Наконец, нарушив молчание, дрожащим голосом я спросил его:
– Вы француз?
– Ну да, конечно, француз, что за г-глупый вопрос! Что вы застыли как церковная свеча?! Вы же видите, я застрял, а вы и не пытаетесь помочь мне выбраться из этого гроба. Я, кажется, напугал вас, приятель?
– Это правда, но вы могли оказаться одним из этих красавцев, – я показал на человека у костра.
Сказав это, я помог ему выйти, и тут он сбросил плащ. Вообразите моё удивление и радость, когда я узнал в этом призраке одного из моих самых старых товарищей, гренадера Старой Гвардии, Пикара – Пикара по имени, и пикардийца по происхождению, – которого я не видел со времени последнего нашего Императорского смотра в Кремле! Он и я совершили наш первый поход вместе: мы участвовали в битвах при Иене, Пултуске, Эйлау, Тильзите, а позднее, в 1809 году, встречались у испанской границы в лагере Мора. Участвовали и в других кампаниях, хотя уже и не в одном полку. Пикар еле узнал меня, так я изменился и так я был жалок. Мы с удивлением смотрели друг на друга. Я поражался, что вижу его таким опрятным и здоровым, а он меня – таким худым, похожим, как он говорил, на Робинзона Крузо. Наконец, он заговорил:
– Скажите мне, сержант, мой старый друг, какими судьбами я имею счастье найти вас здесь, ночью, и в обществе этого омерзительного казака? Только гляньте на него! Посмотрите на его глаза! Он приходил сюда вчера часов в пять, но потом куда-то исчез. Не понимаю, зачем он вернулся. А вы? Что вас привело сюда ночью?
– Прежде чем рассказать вам об этом, я спрошу вас: есть ли у вас что-нибудь поесть?
– Как же, сержант, есть немного сухарей.
Он открыл свой ранец и вытащил оттуда кусок сухаря, величиной в ладонь, я схватил его и немедленно съел, так как с 27-го октября я не ел хлеба.[49] Съев его, я спросил:
– Пикар, а не найдётся ли у вас водки?
– Non, mon pays!
– А мне показалось, пахнет чем-то похожим.
– Вы правы, – отвечал он, – вчера, когда разграбили этот зарядный ящик, там нашли бутылку водки, но люди поссорились из-за неё, разбили, и она погибла.
Я пожелал видеть, где это случилось. Он показал мне место, и тогда я собрал кусочки снега, пропитанные водкой, как я это делал с замороженною конской кровью.
– Здорово, – проговорил Пикар, – а я и не догадался бы. В таком случае здесь достаточно водки, чтобы мы могли покутить – ведь в ящике было несколько бутылок!
Кусок сухаря и снег, пропитанный водкой, очень подкрепили меня. Тогда я рассказал Пикару всё, что со мной случилось со вчерашнего вечера. Пикар слушал, ему трудно было поверить в правдивость моего рассказа, но когда я подробно рассказал ему о страданиях армии, его полка и всей Императорской Гвардии, его горе было безгранично. Читатель этих записок удивится, почему Пикар не знал всего этого. Я сейчас расскажу, как так получилось.
ГЛАВА VIII
Я ПУТЕШЕСТВУЮ С ПИКАРОМ. – КАЗАКИ. – ПИКАР РАНЕН. – КОНВОЙ ФРАНЦУЗСКИХ ПЛЕННЫХ. – ПРИВАЛ В ЛЕСУ. – ПОЛЬСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО. – ПРИСТУП БЕЗУМИЯ. – МЫ СНОВА С АРМИЕЙ. – ИМПЕРАТОР И «СВЯЩЕННЫЙ БАТАЛЬОН». – ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ.
После сражения при Малоярославце Пикар уже не шёл со своим полком, его назначили эскортировать обоз, являвшийся частью Императорского обоза. Этот отряд постоянно опережал армию на два-три дня, так что ему не пришлось испытать столько бедствий, сколько испытывали другие. Их было всего четыреста человек, и у них всегда была возможность найти продовольствие. У них имелись также повозки и лошади. В Смоленске они запаслись сухарями и мукой на несколько дней. В Красном им посчастливилось уйти за 24 часа до русских. В Орше они опять запаслись мукой. В каждой деревне они всегда могли найти себе приличное жилье или, хотя бы, почтовый пункт. А нас было более ста пятидесяти тысяч, из которых в живых не осталось и половины, жильём нам служили леса и болота, а пищей – конина и вода, да и то не всегда. Словом, мой товарищ начал терпеть нужду лишь с того момента, как он встретился со мной.
Пикар сообщил мне, что человек, лежавший у нашего костра, был ранен вчера польскими уланами в стычке, происходившей во второй половине дня. Вот что он мне рассказал:
«Более шестисот казаков и другой кавалерии напали на наш обоз. Находясь под прикрытием наших повозок, образовавших каре вокруг нас на дороге, очень широкой в этом месте, мы дали им подойти так близко, так что первый залп уложил сразу одиннадцать человек. Столько же, если не больше, были ранены и умчались на своих конях. Затем подоспели польские уланы из корпуса генерала Домбровского[50] и завершили разгром. Человек у костра был взят ими в плен, как и несколько других, но они почему-то бросили его».
– После атаки, о которой я говорил, – продолжал Пикар, – произошла некоторая сумятица. Те, что вели повозки по узкой дороге перед лесом, старались пройти первыми, чтобы поскорее очутиться в лесу, под защитой деревьев. Часть обоза, надеясь найти лучший путь, пошла по краю оврага, но не заметила глубокую рытвину, присыпанную снегом, поэтому первый зарядный ящик свалился в неё вместе с двумя конями.
Остальные повозки избежали этой участи, объехав слева, но не знаю, прибыли ли они благополучно на место назначения, или нет. Меня с двумя егерями, оставили охранять этот ящик, пообещав вскоре прислать людей и лошадей, чтобы вытащить его или забрать его содержимое. Но час спустя, когда начало темнеть, мимо проходили девять отставших солдат из разных корпусов. Увидев опрокинутый ящик, и заметив, что охраняют его только трое, сломали его под предлогом поиска пищи, и не желали слушать никаких наших возражений и уговоров.
Видя, что все наши усилия напрасны, мы последовали их примеру, забрали и спрятали всё, что смогли найти. Но было уже поздно, всё лучшее пропало, а лошади изрезаны на куски. Мне достался этот белый плащ, я думаю, он мне пригодится. Одно непонятно, куда девались те два егеря, которые были со мной.
Я объяснил Пикару, что солдаты, разграбившие ящик, принадлежали к Великой Армии, и что если б он задал им пару вопросов, они рассказали бы ему ещё больше чем я.
– По правде сказать, Пикар, они правильно поступили, потому что русские скоро будут здесь.
– Вы правы, – отвечал Пикар, – вот почему нам надо привести в порядок наше оружие.
– Прежде всего, я должен отыскать своё ружье, – сказал я, – я никогда не расставался с ним. Вот уже шесть лет, что я ношу его, и так с ним сроднился, что даже ночью среди целой массы ружей узнаю его на ощупь, или даже по звуку, если оно упадёт.
Поскольку в эту ночь снегопада не было, мне удалось отыскать своё ружье. Пикар шёл за мной и светил смоляной лучиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
