— Эрик знает, что ты вернулась? Ты уже разговаривала с ним? Что ты теперь собираешься делать?
— Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Клэр, Элги сказал, что на месте Эрика убил бы меня, когда узнал бы всю правду.
Клэр нервно рассмеялась.
— Элги склонен к преувеличениям. Не думаю, что Эрик уж очень будет злиться. Хочешь, пойду к нему вместе с тобой? По-моему, неплохая идея. Лучше, если рядом с тобой кто-то будет, когда вы встретитесь. Я буду выполнять роль буфера.
— Миротворца.
— Что-то в этом роде.
Идеальное решение. Карен почувствовала себя лучше.
— Будешь меня морально поддерживать. Клэр, мне кажется, что я напугана до смерти и не в силах встретиться с ним один на один.
— Слушай, — успокаивала ее Клэр, — относись к этому спокойнее. Я дважды работала с Эриком с тех пор, как ты уехала. Позвоню ему и спрошу, нельзя ли прийти поговорить с ним, неважно о чем, а придем мы вместе. Когда Эрик откроет дверь, я буду стоять между вами. Братство навсегда! Ну, как звучит?
— Великолепно, — с облегчением вздохнула Карен.
— Позвоню ему прямо сейчас, а потом перезвоню тебе.
Через пять минут Клэр перезвонила.
— Все в порядке. Он будет ждать меня завтра в шесть. Встретимся в пять тридцать в кафетерии на углу Шестой авеню и Тринадцатой.
Кафетерий был переполнен, было шумно. Поднимался пар от аппарата, где варился кофе, звенели чашки, гудели голоса, все это нервировало Карен. Клэр нигде не было видно. Карен нашла свободный столик и заказала двойной кофе, но сколько бы она ни размешивала в нем сахар, по вкусу он напоминал ей желчь или древесную кору. Она взяла дольку лимона, нервно повозила ее по блюдцу вперед и назад, пока не разорвала на две половинки. Кусочки плавали на маслянистой поверхности кофе. У нее застыли пальцы на ногах. Начали замерзать ноги. Теперь она уверена, что весь ее план — ужасная ошибка. Нужно было все рассказать ему еще много недель назад. Она не должна была позволять зайти всему этому так далеко. Но он так любил Индиру, а она так любила Эрика…
— Карен! — окликнула ее Клэр, чмокнула подругу в щеку и уселась на сиденье напротив.
— Дай-ка мне посмотреть на тебя. Вот теперь это действительно ты. Какое облегчение видеть твой прежний бледный облик. Теперь могу признаться, что никак не могла привыкнуть к тебе черной и золотистой. Для меня ты всегда оставалась серебряной. — Глаза Клэр сузились, и одна бровь сардонически поползла вверх. — А ты прибавила в весе, не так ли? Зная тебя, не удивлена. Наверное, съела всех омаров в Майне. Как кофе?
— На вкус, как желчь и кора, — мрачно сообщила Карен.
— Не унывай. Все будет хорошо. Вот посмотришь. Тебе не о чем беспокоиться, раз мы вместе. Даже мрачному датчанину не справиться с двумя женщинами.
— Он не мрачный, — запротестовала Карен. — Эрик даже не бывает грустным. Она почувствовала, как у нее перехватило горло. — Ох, Клэр, он самый добрый, нежный, дорогой…
— Не забудь сказать, сексуальный.
— Самый сексуальный мужчина на земле. А я так ужасно с ним поступила, он возненавидит меня. Он определенно будет чувствовать ко мне отвращение.
— Не плачь, Карен. Косметика потечет. Неважно, будет ли он зол, это не продлится долго. Если он любит тебя, он переживет обиду. И простит. Ну, а теперь пойдем, пока ты не начала биться головой о стену.
Когда они поднимались на лифте в студию Эрика, Клэр положила руку на плечо Карен и ободряюще сжала его.
Карен сказала:
— Почему ты не спросишь, желаю ли я выкурить последнюю сигарету и не завязать ли мне глаза?
— Мужество и еще раз мужество, — поддержала ее Клэр. — И, схватив безжизненную руку Карен в свою, она зашагала к двери Эрика.
— Готова? — спросила она Карен. Карен глубоко вздохнула.
— Не совсем.
Клэр нажала на кнопку звонка.
— Клэр! — воскликнул улыбающийся Эрик, открыв дверь. — Как приятно снова видеть тебя. А это… — Он переводил взгляд с одной женщины на другую, ожидая, когда его представят, рассматривая Карен с вежливым любопытством, не более того, с каким любой фотограф отреагировал бы на появление красивой женщины.
Карен бросила вопросительный взгляд на Клэр, у которой, казалось, отнялся язык.
— Карен Ист, — прокаркала она наконец.
— Сондерсен, — представился он, протягивая руку. — Эрик Сондерсен. Ну конечно! — продолжал он, энергично пожимая ее руку. — Вы подруга Индиры, которая разрешила воспользоваться своей квартирой. Заходите. Хотите что-нибудь выпить?
Он посторонился, чтобы дать им пройти. Обе в изумлении уставились друг на друга широко открытыми глазами в полном онемении.
Карен сразу же отметила, что, как и передавала ей Клэр, все стены были увешаны огромными фотографиями Индиры с той роковой съемки. Впервые она осознала, что они ее так и не закончили. Вместо этого они занимались любовью… самый первый раз.
Эрик принес херес, уселся в кресло и, повернувшись к Карен, улыбаясь, произнес:
— Скажите, мисс Ист, как ваше путешествие вокруг света?
— Долгое, очень долгое.
— Должен сказать, вы намного тоньше, чем я ожидал.
Клэр выглядела озадаченной, но прихлебывала херес в полном молчании, переводя глаза с одного лица на другое, как будто следила за теннисной партией.
— А где вам понравилось больше всего? Вы посетили Индию? Нет? Какая жалость, — он повернулся к Клэр:
— А у вас есть какие-нибудь известия от Индиры? Я уже давно, не говорил с ней.
Клэр откашлялась, очевидно, для того, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить.
Эрик заметил:
— Как вы спокойны, мисс Ист.
— Пожалуйста, зовите меня Карен, — настойчиво попросила она, залпом проглатывая херес. Почему он не узнал ее?
Эрик улыбнулся ей своей чудесной сексуальной улыбкой, которая, как она раньше думала, была предназначена лишь одной Индире, а его красивые серые глаза сверкали и танцевали, когда он вновь наполнял ее бокал.
Рука дрожала, когда она протянула ему бокал, и она вспомнила, как она дрожала, когда они впервые встретились с ним — в офисе Эйлин.
Его глаза буравили ее насквозь, она была уверена, что он ясно видит ее затылок. Карен почувствовала, как вино потекло по ее пальцам.
— Прошу прощения, — сказала она.
— О, это моя вина, — запротестовал он.
— Нет, это я держала бокал не так, как следовало бы, — настаивала она. Наверное, я выпила слишком много кофе.
— В Дании, — начал он, протягивая ей салфетку, — нет такого понятия, как выпить слишком много кофе.
Он несколько мгновений изучал ее лицо. Это был беспристрастный, профессиональный взгляд.
