Под дружный смех они вышли из «Стекляшки». Марина закрыла дверь на замок, Адгур подогнал к входу старенькую тридцать первую «Волгу» и предложил подвезти.
— Спасибо, мы пешком, — отказался Кочубей.
Пожелав Адгуру и Марине спокойной ночи, Быстроног отправился в гостиницу, а Кочубей с Остащенко возвратились в «высотку», поднялись в номер и, раздевшись, нырнули в постели. Утро для них началось с веселого звона мяча, доносившегося с теннисного корта, скрежета шестеренок в спортивном городке и бодрого марша физкультурников. Затем позвонил Быстроног и сообщил, что Стельмах ничем себя не проявил, а посылка с материалами на него находилась на пути в Сочи. Вслед за ним напомнил о себе Тимур. Он тоже времени даром не терял: собранные им данные на Джексона и Харта говорили о том, что они неспроста появились в Сухуме. Лишним подтверждением тому служила подписанная Сердюком и поступившая после обеда на имя Быстронога шифровка. В ней, ссылаясь на оперативную информацию Службы внешней разведки, сообщалось о принадлежности Харта к ЦРУ. Все это вместе взятое предвещало Кочубею и Остащенко «веселый» вечер, а возможно, и ночь.
Весь день они провели как на иголках. Пока же Стельмах и Харт вели себя пристойно. Стельмах добросовестно ковырялся в штабных бумагах и, похоже, не собирался выходить в город, а Харт, проработав до обеда в офисе Центра гуманитарных проблем, возвратился в гостиницу и из номера больше не выходил.
После ужина Николай с Юрием снова собрались в кабинете Быстронога, позже к ним присоединился старший оперуполномоченный капитан Сергей Долуга, ответственный за комбинацию «Сауна». В ожидании сигнала они пили кофе и бросали нетерпеливые взгляды на телефон. Он зазвонил, Быстроног первым схватил трубку, а через мгновение его лицо пошло пунцовыми пятнами.
— Что случилось, Боря?! — всполошился Кочубей.
— Да на хрен мне твои тены сдались! Что?! Куда идет? Так чего ты му-му е… — взорвался Быстроног.
— Стельмах ноги сделал?! — догадался Остащенко.
— Как?! — воскликнул Кочубей. — Это правда, Боря?
Быстроног кивнул и лихорадочно зашарил по столу, вытащил сотовый телефон из стопы бумаг, набрал номер и заорал:
— Тимур, немедленно бригаду к выходу из санатория! Штабист идет в город… Да, в гражданке.
— А где Харт?! — в другое ухо кричал ему Кочубей.
— Тимур, а где Харт? В гостинице? Глаз с него не спускать! Ты все понял? Хорошо! Жду доклада!
— Ребята, надо что-то делать! Иначе он сбросит секреты Харту! — торопил Остащенко.
Быстроног пожал плечами и заявил:
— Больше того, что сделал, я не могу. На остальное нужна санкция суда.
Кочубей бросил взгляд на телефон ВЧ-связи и потянулся к трубке.
— Поздно, Коля, Сердюк уже дома! — напомнил Остащенко.
— Но без санкции — это нарушение всех приказов! — мялся Кочубей.
— Потом затрахают расследованием, — буркнул Быстроног.
— Пока ее получим, секреты сплавят! Коля, рискнем, а там будь что будет! — насел Юрий.
В кабинете воцарилась тягостная тишина, ее нарушали тяжелое дыхание и бульканье воды в кофеварке. Взгляды сошлись на Кочубее — он был старшим, и решение принимать должен он. Стряхнув с плеч невидимый груз, он огорошил:
— Боря, водка есть?
— Э-э… — только и нашелся что сказать тот, полез рукой в стол и достал бутылку.
— Открывай! Юра, бери стакан! — подгонял Кочубей.
— Ради такого дела я могу и из горла! — сообразил тот и, запрокинув бутылку, сделал несколько глотков, затем отряхнул с подбородка капли и пригрозил: — Теперь они у меня встретятся!
— Действуй, Юра! Стельмах ничего не должен передать Харту! Ты меня понял? — тряс его за плечо Кочубей.
— Понял, понял, Коля! Я им покажу! — рвался в бой Остащенко.
— Серега, ты с Юрой! Я звоню Тимуру, он перехватит вас у ворот! — оживился Быстроног и схватился за телефон.
Долуга потянулся к бутылке с водкой, Юрий перехватил его руку и предупредил:
— Тебе еще рано, капитан!
Оставляя за собой легкий шлейф «паленого» «Короля Леона», он ринулся на лестницу. Вслед за ним бросились остальные, кубарем скатились на стоянку и втиснулись в УАЗ. На выезде из ворот их поджидал Тимур. Юрий с Сергеем запрыгнули к нему в машину и через пару минут были у ресторана «Басла». В нем и бросил «якорь» Стельмах. Столик он занял по всем правилам шпионского искусства: за спиной находилась стена, а зал лежал как на ладони, держался уверенно, попыхивая сигаретой, время от времени бросал нетерпеливые взгляды то на часы, то на дверь.
Остащенко и Долуга, расположившись за компанией отдыхающих, контролировали каждое его движение. Спортивная фигура, на которой, как влитой, сидел сшитый с иголочки кожаный пиджак, короткая стрижка под полубокс и твердый взгляд выдавали в Стельмахе военного. Он представлял собой довольно распространенный в последнее время типаж офицера Генштаба. Это читалось в надменном выражении лица, которое подчеркивали тонкие губы, сжатые в жесткую складку и вальяжной осанке.
«Крепкий орешек! Ну ничего, и не таких раскалывали!» — оценил его Остащенко.
— Юрий Викторович, смотри! — подтолкнул его под локоть Долуга.
— Вижу! — ответил он и подобрался.
Холеный блондин лет сорока — сорока пяти в модной джинсовке внезапно вынырнул из вихляющейся в танце толпы и уверенно прошел к столику Стельмаха. Момент их встречи Остащенко и Долуга пропустили, публика повалила к столикам, а когда суета улеглась, то Стельмах и блондин уже о чем-то оживленно говорили. Юрий с Сергеем напряглись и не спускали с них глаз. Первым подозрительное движение Стельмаха заметил глазастый Долуга и жарко прошептал:
— Юрий Викторович, ты видишь! Он что-то ему сунул!
Остащенко подался вперед и пожирал глазами Стельмаха и блондина. Это не было обманом зрения: он увидел, как крепко сжатая в кулак рука блондина скользнула в карман куртки. Времени на раздумье не оставалось, надо было действовать, чтобы сорвать шпионскую сделку. Схватив бутылку водки, Юрий бросил на ходу:
— Серега, вызывай Тимура! — и нетвердой походкой направился к столику Стельмаха и блондина.
Они не успели раскрыть рта, как он плюхнулся на свободный стул и заплетающимся языком произнес:
— Клеевые вы мужики. Хочу с вами выпить.
Стельмах брезгливо поморщился от струи перегара, ударившей ему в лицо. Блондин заиграл желваками на щеках и пригрозил:
— Отвали! А то будет плохо.
— Не понял?! Это ты мне? — продолжал ломать комедию Юрий.
— Сейчас поймешь, если не свалишь! — наливался гневом блондин.
— Чт-о?!. Ах ты, пудель! — зарычал Остащенко.
Дальше события развивались с головокружительной быстротой. Юрий так вошел в роль, что не успел принять защиту и пропустил удар левой блондина в живот, но на втором замахе успел поднырнуть под просвистевший над головой кулак. Боль в животе и проснувшаяся ярость придали ему силы, ухватившись руками за стол, он как прессом припечатал обидчика и Стельмаха к стене. Дальше в драку вмешался Тимур.
Вслед за ним в зал ворвались два «милиционера». Потрясая пистолетом, Тимур закричал:
— Милиция! Всем стоять и не двигаться!
Публика замерла. На эстраде всхлипнул и затих саксофон. Визгливым надрывом откликнулась гитара. На полуслове оборвалась песня, певец съежился и отступил за колонну. Из темного угла, где тусовалась полублатная шушера, кто-то прогнусавил:
— Начальник, а тем, кто сидит, что делать?
— Заткнись! А то точно сядешь! — рявкнул Тимур и шагнул на середину зала.
К нему колобком подкатился ставший сразу угодливым и суетливым директор ресторана и залепетал:
— Все нормально, командир.
— Помолчи! Без тебя разберемся! — отмахнулся Тимур и приказал: — Батал, Зурик, всех троих в отделение!
Стельмах пришел в себя и сорвался на крик:
— Я полковник российского Генштаба! Не имеете права!
— После стакана вы все Наполеоны! Пошел вперед! — прикрикнул Тимур.
Зурик и Батал, не церемонясь, запихнули всех троих в «воронок» и повезли в отделение милиции.
Глава десятая
Очередная пустышка
Прошло больше полутора часов после того, как в ресторане «Басла» Остащенко затеял потасовку со Стельмахом, но ни он сам, ни Тимур пока никак не напомнили о себе. Кочубей и Быстроног, перебравшись к этому времени в номер санаторской «высотки», не находили себе места, нервно теребили телефоны и каждые пять минут поглядывали на часы. Стрелки подобрались к одиннадцати, когда в коридоре раздался шум шагов, и в дверях появился хорошо «загруженный» Остащенко.
— Ну как, Юра?! Что Стельмах? — наперебой заговорили они.
— А-а, — отмахнулся он и плюхнулся в кресло.
— Ты что, немой!? Рассказывай! — насел на него Кочубей.
