канцелярию начальника полиции. Попросил позвать машинистку и продиктовал ей запись беседы. А в это время люди из отдела Вани в разных комнатах комиссариата допрашивали остальных ребят, а заместитель начальника составлял документ о семье с редкой для этих мест фамилией — Книппсен.
Хойман между тем снова подошел к окну: толпа на площади прибывала. Точно к демонстрации готовились. Он молча наблюдал за ними, затем закурил и обернулся к начальнику полиции:
— Этих людей надо успокоить. Передайте по местному радио, что следствие ведется и о результатах им сообщат. Только не говорите, что мы напали на след и вот-вот схватим убийцу. Газетчиков отсылайте к нам в управление. Установите, кто из приезжих был вчера в монастыре, кто задержался, до какого времени.
Зазвонил междугородный телефон. Чиновник из Полицейского управления зачитал Хойману текст готовящегося специального выпуска журнала "Экспресс":
— Аршинным шрифтом: "Третье детоубийство прошлой ночью в Оттингене", ниже подзаголовок: "Когда же наша полиция положит конец этой череде кошмаров?".
— Устройте так, чтобы сняли подзаголовок, — приказал Хойман. — Пусть печатают лишь факты и никаких комментариев. — И, бросив трубку, приказал начальнику полиции: — Установите, в котором часу покинул вчера монастырь Бернард Растер.
Снова звонок, снова Хойману.
Ваня и начальник отгингенской полиции сразу поняли, что звонок очень важный. Хойман не назвал собеседника, один раз выдавил "К вашим услугам", неохотно, буквально двумя словами обрисовал положение и, наконец, уклончиво ответил на поставленный ему, по всей видимости, прямой вопрос:
— Об этом стоило бы подумать, если бы следы вели за границу. Но так как следов нет здесь, они не могут вести ни в какое другое место.
Еще звонок. Начальнику местной полиции.
— Врач отправил Дадельбека в столичную клинику нервных болезней, к профессору Гранцу, — сообщил начальник, закончив разговор. — Ему требуется длительное лечение. Пятерым из девяти мальчиков необходима медицинская помощь.
Инспектор Мелк с сотрудниками остался в Оттингене, а Хойман и Ваня в половине одиннадцатого сели в машину. Шофер вынужден был сигналить, чтобы проехать сквозь толпу, заполнявшую площадь. Жители Оттингена стояли под снегом и отнюдь не собирались расходиться по домам. У стены храма продавали елки. Уже при выезде из города Хойман сообщил Ване:
— Министр звонил. Спрашивал, не обратиться ли за помощью в Интерпол. Я сам сотрудник Интерпола. — И, нахмурясь, умолк. На автостраде, закуривая, бросил: — А завтра Рождество…
XIV
Приближался рождественский вечер.
Приближался медленно, но неуклонно. В декабре вечер наступает уже в пять часов, но праздник начинается позднее, когда по радио и телевидению передают рождественские программы и семьи садятся за столы.
Итак, пробило пять, приближался рождественский вечер, снег уже не шел, подморозило. В это время Вики…
…Вики валялся на тахте при свете небольшой настольной лампы и чувствовал себя примерно так, как вчера в гостях у Растера. Лицо его тонуло в сумраке, глаза блуждали по потолку. Страшная усталость навалилась на него, все плавало в тумане, но тем не менее он был совершенно спокоен, хоть и понимал, что в его состоянии наступающий вечер чреват для него любыми переменами, может вернуться головная боль, невыносимая тоска, а что об этом думать! Порошки, которые он начал глотать со вчерашнего дня, лежали на полке умывальника. Усталость, туман и странное спокойствие — таково их действие.
Вики посматривал на часы, которые отец велел вернуть Барри, и думал о том, что ему приказано до наступления праздника расстаться с лучшим другом и что позавчера снова произошло убийство.
Убийство в Оттингене!
Убийство мальчика на санках.
Позавчера вечером.
Отец ездил с Ваней в Оттинген дважды, возможно, он и сейчас там. Ищет Брикциуса, а подозревает Растера. Как бы то ни было — советник проиграл свою игру, в третий и последний раз. Вики крепко сжал губы.
А между тем все ближе и ближе Рождество.
Кто-то внизу звонил в дверь.
Наверняка генеральша Мейербах. Ее ждали к полшестого. В холле послышались торопливые шаги приходящей прислуги Камиллы, она работала с двух часов дня и собиралась скоро уходить.
Вики встал — к окну льнула бесснежная тьма, разбавленная светом двух фонарей, один освещал гараж, где покоился "рено". В доме Растера горел свет, на улице ни души. Вики подошел к своему лимонного цвета умывальнику, проглотил порошок. До сих пор никто, кроме Растера, ничего не заметил. Впрочем, кому замечать? У камердинера выходной, советник отсутствовал со вчерашнего дня, даже с позавчерашнего, а Бетти так захлопоталась с ужином, что у нее голова кругом идет. "Наверняка и за ужином никто ничего не узнает", — решил Вики. Запил порошок, причесался, выбрал один из подаренных Гретой галстуков, надел темный пиджак и вышел в холл.
В зале горели люстры, белая декоративная консоль с телефоном расплывалась в мглистом свете. Туманное марево сопровождало Вики. Внизу, в холле, в туманном облаке стояла генеральша в черном пальто и медленно снимала свою ужасную мохнатую шляпу с бантом. Камилла готовилась взять пальто, тут же была Бетти.
— Слава Богу, добралась, совсем замерзла, а у вас тут так хорошо, тепло.
Бетти отвечала:
— Господин советник еще не вернулся из управления, из-за этого оттингенского кошмара… да вы знаете…
Вдова передернула плечами и вздохнула.
— Ужас, какой ужас, ведь у меня внук! Как подумаешь… — И с грустной улыбкой подала руку подошедшему Вики.
Вики поздоровался как во сне. Госпожа Мейербах в своем черном платье, украшенном брюссельскими кружевами, напоминала какого-то допотопного жука или кошку из карманной игры. На воротнике сверкающая брошь, в ушах серьги, на руках перстни, пышная прическа, а скорей всего парик.
"Как хорошо, что она пришла, — подумал Вики и, переводя взгляд на ее сумку, решил: — А здесь у нее, наверное, подарки".
Генеральша пожелала сперва поглядеть елку, для чего прошла в гостиную, а потом вызвалась помогать на кухне. Фартук она принесла с собой в той же сумке.
В полседьмого ушла Камилла с полной сумкой подарков, около семи явились остальные гости и хозяин дома, весь продрогший, точно провел день не в кабинетах, а где-то в полях.
В полвосьмого, под звуки рождественской музыки, все уселись за стол в хорошо протопленной столовой. Усталому, но абсолютно спокойному Вики их фигуры, плавающие в колеблющейся дымке, напоминали скелеты медвежат.
Вики сидел рядом с полковником Зайбтом, напротив — советник и комиссар Ваня, а на торцовых сторонах прямоугольного стола восседали генеральша в драгоценностях и брюссельских кружевах и госпожа Ваня, супруга комиссара.
На белоснежной крахмальной скатерти лежал сплетенный из хвойных веток, украшенный свечами венок, сверкали хрусталь, серебро приборов, прекрасный фарфор. Бетти принесла аперитив — чинзано, лимон и лед. Вики удивился, почему
