Походе. Как можно спать, когда грядёт такое?!
Сегодня заканчивается четверть, и Тёме больше не надо будет ходить ни в школу, ни на работу. Особенно его радовала мысль, что не надо ходить на занятия. В классе последние недели творился бедлам: по рукам гулял дневник Оли, в котором она описывала их любовные происшествия и всякие странные вещи, которые она делала в овраге. Тёма в нём был выставлен как предатель и враг народа, а его любимую девушку там обзывают и желают ей смерти… В общем, лучше бы он об этом никогда не знал. Оле в глаза он смотреть не мог, и каждый день на учёбе был отягощён её молчаливым присутствием и атмосферой жесточайшего бойкота.
Как только Оля появлялась в дверях класса, все демонстративно отворачивались и по комнате пробегал холодок. Бывшие приятели замолкали и отходили от неё, как от заразной. Все, кроме Геры. Она обычно подходила к своему врагу, садилась перед ней на парту и обязательно отпускала комментарий из серии: «О, явилась наша покорительница мужских штанов! Ты сделала домашнее задание? Или просто будешь тыкать в куклу учительницы иголки, пока она не поставит тебе «пять»?» Ну, и всё в подобном ключе.
К счастью Оли, в каждом классе всегда присутствует такая социальная прослойка, как лохи: учатся плохо, выглядят ещё хуже, с демкой справляются не лучше младенцев… Лошары то ли из страха, то ли из жалости, то ли из желания пополнить свои ряды встали на сторону бойкотируемой. И ещё, как ни странно, Олю поддержал Даня… Свою позицию Тёме он обосновал так: «Во-первых, мне она ничего не сделала. Что на неё набросились все? Во-вторых, мне же нужно кого-то переть. И, в-третьих, она чувствует такую признательность за то, что я её не динамлю, что вылизывает с ног до головы не только меня, но и мою квартиру, в кой-то веки у меня порядок. В-четвёртых, её мама устроила меня на каникулы в библиотеку. И за всё это мне нужно просто с ней общаться. Одни плюсы!»
Короче говоря, класс раскололся. И хотелось побыстрее уйти на каникулы и сталкерить.
Зазвенел последний звонок, и изо всех классов высыпали радостные ученики и понеслись к выходу, к долгожданной свободе. Тёма в спешке сгрёб в портфель свои карандаши, линейку, таблицу Брадиса и тетрадь, и они вместе с Доцентом вышли из класса. Скоро все дрязги и мелочи жизни останутся позади. Очень скоро случится Поход, сражения, настоящие кровопролитные битвы, а затем молочные реки, кисельные берега и мудрость Шамбалы. У Тёмы перед глазами вставали живописные картины из книг, которые ему приносил учитель. Скоро.
Доцент явно был меньше обрадован наступившими каникулами.
– Ну, и с кем нам теперь тусовать у Бабули? – обратился он к Тёме с риторическим вопросом.
– Да, бруд, какая-то лажа творится… Быстрее бы сталкерить. Ты уже собрал вещи?
– Собрал… Но я бы перед вылазкой ещё тусанул разок. А то, говорят, там будут одни Восточные. Прикинь?
– Я в курсе, наших всего восемь человек. Ну, это нормально. Будем мы с тобой, три девчонки: Нася, Майя и Даша, Саня из «А» и двое наших приятелей из прошлой вылазки, Антон и Кирилл.
– Нормально. Ну, что, может, дойдём до Бабули сегодня? Бери Насю, она захватит Геру, и вечером тусанём!
– Я «за». Пойдём выцепим девчонок.
У самого выхода стоял Андрей Николаевич и держал в руках Олин дневник.
– Добрый день, Артём. До меня тут дошли слухи… И я бы хотел с вами кое-что обсудить.
Доцент бросил на Тёму непонимающий взгляд и вышел во двор, явно ещё больше расстроенный.
– Подожди меня! – крикнул ему вдогонку Тёма и посмотрел на учителя и дневник в его руках.
– Я вижу до вас дошли не только слухи…
***
Андрей Николаевич сидел за своим столом и держал обе руки на Олином дневнике. Тёма расположился на первой парте прямо перед ним.
– Возможно, у нас проблемы… – начал учитель.
– Что? Какие?
– Я прочитал весь дневник твоей подружки…
– Бывшей подружки, – поправил Тёма.
– Это уже неважно. В этом дневнике содержится информация, которая заставила меня переживать по поводу успешности нашего грядущего предприятия, – учитель сделал паузу, подбирая слова. – Есть вещи, о которых я пока не могу тебе рассказать. Но я хочу, чтобы ты знал, что опасность существует. Ты должен быть внимателен и собран. Особенно сейчас.
– Я и так собран. Андрей Николаевич, если четно, я не очень понимаю, о какой опасности вы говорите… Не думаю, что Оля представляет какую-то угрозу.
– Нам очень повезло, что такого сильного мага волнует исключительно содержание мужского исподнего… Но я не могу быть полностью уверенным, что это надолго. Она, слишком ловко пользуется инфосферой и слишком долго думает о тебе. К тому же она слишком часто бывала в Овраге, рядом с большой мусоркой… Это опасный набор факторов. Есть силы, которые не должны ни в коем случае узнать о нашем деле, – горько сказал учитель и добавил, – Но, на самом деле, меня больше волнует её мать. В дневнике написано, что бункер был нужен для хранения маминых книг. Если её мама, у которой я по своей дурости всё это время брал книги, о чём-то догадывается или что-то знает… И если она на кого-то работает. Это очень-очень плохо.
– Что же нам делать? И на кого она может работать? Какие есть силы?
– Я же сказал, пока рано говорить тебе об этом. Кстати, ты заметил, что этот новенький парень из Восточного Округа теперь стажируется в библиотеке? Это очень дурные вести. Овраг, библиотека, новенький. Нам надо узнать, что им известно. Точнее это нужно узнать мне. Ты просто должен быть предельно острожен. Подмечай детали. Будь начеку. Это всё, что от тебя сейчас требуется. И ещё побольше уделяй внимания зарядке, отжимайся и подтягивайся. Нам пригодятся сильные руки. И придумай историю для своего друга, о чём мы тут разговаривали. До встречи, Артём. Теперь увидимся после твоей вылазки. Удачи.
***
Рано с утра, ещё до рассвета, отряд Западного Округа собрался у Дома Культуры, готовясь выдвинуться в путь. Над разноцветными головами юных волонтёров возвышались большие брезентовые рюкзаки, на ногах красовались берцы, а лица светились от счастья. Рядом стояли двое солдат в таких же берцах и с такими же рюкзаками, но с мрачными лицами и с кобурой на поясе. Один из них держал в руке стопку бумаг.
– Тихо, отррряд! Буду читать разнарррядку от Союза Учёных и список, – прогремел он раскатистым басом.
Школьники притихли, и в предрассветной тишине стало слышно,
