дополнительно обретенными свойствами и талантами. Основной критерий лично-духовного роста – "увеличение жизни", приращение жизненаполненности души, наполнение ее высшей, чем та, которая есть, жизненностью и разумностью. «Подняться на ту высоту, с которой видишь себя, как постороннего – очень полезно, нужно. Это высший акт человеческой души. Удивительное дело, сознание сразу же останавливает всякую деятельность, но только на время. Надо посредством сознания остановиться, а потом уже продолжать деятельность пропущенную сквозь сознание»(55.175).
Душа в акте лично-духовного роста становится выше и глубже себя самой, добывая в себе до того ей неведомые глубинные пласты жизни и разума. Такого рода скачок на более высокую степень одушевленности, духовной полноценности и свободы и составляет, по учению Толстого, "движение от себя к Богу"/28.79), движение, при котором происходит преображение (и, значит, отмена) уже устоявшейся, неподвижной душевной жизни.
«Недовольство, усталость, уныние, потребность того, чего нет, все это от того, что мы составляем планы, что хотим достигнуть чего-то видимого. Стоит только ясно понять, что я ничего удовлетворяющего меня, видимого достигнуть не могу, и что потому большее или меньшее достижение теперь безразлично, а что дело только в том, насколько я не спускаю постромки и везу, что успокоение мое не в том видимом, что я достиг, а в том, что я знаю и люблю общее дело Божье и своею жизнью участвую в нем, и делается хорошо и радостно»(86.147).
В резервуаре общедуховности все готово для жизни каждого, которому остается брать из этого резервуара для достижения того, что достигалось до тебя и будет достигаться после тебя. Тут всё зависит от возможностей данной души, ее целенаправленных усилий и предоставленных ей условий. В результате же броска лично-духовного роста в душе что-то "рождается" – потому и рождается /а не просто обретается/, что это то, чего еще не было и что одними своими потугами произвести нельзя. Душа всегда должна находиться в готовности, в рабочем, "рожающем" состоянии; остальное же зависит не от нее, а от Бога своего, решающего ожить в ней. Частная духовная жизнь – свободна, но в ней нет той опоры, того многовекового настоя, той определенности и авторитетности, которые обеспечивают надежность общедуховной жизни. Броски лично-духовной жизни обычно неожиданны, непредсказуемы, необоснованны и в этом смысле таинственны. Тут не только движения души к Богу своему, но и ответные движения Бога своего в душу – момент рождения "духовного существа" в человеческую жизнь на Земле.
Личная духовная жизнь по большей части проявляется в борьбе и преодолении. Просто так, без дела, духовное сознание (если оно не фикция) не вызывается. По толстовской тактике личной духовной жизни, надо жить без усилий, а «взлетать» тогда только, когда "препятствия".
"Сознание, чувствование Бога, живущего во мне и действующего через меня, не может быть ощущаемо всегда. Есть деятельности, которым надо отдаться вполне, безраздельно, не думая ни о чем, кроме как об этом деле. Думать же при этом о Боге невозможно, развлекает и не нужно. Нужно жить просто, без усилия, отдаваясь своему влечению, но как только является внутреннее сомнение, борьба, уныние, страх, недоброжелательство, так тотчас сознавай в себе свое духовное существо, сознавай свою связь с Богом, переносись из области плотской в область духа, и не для того, чтобы уйти от дела жизни, а, напротив, для того, чтобы зарядиться силами для совершения его, для того, чтобы победить, одолеть препятствия. Как птица должна двигаться вперед на ногах, сложив крылья, но как скоро препятствие – так раскрыть крылья и взлететь. Я делаю это и мне хорошо. Как только сердито, жутко, уныло, больно – раскрыть крылья, вспомнить, кто ты, и с этим сознанием вернуться к своему месту и делу, и всё легко, и всё тяжелое исчезает"(52.151).
И об этом же в другом месте:
"Жить можно и должно всей материальной жизнью, работая в ней; но как только препятствие, так развернуть крылья и верить в них и лететь. И эта духовная жизнь всегда свободна, всегда радостна, всегда плодотворна»(67.261). "И никакие внешние события, несчастья не могут помешать этому; напротив, ничто так не содействует этому, как то, что мы называем несчастьями. Это всё самые удобные случаи для того, чтобы подняться, или подвинуться, как ветер для парусного судна. А плакаться на свои несчастья это значит прорвать парус и сидеть сложа руки"(71.258).
Лев Толстой обладал огромной подъемной силой крыльев личной духовной жизни. И был способен на максимально возможное для смертного человека ускорение духовного роста. Это спасало его в самые трагические минуты его старости. И тогда, когда умирал сын Ванечка, и тогда, когда умирала любимая дочь Маша, Лев Николаевич свершает то, что другим и представить невозможно. Вспомянет, кто он, раскроет крылья и – взлетает. Максимальное ускорение духовного роста, как и учит Толстой, приводит к максимальному "увеличению жизни". И ему действительно становится "всё легко, и всё тяжелое исчезает".
8 (28)
Лев Николаевич Толстой имел смелость возвестить миру о личной духовной жизни самой по себе и – против всякой очевидности – предречь ее победу. И не только в душах некоторых исключительных людей. Одних мировоззренческих причин для такой уверенности недостаточно. Тут должны быть и мистические основания.
"Царство Божие внутри вас" имеет второе название: "Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание". И это несмотря на то, что Лев Толстой уже с начала 90-х годов носил в себе мистические прозрения, и не только носил, но чем дальше, тем больше руководствовался ими в своем учении. Прежде всего это прозрения о жизни после смерти. О них мы расскажем в четвертой и пятой части этой книги. Сейчас же – несколько предваряющих замечаний.
Толстой не верил в рай и ад и не считал земную жизнь человека специальным местом, созданным для решения того, куда после смерти попадет человек. Совершенно чуждо ему и представление о реинкарнации, и даже представление о возможности повторной жизни, воскрешения человека в земную жизнь. Человек, согласно мистическим прозрениям Толстого, последовательно проходит ряд Обителей существования. До земной Обители, до своего рождения человек существовал в предшествующей Обители. После земной Обители, после своей смерти человек переходит – или может перейти – в другую, следующую Обитель существования. Только прохождение через все Обители составляет целостную и бесконечную жизнь. Так что можно жить всей, бессмертной жизнью и можно жить здешней земной жизнью, частичной и смертной.
Земная человеческая жизнь есть или, вернее, должна быть частью этого целого, жизни всей. Никаких окончательных целей земная жизнь сама в себе не имеет. Она должна быть прожита так, чтобы стать подогнанной ко всей целостной и бесконечной жизни в цепи Обителей, то есть двигаться к недоступной и неведомой человеку
