Герр Шмаль, мне необходимо с вами поговорить.
Я поведала ему всё о призраке и об ужасе, который этот призрак в меня вселял. Шмаль выслушал не двигаясь, опустив голову, пристально разглядывая сжатые руки.
Герр Шмаль
Дорогая мисс Тиддлер, вы переживаете из-за того, что не знаете, что стало с Табитой. Она не умерла, но исчезла из вашей жизни. Думаю, вам нужно ее увидеть. Это единственный способ избавиться от того, что вы называете призраком, а врачи — галлюцинацией.
Он обещал разузнать, куда именно поместили Табиту (вероятнее всего, в Бедлам), и справиться о ней. После разговора с ним мне стало чуть легче, хотя галлюцинация пока никуда не делась. Тем временем Бланш подвела к нам за руку маленького Ноэля. После дневного сна он был не в духе. Родители уверяли, что это всё «зубки». Но я это слышала всякий раз, как приходила в гости, поэтому начала уже подозревать, что у него растет второй ряд зубов. Завидев меня, он бросился навстречу с криком «Моя колёсная!» (крестная). Внешне Ноэль походил на мать: белокурый, с тонкими чертами лица. В нем сочетались чувствительная натура Бланш и пытливый ум Ульриха, меланхолия матери и восторженность отца; справиться с таким ребенком было нелегко… Он поздно начал ходить, но очень рано заговорил и изъяснялся на своем собственном языке. Ульрих считал его будущим гением. Малыш бесцеремонно устроился у меня на коленях, после чего заявил: «Мама некасивая».
С тех пор как живот Бланш заметно округлился, Ноэль не упускал возможности высказать по этому поводу свое неодобрение. Сначала он прижался ко мне, но в следующую секунду уже болтал ногами, пришпоривая меня пятками, а потом больно ударил в грудь, откинув голову назад. Он был полной противоположностью кроткого Эдмунда Картера, и я не знала, как с ним сладить. Вскоре пришла нянька и забрала Ноэля в детскую есть кашу. Но он вырвался и опять прибежал в гостиную, где мы как раз пили чай.
Ноэль
(указывает пальцем на гренок)Это!
Его отец расхохотался, назвал разбойником и усадил на пуф, позволяя марать всё вокруг растопленным маслом, капающим с гренка.
Бланш
(с упреком)Ульрих, Ульрих…
Никогда в жизни не видела, чтобы так воспитывали детей. Вспоминая собственное детство, я завидовала Ноэлю, но одновременно переживала, как бы его не испортила подобная вседозволенность. Перемазавшись с ног до головы, Ноэль возжелал пить прямо из чашки — и уронил ее на пол. На этом капризы кончились, так как выяснилось, что Ульрих мог все-таки шлепнуть сына при необходимости. Тогда я придумала отвлечь Ноэля так же, как когда-то развлекала маленького Эдмунда, когда он болел. У меня всегда при себе имелись блокнот и карандаши. Притянув крестника к себе, я сообщила, что из волшебных карандашей сейчас выпрыгнет кролик.
Я
Вот ушки, усики, лапки… Ку-ку, а вот и мастер Питер!
Пока длился сеанс магии, Ноэль сидел смирно, открыв рот и хлопая глазами.
Я
Мастер Питер — маленький разбойник. Только что он разлил чашку с чаем.
Ноэль засмеялся и шлепнул нарисованного кролика.
Ноэль
Щё, щё кволика, колёсная!
Бланш
Он вас замучает, Черри. Когда он заводит свое «еще», его не унять.
Мне польстил восторг Ноэля, и я нарисовала еще кроликов, а потом — ежика, мышку, лягушку (без балетной пачки) и свинку (без дудки). Ноэль хохотал до слез.
Герр Шмаль
Какая вы талантливая, мисс Тиддлер! Вы уже думали о том, чтобы послать рисунки в издательство «Вандерпрут»?
Я не хотела его расстраивать, поэтому соврала, что отказалась от этой мысли.
Герр Шмаль
Как жаль… А я тут подумал… Среди наших учениц есть девочка… вы поняли, Бланш, кого я имею в виду? Малышка Энни Кинг. Ее отец публикует детские книжки. Издательство «Кинг и компания» на Бедфорд-стрит. Хорошо бы вам что-то им отправить!
Я скорчила гримасу, выражающую сомнение.
Герр Шмаль
(увлекшись)Конечно, непременно! Талант не должен оставаться в тени. Опишите приключения вашего мастера Питера, его шутки и шалости, и вашими читателями станут маленькие непоседы; они будут в восторге, что есть на свете кто-то еще несноснее, чем они.
Тут Ноэль прервал нашу беседу, грохнув на этот раз уже не чашку, а заварочный чайник. После заслуженного шлепка несчастный карапуз, багровый от рыданий, был унесен в детскую пришедшей няней. Перед тем как уйти, я попросила разрешения проведать малолетнего нарушителя в спальне, где обнаружила его в постели: он шушукался с нарисованными мной героями, которых няня разрешила оставить. Ослепительная улыбка до неузнаваемости изменила его обычно насупленную мордашку.
Ноэль
Лолик, лолик. Кволик.
Он протянул мне рисунок, и я шлепнула Питера, к великому моральному удовлетворению крестника.
Подозреваю, будь Ноэль тихим и послушным, я думала бы о нем гораздо реже. Но он не шел у меня из головы. Ему так понравились истории о том, как шалит мастер Питер, что я подумала: ему наверняка пришлась бы по вкусу книга, где герои — такие же озорники, как он сам. У меня никогда не было детских книг, но я знала, что они существуют, что их достаточно много и что они очень красивые. Поэтому я отправилась в ближайший книжный магазин, где обычно спускала все карманные деньги, полученные на Рождество и в день рождения, и где папа недавно купил мне полное собрание сочинений Шекспира. Хозяин магазина, мистер Гэллоуэй, сразу подошел ко мне, и я попросила его помочь. Заранее потирая руки, он заверил меня, что у него есть чудесные книги для малышей, изданные как раз «Кингом и компанией». Так я познакомилась с Алисой-Упрямицей, которая играла со спичками и сгорела дотла; с Гаспаром-Капризулей, который три дня отказывался есть суп, а на четвертый превратился в скелет и умер; с Ирмой-Грубиянкой, которая лупила няню и окончила жизнь на помойной куче; а еще с Бобби-Егозой, который так раскачивался на стуле, что, свалившись с него, раскроил череп о паркет. Все эти истории излагались в стихах и сопровождались цветными картинками:
Конрад без спросу от папы ушел,Папа его утонувшим нашел.
Представив выражение лица герра Шмаля при чтении этих ужасов, я осторожно поставила книгу на место. Но мне не хотелось уходить без покупки, и я решила пройтись по магазину. Уже у выхода я заметила коробку с поздравительными открытками. Печатная продукция «Вандерпрут». Совсем как Дженни-Проныра, я полезла в коробку, за что и была немедленно наказана. Мастер Питер, курящий трубку, лежал там бок о бок со злосчастными свинками, играющими на скрипках.
Мистер Гэллоуэй
Симпатично, не правда ли? Они пользуются спросом, особенно крольчата. У меня еще есть, вот, взгляните. Этот везет за собой санки, а те трое играют в карты…
Я испытала одновременно гнев, гордость, унижение, надежду и отчаяние. Мои кролики пользуются спросом! А мистер Дампф обогащается за мой счет. Выпотрошив карманы, я, к удовольствию хозяина магазина, выкупила все открытки со своими рисунками. Естественно, я не нашла на них ни малейшего упоминания своего авторства. Зато Питера нельзя было не узнать.
В классной комнате я уже спокойно рассмотрела каждую открытку, обнаружив Питера с санками (в трех экземплярах) и Питера, направляющегося на рынок с корзинкой под мышкой (в пяти экземплярах). У меня никак не укладывалось в голове, что какие-то совершенно незнакомые мне люди покупают эти открытки и что такие же совершенно незнакомые мне люди потом их получают. Потрясающе! Почему бы тогда не написать книжечку о приключениях Питера, как советует герр Шмаль? Да, до сих пор все устроенные Ульрихом встречи (с мистером Барни и с мистером Дампфом) ни к чему хорошему не привели. Но, возможно, с мистером Кингом из издательства «Кинг и компания» сложится иначе?
Я спросила у миссис Картер, не сохранились ли случайно у Эдмунда те рисунки, что я подарила ему в Брайтоне.
Миссис Картер
Конечно-конечно! Он хранит их в коробочке с другими сокровищами. И частенько их рассматривает. Изумительно! Из них получается целая история. Почему бы вам не сделать детскую книгу?
Я с признательностью посмотрела на миссис Картер. Итак, жребий брошен.
Я
Я как раз собираюсь этим заняться, миссис Картер. Согласится ли Эдмунд одолжить мне те рисунки? Я бы с них срисовала…
Эдмунд счел за честь мне помочь, но заставил пообещать, что я обязательно отложу для него один экземпляр книги, когда ее опубликуют! Я внимательно просмотрела зарисовки и с удивлением признала, что они неплохие. Мастер Питер сильно отличался от Конрада, Гаспара и прочих Бобби. Он озорничал, но его никогда не наказывали.
