Полезная вещь... Мик глянул на бритву, которую до сих пор держал в руке. Удобная рукоятка из слоновой кости, острое, гладкое лезвие... Ему нравилось пользоваться этой бритвой — она нисколько не раздражала кожу.
Его взгляд скользнул по руке, державшей бритву. Сильная рука, и вдобавок чистая — ни шрама, ни царапины. Это петому, что Мик никогда не сунет руку в крысиную нору. И слава Богу — из-за рук ему никогда не удалось бы выдать себя за джентльмена. Он и так дал маху, согласившись расстаться со своими усами ради пары стройных ножек. Все равно они ему не достанутся — нечего и мечтать.
Однако, как ни глупо выглядело его поведение, Мик старательно взбил пену, намылил губу и сбрил всю щетину. Потому что ничего не мог с собой поделать. Он был готов на все, чтобы хоть одним глазком еще раз взглянуть на эти ножки.
По иронии судьбы в эти минуты в спальне на другом конце коридора Винни тоже разглядывала себя в зеркале. Правда, смотрела она несколько по-иному. Потому что находилась от зеркала на некотором расстоянии и изучала свое обнаженное тело.
Никогда в жизни она не позволяла себе вот так раздеваться средь бела дня ради того, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Это просто не могло прийти ей в голову. Но сегодня утром, сняв ночную рубашку, она остановилась, чтобы взглянуть на себя.
Ее тело. Первым делом ей бросились в глаза слишком длинные ноги. Она никогда над этим не задумывалась. Но если присмотреться, не такие уж они длинные — скорее стройные и даже симпатичные. Впервые в жизни она честно могла сказать, что ей нравится какая-то часть ее тела. До сих пор эта проблема ее не занимала. Зато теперь она рассмотрела свои ноги очень внимательно и осталась довольна.
Но все остальное... ох, лучше и не глядеть вовсе! Слишком маленькие груди напоминали какие-то нелепые нашлепки. Талия тощая, как у осы, бедра и ягодицы пышные, словно подушки.
Ее взгляд невольно задержался на том месте, где сходятся бедра. Оно заросло густыми курчавыми волосами чуть более темного оттенка, чем волосы на голове. Винни потрогала их. Жесткие, как... Как усы!
Она попыталась представить, как выглядит это место у Мика Тремора. И не смогла. Те миниатюрные штучки, что довелось ей увидеть на скульптурах херувимов, те детские пенисы (да, именно так это называется!) казались какими-то беззащитными. И напоминали улиток, вытащенных из раковины, что никак не вязалось с обликом мистера Тремора. На скульптурах взрослых мужчин их причиндалы были стыдливо прикрыты фиговым листком, и Эдвине приходилось полагаться лишь на собственное воображение, которое никак нельзя было считать правильным.
И вдобавок — что за странное слово? Она попробовала произнести его одними губами. Причиндалы. Ее губы вытянулись, как для поцелуя. На что это может быть похоже? А волосы? На причиндалах растут усы?
Все еще чувствуя себя смущенной и глупо хихикая неизвестно над чем, Винни принялась одеваться. Она как раз собиралась уложить волосы, когда в дверь громко постучали.
От неожиданности она подскочила, словно ее поймали на чем-то неприличном. О Господи, ну и торопыга этот мистер Тремор! Наверняка уже оделся и ждет ее в гостиной!
Но тут же выяснилось, что это был Мильтон.
— Вы позволите мне войти, миледи? — необычно торжественным тоном произнес дворецкий.
— Да, конечно! Что-то случилось?
— Я... ну... — Он замялся, не зная, с чего начать, но все же решил довести дело до конца. — Я служу вашей семье... — старик прокашлялся, набираясь духу, и продолжал все более уверенно: — уже очень много лет и никогда не позволял себе лезть не в свое дело, миледи. — Винни молча ждала, что он скажет дальше. Ему явно нелегко давалась эта речь. — Я помню ту ночь, когда вы появились на свет.
— Да, Мильтон. В чем дело? Тебя что-то тревожит?
— Ну... — Он постарался принять как можно более внушительную позу, нервно кусая губы. — Ну... Мы обсудили это с миссис Рид, и мы подумали... — И старик торопливо выпалил: — Мы подумали, что мистеру Тремору лучше поселиться внизу, рядом со мной!
Эдвина опустилась в кресло, удивленно глядя на дворецкого.
— Почему?
— Миледи, — сурово отвечал Мильтон, — вы живете на одном этаже с мужчиной... ну, он... мы, конечно, не считаем... да и никто так не считает... Но вы понимаете, с некоторых пор... И он повсюду бывает с вами...
— Вы решили, что ему неприлично находиться на одном этаже со мной?
— Да, миледи!
Боже милостивый, кто бы мог ожидать такую отповедь от Мильтона, любившего ее всей душой? Эдвина молча кивнула в знак того, что поняла его намек.
— На первом этаже пустуют восемь комнат, — с воодушевлением продолжал он, — и мистер Тремор мог бы занять любую, на свой вкус. Я сам все подготовлю, предупрежу его и помогу переселиться...
— Нет. — Она покачала головой. — Я сама ему скажу.
Конечно, Мильтон прав. Не следует держать... джентльмена у себя в доме на одном этаже с собственной спальней. И как ей самой до сих пор это не пришло в голову?
— Я ему скажу, — повторила она. — Все объясню. — И она ласково посмотрела на Мильтона, единственного по-настоящему близкого ей человека. — Спасибо, что вразумили меня.
— Поверьте, это в ваших же интересах, — многозначительно кивнул Мильтон. — Вы росли у меня на глазах, леди Боллаш. — Он всегда обращался к ней именно так — как к дочери маркиза. — И я почитаю за честь вам служить. Мне бы не хотелось видеть вас расстроенной, когда придет время с ним расстаться. Поверьте, я никогда не оставлю вас, что бы ни...
Ах вот оно что! Его беспокоит не нарушение приличий и не возможные сплетни! Он боится, что Эдвина сама может натворить глупостей!
— Это... — Старик снова замялся в поисках нужных слов. — Вообще, мне кажется, мистеру Тремору лучше поселиться внизу, рядом со мной.
— Да, это верно. — Она снова кивнула и в третий раз пообещала: — Я сама ему скажу!
Винни собиралась выполнить свой неприятный долг прямо сейчас. Она спустится вниз, найдет мистера Тремора и все ему объяснит. Она объяснит, что он стал... человеком? Да, пожалуй. Стал человеком не только в ее глазах, но и в глазах окружающих.
Отвратительно! У нее просто не повернется язык такое сказать. Спрашивается, кем же он был до сих пор?
Бог его знает! В одном Винни не сомневалась: он уже не тот, кем был. Крысолову не возбранялось поселиться в самой удобной комнате для гостей. Но Мику нельзя оставаться в двух шагах от ее спальни, особенно после того, как у Винни появилась привычка вертеться голой перед зеркалом.
Теперь это стало важно. И она должна ему об этом сказать.
И все же у нее не хватило решимости. Она повернулась на полдороге и поспешила укрыться в лаборатории. Винни долго сидела в оцепенении, уставившись в свои записи и тщетно пытаясь найти подходящие слова.
