Я вспомнила про вчерашнюю свидетельницу и улыбнулась. Ей проездной испортил всю картину.
– Хорошо для начала, мистер Уоллес. Мы знаем, Где именно он промышляет в районе «шелковых чулок». Теперь давай выясним, где еще он любит бывать.
Глава 27
Кабинет Зельдина располагался на пятом этаже великолепного здания библиотеки Мерц. За окном расстилался бескрайний заснеженный простор.
– Можете себе такое представить, мисс Купер? Двести пятьдесят акров волшебных оранжерей и садов в Нью-Йорке. Невероятно. А вокруг – снежная зима.
– Мне даже неловко, – мягко произнес Майк. – Я забыл, как это красиво и величественно.
– Ну, это была идея американской четы Бриттон. Эти филантропы очень увлекались ботаникой. Жена была потрясена, когда побывала в Королевских садах в Кью – еще в 1880-х годах. Вернулась домой и потребовала, чтобы муж устроил то же самое в Америке. Воссоздание рая – вот что такое эти сады.
– Райский сад… Там была подготовлена почва для первого убийства, насколько я помню, – заметил Майк. – Помните, мы говорили про список членов сообщества. Он готов?
– Да, конечно, вы его получите. – Зельдин удивлял меня не меньше Майка. Он обвел жестом комнату. Она вся была заполнена ботаническими гравюрами и книгами. – Через час нас отвезут в другое здание – там я храню данные о сообществе. Никогда не смешиваю хобби с работой.
– А вы давно здесь работаете? – бодро спросила я.
– Около тридцати пяти лет.
– А что вас заинтересовало сначала – растения или По?
– Это как вопрос про курицу и яйцо. Я всегда любил и то и другое.
Он подъехал к полке около стола, взял с нее книгу и протянул мне.
– Это моя первая публикация. До сих пор классическая в этой области.
Я осмотрела потертый том. Открыла первую страницу. «Флора и фауна в поэзии и прозе Эдгара Аллана По – иллюстрированный справочник».
– Например, лютик. Можете сказать, есть ли этот цветок в рассказах По?
– Именно, детектив… Лютик, более известный по латинскому названию ranunculus, упоминается всего один раз, в рассказе «Элеонора»: «По которой рассыпаны были желтые лютики…»[37]
– Наверное, у книги много читателей. Я просто этого не знал, – сказал Майк.
– Или, например, «зимородок-хохотун». Употребляется и в «Маргиналиях», и в «Полициане». Вы удивитесь. Многие исследователи основываются на моих данных. Это двенадцатое издание.
Как и любой другой автор, Зельдин молчал о тиражах. Вряд ли они были большими.
– Интересуюсь творчеством По, – ввернула я, – а знаю о нем очень мало. Наверняка мне будет полезно вас послушать. Может быть, расскажете немного о нем?
– Именно Эдгар Аллан По привел меня сюда, – проговорил Зельдин, разворачивая к нам кресло.
– В Нью-Йорк? – спросил Мерсер.
– В Бронкс. В Ботанический сад.
– По жил в Манхэттене… – Я узнала об этом совсем недавно. Но впечатления от скелета, который я увидела в доме писателя, были просто неизгладимые.
– Но его последний дом, мисс Купер, здесь, в Бронксе. Там он провел большую часть своей взрослой жизни.
Я помнила, что Майк был экспертом по городским районам. Покосилась на него в поисках подтверждения. Он только покачал головой.
– Загородный дом По. Неужели вы о нем не слышали? Вам бы понравилось, – стрекотал Зельдин. – Это его последняя резиденция – и к тому же единственная сохранившаяся. Ее лучше не сносить, чтобы американские писатели не подняли восстание.
– А эти сады? – спросила я.
– Изначально они, разумеется, не создавались как ботаническая святыня. Ведь тогда никто не думал даже, что эта территория станет Бронксом. Здесь была обычная деревня, территория графства Вестчестер. Называлась Фордэем. А дом, в котором нашли скелет… По был вынужден оттуда уехать, потому что его жена страдала туберкулезом. Врачи уверяли, что она сможет выжить, только если они постоянно будут на свежем деревенском воздухе.
– Поэтому они и переехали сюда, – предположила я.
– Да, мадам. В маленький сельский домик на Кингзбридж-роуд, рядом со Сто девяносто второй улицей и Гранд-Конкорс. Он любил гулять, наш По. Целыми днями прогуливался по фермам Фордэма. Большая часть его территории – теперь в собственности Ботанического сада. Включая ущелье с рекой, где на этой неделе произошел несчастный случай. По восхищался водопадами.
– Вы уверены, что он гулял прямо здесь? – не верилось Майку.
– Не хотите ли взглянуть на его письма, мистер Чэпмен? Он описывает эти места в мельчайших деталях, начиная от загородного дома до этого леса. И Хай Бридж. Через него вода шла от Кротонского акведука к реке Гарлем, в самый Манхэттен.
– Это в рассказ «Домик Лэндора»? – спросила я.
– Вы делаете успехи, мисс Купер. Там описывается небольшой домик, который он снимал для семьи. Он еще стоит в Парке По. Сто долларов в год. По испытывал истинное умиротворение, когда гулял по здешним высотам и наблюдал за проливом. Пока не построили эти высотные здания, Лонг-Айленд-Саунд был виден с порога его дома. В колледже Святого Иоанна была группа иезуитов, недалеко от…
– Да. – Майк опередил его. – Они основали Фордэмский университет.
– Вот видите, мистер Чэпмен. Он любил беседовать с учеными-иезуитами и пользовался книгами из их библиотеки. Мы обязательно там побываем.
– Спасибо. Я уже более чем достаточно проник в суть дела. Теперь мне ясно, почему он назвал своего героя Монтрезором, – многозначительно проговорил Майк. И продолжил, собираясь окончательно удивить Зельдина: – А что такое остров Рэндалла, вы знаете? Это название о чем-нибудь говорит?
Все знали, что это такое. Остров, соединяющий Манхэттен и Бронкс.
– Джон Монтрезор, – констатировал Майк, – был английским капитаном во время Войны за независимость. Купил этот остров и перевез туда семью. Он шпионил для Британии – советовал им, с какой стороны лучше атаковать Нью-Йоркскую гавань. Капитан был свидетелем казни Натана Хейла,[38] поэтому нам известны его последние слова.
– «Я лишь сожалею, – подхватил Зельдин, – что могу отдать за родину только одну жизнь». Впечатляет, мистер Чэпмен. Как видим, для того, чтобы накопать имен для своих героев, По не нужно было уходить дальше собственного двора.
– Вчера вы говорили о трагических обстоятельствах в жизни По, – напомнила я. – Вы могли бы рассказать подробнее?
У меня был наготове блокнот. Я надеялась, что смогу сравнить эти мрачные факты с поступками мстительного убийцы. Он, видимо, слишком тесно отождествлял себя с великим писателем.
– Его отец был героем Войны за независимость. Он стал, можно сказать, знаменитостью в штате Мэриленд, где поселилась семья. Но Дэвид – так звали отца – был настоящей белой вороной, даже в то время.
– В каком смысле?
– Вопреки тому, что от него ожидали, он бросил занятия правом. Стал актером. И пьяницей. Женился на женщине ниже себя по происхождению, без родословной. В общем, тридцать три несчастья.
– Кто была эта женщина? – спросила я.
– Странствующая актриса по имени Элиза. Она ездила по стране с небольшими труппами, играла комические роли детей и простодушных девиц. Эдгар был их вторым ребенком. Он родился, когда Элиза выступала в Бостоне в 1809 году.
Пришлось напомнить себе, что, хотя события в жизни По как-то связаны с недавними смертями, он жил почти двести лет назад.
– Двумя годами позже родилась дочь. Перед ее рождением Дэвид По пропал. Ему было всего лишь двадцать пять лет.
– Как это пропал?
– Вот так. О нем больше никто ничего не слышал. Я не могу рассказать вам, что с ним стало. Где он жил после этого или где умер. Он словно бы испарился. Порвал со своими родителями в Балтиморе, хотя был по уши в долгах и с тремя детьми на руках. Критики не слишком жаловали его роли, он серьезно пил. Просто взял и оставил Элизу с детьми.
– Выходит, По не знал своего отца? – спросила я. – Элиза растила детей одна?
Зельдин качнул головой и продолжил:
– Нельзя сказать, что она их растила. В газетах писали про ее мытарства – ходили слухи, что дочка была не от Дэвида. В поисках лучшей жизни через несколько месяцев Элиза с детьми переехала в Ричмонд. Здоровье у нее было безнадежно подорвано, и вскоре она попала в приют, где слегла. Эдгару не было трех лет, когда его любимая мать умерла.
Разбитая семья, незаконное происхождение, отец-алкоголик, сиротство. Мрачноватое начало жизни.
– Кто воспитывал детей?
– Троих малышей постиг еще один удар. Их разлучили. Дэвид По Старший – дедушка по отцу, живший в Балтиморе, – согласился взять старшего ребенка. Его звали Уильям Генри. Местная семья по фамилии Макензи взяла девочку-сироту, Розали. Эдгара пристроить было сложнее всего.
– Ему было три года?
– Да, мисс Купер. В конце концов состоятельный торговец из Ричмонда согласился воспитывать Эдгара под давлением своей жены. Они были бездетны. Так По сделался подопечным Джона и Френсис Аллан…
