если бы только у них появились дети! Николас, казалось, принимал как очевидное, что их брак продлится недолго, но она точно знала, что для неё это — навсегда.
Независимо от того, что он сделает, в своем сердце она всегда будет замужем за ним. Она хотела иметь от него детей, несколько детей, его миниатюрных точных копий, темноволосых и с блестящими чёрными глазами.
— Никаких комментариев, Джессика? — мягко спросил Николас с явной насмешкой в голосе.
Вернувшись мыслями в настоящее, она оторвалась от воображаемой восхитительной картины, в которой представляла себя держащей на руках крошечного черноглазого малыша, и на мгновение уставилась на него, словно не узнавая, потом сосредоточилась и ответила почти неслышно:
— Нет. Я согласна на все твои условия, Николас.
— Это всё, — сказал он Андросу, и, когда они снова остались одни, рявкнул на нее: — Ты не выразишь даже символического протеста, чтобы оставить себе детей, не так ли? Или ты надеешься, что я заплачу тебе, чтобы ты держалась от них подальше? Если так, тебя ждёт большое разочарование. Ты ни при каких обстоятельствах не получишь от меня ни пенни!
— Я согласилась на все твои условия, — закричала она, её самообладание рухнуло, сломленное тяжёлой болью в груди. — Чего ещё ты хочешь? Я поняла, что не могу бороться с тобой, так что я не хочу попусту сотрясать воздух. Что касается любых детей, которых мы сможем произвести на свет, я хочу детей — твоих детей, — и единственный способ заставить меня когда-либо оставить их — физически вышвырнуть меня с острова. И не оскорбляй меня гнусными подозрениями, что я не буду хорошей матерью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
