Ровно в шесть вечера домработница в серой форме постучала в дверь библиотеки и объявила Зельдину, что его физиотерапевт приехал и ждет в тренировочном зале.
Зельдин взглянул на нас и спросил, какие у нас пожелания.
– Большинство людей, которых я знаю, пьют после занятий спортом, – проговорил Майк. Как обычно, он съехидничал.
– У меня дегенеративное нервное состояние, детектив. Обычно перед терапией я расслабляюсь с помощью глотка вина.
– Мы могли бы продолжить завтра? – спросила я.
– Конечно, мисс Купер. Я тем временем запрошу список членов сообщества. А вы трое почитайте-ка По.
– Мы подойдем сюда к девяти?
– Вообще-то завтра я планировал провести день у себя в офисе. Вам будет это интересно – в свете смерти доктора Ичико, – проговорил он.
Помощник катил его коляску к выходу из просторной комнаты.
– Долгое время, вплоть до пенсии, – продолжал Зельдин, – я был главным библиотекарем в отделе редких книг в Ботаническом саду.
Майк кинулся к двери и остановил инвалидное кресло.
– Вы там были? И ничего не слышали о смерти Ичико, пока не прочли в газете?
– Мистер Чэпмен, после обеда я все время был в библиотеке. У нас было собрание по поводу новых поступлений. Водитель приехал за мной в четыре часа. К тому времени тело бедняги еще не было обнаружено. Впервые я узнал об этом из утренней газеты. Пожалуйста, Джулия, проводи этих людей, и начнем заниматься.
– А сегодня утром? – спросила я, думая о том, как мы прокололись в Галерее славы. – Сегодня вы тоже были в Бронксе?
– Я был здесь наедине с книгами. Джулия с радостью подтвердит это.
Домработница кивнула, открывая перед нами дверь.
– В девять часов? – повторила я.
– В библиотеке. Вход с улицы Мошолу. Там повернете налево, – напутствовал нас Зельдин.
Мы снова очутились на холоде.
– Хочу есть, – сказал Майк и продолжил: – У меня теперь все болит – седалище, желудок. И гордость задета в придачу. Мне нужен приличный бифштекс.
Мы условились поужинать вместе в «Патрун», потом сели каждый в свою машину и через пару кварталов встретились снова на Сорок шестой улице. Это была Мекка для солидных деловых обедов и шикарных вечеринок. Мы давно полюбили это место. Но желающих было множество, а столик мы не заказали.
– Привет. Майк! – Владелец Кен Аретски приветствовал нас на лестнице. – Поднимайтесь.
Мы протиснулись сквозь толпу. В холле была выставлена великолепная коллекция элегантных черно-белых фотографий Манхэттена сороковых и пятидесятых.
Для Кена мы всегда были желанными гостями, сколько бы магнатов и торговцев ни было в его заведении. Нас усадили в тихий уголок и через минуту подали напитки. Здесь можно было собраться с мыслями.
– Салют, – проговорил Майк. Мы чокнулись. – За мирное окончание трудного дня.
– И как мы будем распутывать это дело? – Я принялась за старое.
– Между Авророй Тейт, Эмили Апшоу и доктором Ичико есть отчетливая связь, – произнес Майк. – Невозможно мимо этого пройти. Ты у нас специалист по литературе – что ты знаешь об Эдгаре По?
– Только то, что лежит на поверхности. Поэзию, некоторые рассказы. Знаю, что он родился в Бостоне, что семья его отца была из Балтимора – там он умер, там же его похоронили. Рос он в Ричмонде, там есть его музей. Потом поступил в колледж в Шарлотсвилле.
– А ты когда-нибудь слышала, что он был связан с Нью-Йорком? – спросил Мерсер.
– Он когда-то жил на Западной Восемьдесят четвертой, – сказал Майк. – Об этом упоминал Зельдин. У меня в этом квартале как-то было дело об ограблении. В 1840-х там была ферма, принадлежавшая семье Бреннан, как он и говорил. Кажется, она даже называется Аллеей По.
– Пусть Зельдин расскажет о нем все, что сможет. От этого будет толк, – произнес Мерсер. – Любая деталь может помочь нам развязать этот узел. А если Зельдин замешан, надо дать ему самому увязнуть поглубже. Будем пользоваться тем, что он любит поговорить.
– Ты веришь в его бредни?! – удивился Майк.
– А ты видел костыли в библиотеке? Для чего они, если человек не встает с кресла? Интересно, может ли он ходить? И насколько? И по какому маршруту водитель вез его вчера из офиса в Ботаническом саду? От него до ущелья не так далеко.
– Да, субчик. Не начинает физических упражнений без марихуаны и красного вина.
– Действительно. Все слишком тесно переплетено, чтобы не обращать на это внимания, – согласилась я. – Пусть расскажет нам о жизни По. Вообще клубы и закрытые собрания создаются вокруг многих великих. «Посетители Бейкер-стрит», «Волчья Стая Вульфа», «Поклонники Пуаро». У Толстого, Мольера и Моцарта наверняка есть свои последователи.
– Но они не так часто убивают друг друга, – ухмыльнулся Майк.
– Ребята, вам нужен телевизор? – спросил Кен. Он подошел нас проведать.
– Посмотрим «Опасность», а потом сделаем заказ, – сказал Майк. – Итак вчера вечером пропустили.
Покончив с напитками, мы замерли перед экраном. Алекс Требек объявил категорию:
– Научные теории.
Двое из троих соперников хором простонали. Вместе с нами.
– Я пас, – пробормотала я. – Это мое слабое место.
– Трусиха, – проговорил Майк. – Ставим по десять. Этих денег здесь и на бутылку воды не хватит.
Ответ звучал так: теория «Большого взрыва», принятая в шестидесятых годах прошлого века, была описана в этой пророческой работе веком раньше.
– Пожалуй, я еще выпью водки. И давайте закажем жратвы, – проговорил Майк.
Мы даже не пытались строить догадки. Сидели и наблюдали, как участники теряют очки.
– Нет, Хаббл был немного позднее, – говорил Требек студенту антропологии. – Это и меня удивило, джентльмены, – продолжал он. – Что такое «Эврика»? «Эврика»! Помните? В произведении с таким названием Эдгар Аллан По утверждал, что вселенная появилась в результате взрыва. Как мгновенная вспышка из единой первобытной частицы. – Требек зачитывал карточку. – Удивительно, господа, что этот астролог-любитель в уже 1848 году выступил с теорией «большого взрыва», а ведь это по-прежнему самая остроумная версия современных ученых!
– У вас когда-нибудь было чувство, что все происходит неспроста? – снова заговорил Майк. – От этой хренятины мурашки бегут по спине. Вокруг все время этот По. Повсюду.
Наш столик был в конце зала, рядом с кухней.
– Позвоню Вики, скажу, что буду поздно, – сказал Мерсер.
Майк стал звонить Валери – она была на Западе, каталась на лыжах. Я осталась одна.
Наконец был готов наш филе по-ньюйоркски. Порции в полкило для сильного пола и 350 граммов для меня. Майк взял луковых колец и жареного картофеля по-деревенски, Кен решил побаловать нас бутылкой отличного бордо из своего знаменитого подвала.
– Дочь Эмили знает, что Сэлли ей не родная мать. Кто Сэлли об этом сообщит? – спросил Мерсер.
– Сдается мне, это должна сделать женщина, – бесстрастно проговорил Майк.
– Позвоню завтра после обеда, когда профессор придет в себя. Надо будет узнать, действительно ли Эмили звонила ему, как говорится в ее письме. – Я сменила тему. – Как Вэл?
– Веселится, – сухо ответил Майк. – Она в Канаде с семьей. Развлекаются. Вертолеты, лыжи.
Я рассмеялась.
– Вот почему ты с ними не поехал. Они знают, что супермачо – наш Робот-Полицейский – боится летать на вертолетах?
– Стоп. Я однажды летал. Ради тебя.
– Только потому, что я не просила тебя прыгать.
– В прошлом году она так плохо себя чувствовала. Из-за химиотерапии. Поэтому она не смогла поехать вместе со всеми. А сейчас отец захотел сделать ей подарок. Они с братом настоящие ковбои. Посмотришь как-нибудь на видео.
Изысканный обед был хорошим завершением трудного дня.
Мы вышли из ресторана и договорились, что друзья заедут за мной в восемь тридцать. Мерсер сел в свою машину, а Майк подвез меня до Третьей авеню. Когда он высаживал меня около дома, на часах было около десяти вечера.
Ночью меня разбудил телефон. Говорил Мерсер:
– Ты не обрадуешься, если услышишь об этом в утренних новостях.
С трудом разлепив глаза, я взглянула на радиобудильник. Было половина второго ночи.
– Надеюсь, ты звонишь не потому, что обед, например, тебе не понравился? – озабоченно проговорила я.
– Я у тебя в квартале. Этот кобель в шелковом чулке опять напал. Восточная Восемьдесят первая улица рядом с Йорк-авеню. Девушка брызнула в него газом. Он смылся.
– Выходит, ей повезло. С ней все в порядке?
– Держится пока. Я сейчас ее опрашиваю. Он выронил нож, когда прикрывал глаза руками. Она его подняла и успела пырнуть этого недоноска.
– Про отпечатки пальцев теперь можно забыть.
– Еще кое-что есть. Из разрезанного кармана выпало несколько вещей.
– Водительские права? – Я ворочалась под теплым одеялом.
– Слишком это было бы просто, тебе бы все равно не понравилось. Документов нет. Всего лишь проездной билет.
Я вспомнила про вчерашнюю свидетельницу и улыбнулась. Ей проездной испортил всю картину.
