И это ещё притом, что на нас Германия напала, наплевав на два добрососедских договора, подписанных министрами и ратифицированных высшими органами государственной власти, но на Западе Гитлер такой невоспитанности себе не позволял. Как же-с, Европа! Договор с Польшей, например, просуществовав пять с липшим лет, был денонсирован 29 апреля 1939 года — за четыре месяца до объявления ей войны. Нам бы такие четыре месяца!.. Англо-германское морское соглашение Гитлер расторг тогда же, 28 апреля, тоже заблаговременно, как истинный джентльмен разбоя.
А если вспомнить ещё, что 26 ноября 1936 года был заключён „Антикоминтерновский пакт“ между Германией и Японией, к которому вскоре присоединилась Италия, а затем — Испания, Румыния, Венгрия, Болгария, Дания, Финляндия, Хорвания, Словакия и даже Маньчжоу-го, — если всё это совокупить, то что ж получается, православные? В каком мире жили советские люди!
Это, говорю, во первых, а во-вторых, да, наш Верховный Совет стараниями Александра Яковлева, академика в особо крупных размерах, который сейчас корчится на раскалённой сковородке, два дня терзавшего депутатов, действительно осудил пакт. Но разве этим всё и кончилось!.. Вот раскрываю я газетку, которую никогда не выписывал, но мне её вот уже несколько лет задарма суют в почтовый ящик. Большая статья: „70 лет назад Москва сумела на два года оттянуть начало войны“. Что в статье? Читаю: „Понятно почему сейчас проявляется такой интерес к пакту. Это очень удобно, чтобы опять обвинить Советский Союз в том, что он в какой-то степени виноват в развязывании Второй мировой войны. При этом, говоря о пакте Молотова — Риббентропа, на Западе стараются не касаться Мюнхена“. Как и упомянутых выше тёплых договоров с фашистской Германией множества стран от Англии, владычицы морей, до лимитрофной Эстонии, жившей за счёт поставок в Англию гусятины.
Читаю дальше: „А ведь Мюнхен уж куда как наглядно показывает, к чему приводит политика соглашательства“. А Путин сказал: „Сговор в Мюнхене подтолкнул к разобщению объективных союзников в борьбе с нацизмом, вызвал между ними взаимное недоверие и подозрительность“. Ошибаетесь, учитель, если это вы, а не Чубарьян. Во-первых, недоверие существовало и до Мюнхена… Уж куда дальше: Советский Союз, имевший с Чехословакией договор о взаимной помощи, уже двинул войска к границе, чтобы помочь ей в 1938 году, а его при всём этом не пригласили в Мюнхен даже в качестве наблюдателя. Во-вторых, „союзниками“ с Англией и Францией в борьбе с нацизмом мы тогда уж никак не были. Совсем наоборот: они делали всё, чтобы побыстрей натравить на нас нацистов. Восемь месяцев при всём оружии и амуниции сидели за линией Мажино и всё ждали, ждали, отлучаясь только в публичные дома. И дождались такой оплеухи от Гитлера, что через три недели взмолились о мире.
„Мы выбрали из двух зол меньшее, — говорится в статье дальше, — Советский Союз мог оказаться перед лицом объединенной атаки и западных стран и фашистской Германии. А в тылу у нас была Япония“.
Да, вот западные страны только что названы, а именно в эти дни шли жестокие бои на Халхин-Голе. Как раз 23 августа, когда был заключён пакт, наши войска нанесли сильнейший удар японским агрессорам. Это стало отрезвляющим событием для японцев. Немцы подумали, что японцы союзник не очень крепкий. А те сочли этот пакт, о котором немцы даже не предупредили их, предательством со стороны Германии. И 13 апреля 1941 года, ничего не сказав немцам, товарищам по „Антикоминтерке“, они тоже заключили с нами пакт о нейтралитете.
Тут уместно вспомнить еще и о некоторых обстоятельствах, предшествовавших и сопутствовавших заключению нашего пакта с Германией в 1939 году. Англии и Франции под влиянием общественности своих стран пришлось всё-таки согласиться на наше настойчивое предложение о переговорах для создания системы коллективной безопасности. И вот стороны составили делегации. Нашу возглавил нарком обороны член Политбюро маршал К. Е. Ворошилов, её членами были начальник Генерального Штаба Красной Армии маршал Б. М. Шапошников, нарком и Главнокомандующий военно-морским флотом Н. Г. Кузнецов и другие высокопоставленные лица. А там? Какие-то полузабытые отставники да служаки второго-третьего ряда. Английскую миссию возглавлял адъютант короля адмирал Р. Драке, французскую — генерал Ж. Думенк, бывший начальник штаба армии генерала Вейгана во время Первой мировой войны. Это было просто свинство, тем более, обстановка напряженная, время дорого, а британцы предпочли самолёту какое-то морское корыто едва ли не прошлого века, на котором из Лондона до Ленинграда гребли с 5 по 11 августа. Целую неделю!
Но и это не всё. Понятно, что участники такого рода переговоров должны иметь от своих правительств соответствующие письменные документы, подтверждающие их полномочия. Так на первом же заседании 12 августа обнаружилось, что у бриттов никаких документов нет. Вот представьте себе, допустим, Грызлова хотя бы в бане без удостоверения о том, что он спикер Дума. Ведь полный ноль. Его и не пропустили бы. А тогда адъютант короля сказал: „Если было бы удобным перенести переговоры в Лондон, то он имел бы все полномочия“. Климент Ефремович аж расхохотался, как и другие члены нашей делегации: — Да не лучше ли мне сбегать за вашими документами в Лондон?
Просто цирк! И всё-таки советская делегация согласилась начать переговоры. Как выяснилось уже после войны, у англичан и французов была только одна задача — делать размышляющие лица и тянуть время. Ни договариваться о чем-то, ни подписывать что-то они не собирались. И переговоры не могли закончиться ничем отрадным.
И вот ещё что. Ясно, что такие переговоры ведутся при закрытых дверях. И у нас все двери были плотно закрыты. А в лондонских газетах к удивлению даже самого английского посла Уильям Сидса, входившего в состав миссии, появлялись сообщения о ходе переговоров. И Сиде писал своему министру: „Я, как лицо ведущее переговоры, оказываюсь в невероятном положении перед Молотовым, когда, например, лондонская газета публикует наши предложения о секретном приложении к договору почти в тот же самый момент, когда я предлагаю это Советскому правительству“ (Правда и ложь о Второй мировой войне. М., 1983. С.61). Ну разве джентльмены так себя ведут — как торговки на базаре! Но заметьте: они предлагали нам секретное приложение к договору, а ныне за такое же приложение к нашему договору с немцами без устали клеймят нас.
К тому же в Кремле стало известно, что англичане затеяли тайные переговоры с Германией о разделе сфер влияния. И тут уровень был совсем иной. С 7 августа в переговорах принимал участие Геринг, второе лицо Рейха. 10 августа близкий Гитлеру комиссар Лиги Наций в Данциге Бурхарт встретился в Базеле с дипломатами Англии и Франции, которым передал письмо самого фюрера с предложением присоединиться к походу против СССР (Ю. Емельянов. Европа судит Россию. М., 2007. С.310). 16 августа Риббентроп встретился в Берлине с высоким представителем ВВС Англии бароном де Роппом. 21 августа английский посол в Берлине Невиль Гендерсон сообщал в свою столицу: „Всё готово, чтобы Геринг прибыл в четверт 23 августа в Чекере“ (резиденция английского премьера Чемберлена). К тому же в ходе переговоров выяснилось, что Польша и Румыния наотрез отказываются пропустить через свои западные границы Красную Армию, чтобы она защитила их восточные и южные границы… Словом. Пожар в бардаке во время наводнения.
И в этот-то звенящий час Гитлер, начавший закидывать удочку ещё в мае, обратился к Сталину с прямой просьбой срочно принять его министра иностранных дел для заключения договора о ненападении. И Сталин, вполне убедившись, что в Москву приехала не дипломатическая миссия, в бродячий цирк Шапито, действительно выбрал из двух зол меньшее.
И вот вывод, который делает автор бесплатно попавшей мне в руки статьи: „Благодаря пакту Молотова-Риббентропа мы получили почти двухлетнюю отсрочку. Пакт был правильным шагом!“. Понятно? Правильным!
Кто ж автор этой статьи? Оказывается, Юрий Михайлович Хильчевский, руководитель Центра истории Российской дипломатической службы, знаток проблемы, высокого класса профессионал, признанный авторитет, пуд соли и полпуда перца съевший в истории международных дел. А где же он осмелился в защиту политики Советского Союза так уверенно высказать суждение по столь важному вопросу, решительно противоположное взгляду главы правительства? Оказывается, именно в правительственной „Российской газете“ (№ 155’09), можно сказать, в персональном органе тов. Путина, где он, может быть, и тайным членом редколлегии состоит. И уж наверняка получает её, как я, на халяву. Вот так-то „наш парламент осудил“…
Путин пишет: „Мы помним всех поляков, которые первыми стали на пути агрессора…“. Он помнит всех! Прекрасные слова, но, во-первых, даже в порыве пламенной любви не следует забывать мужество, жертвы и страдания других, а не только любимцев. Уж если говорить о том, кто первым встал на пути агрессора, то это были абиссинцы, на которых ещё в 1935 году в третий раз напала фашистская Италия. А в 1936-м республиканская Испания встала на пути доморощенных и германоитальянских фашистов. В 1937-м — китайцы на пути японских захватчиков. И только через два года — Польша. Если бы Путин читал „Краткий курс“, он это знал бы и поумерил свой пыл.