а потом решилась окончательно:
— Пойду. Никто не остановит.
— Мур-мур. Мур-мур! — позвала кошка и прыжками умчалась в ночь.
Лили пошла следом. Боясь отстать, побежала, ощущая, как легкие наполнились ледяным воздухом. Серп луны серебрился над верхушками далекого леса, и мерцала у горизонта одинокая звезда.
Свобода.
Она никогда не ощущала себя такой свободной.
Жаль, нет рядом ни Ильзы, ни Табиты, ни Йона. Ни девочек из деревни. Ни мертвых, ни живых…
Одна.
Лили пришла в себя на лугу, что начинался за деревней, у леса. Покошенная трава, еще не убранная, хрустящая и звонкая, нежно шуршала под ногами. По ней, дурашливо подпрыгивая, носилась ожившая кошка с огненными глазами. Там, где она пробегала, сгубленные травы прирастали к корням, расправлялись и выпрямлялись.
Луг купался в призрачном тумане, а со стороны Нерки неслось и рассыпалось эхом насмешливое: «Вис! Вис! Вис!»
Лили смотрела на луну немигающим взглядом и думала о том, что у нее есть. Рогатая лисья голова и воскресшая кошка, оживляющая скошенные травы. Мертвые подруги и друг, что сидит на цепи как пес где-то вдали, на другом краю Пустоши.
Ели жив еще…
Если не убили…
И книги.
Еще есть книги из тайной библиотеки. Много всего дорогого и важного. А еще есть девчонки, которых во что бы то ни стало нужно защитить от подлого священника.
Поводов хватит, чтобы объявить войну учителю Муну и всей Эвгаевой братии.
Чтобы одержать победу, придется быть сильной. Очень сильной. Выносливой. Осторожной. Придется скрывать свои истинные эмоции, притворяться, что ничего не задумала, проявлять унизительную покорность, чтобы отвести врагам глаза, чтобы быть готовой к решающему броску.
Чтобы не промахнуться, нанося сокрушительный удар.
Чтобы выжить и остаться собой.
Глава 22. Свободы не отнять
По коридорам цитадели гулял ветер, рвал со стен остатки древних гобеленов, швырял со стороны на сторону объеденные непогодой знамена с полуденной луной.
Хати-Йоемуне смотрел на Пустошь. Скрестив на груди руки, кутался в невесомый плащ. Холодно. Ледяной ветер принесся с севера. Каждое утро он оставлял теперь на древних камнях донжона искристые всполохи еще небывало далекой зимы.
— Господин, там…
Клайф, запыхавшийся, перепуганный, что обыкновенно совсем не свойственно хенке, грянулся об пол перед ногами великого духа.
— Что случилось? — с царственным спокойствием осведомился Йоремуне, понимая, что произошло, по всей видимости, нечто невообразимое.
Что же?
— Они убили Скайскифа, — сотряс воздух дребезжащий ответ.
— Они?
— Полукровки!
— Как именно? — Йоремуне приподнял одну бровь.
Новость действительно его удивила. Дух строил разные предположения, относительно того, что может произойти с подопечными, но все это, по его разумению, не должно было выходить за очерченные его властью рамки. Напасть на хенке — уже серьезно.
Вопиющее неповиновение.
— Это все он — щенок из общины нищих. Он давно уже…
Йоремуне поразился еще сильнее. Перебил:
— Не хочешь же ты сейчас сказать, что он в одиночку одолел такого бугая, как Скайскиф?
— Не в одиночку. Он зачинщик. Первый бросил камень, остальные повторили.
— Камень? Какой еще камень?
— Скайскиф хотел заставить полукровок расправиться с их беглым собратом. Он хотел, чтобы они закидали непокорного мальчишку камнями.
— Вот оно как, — Йоремуне задумчиво обхватил длинными пальцами подбородок. — Каков же дурак твой Скайскиф. Хотя, многое становится все яснее и нагляднее. Все больше и больше неподходящего материала…
— Точно, — подобострастно закивал хенке, не особенно понимая, о чем рассуждает дух. — Так что будем делать, господин? Накажем негодников прямо сейчас?
— Нет. Оставим их на время. Займемся трансформацией. Дел невпроворот. Надо настраивать связи между полукровками и их будущими древними зверями. Процесс предстоит кропотливый и, вероятно, не слишком успешный… Пусть заодно успокоятся, потеряют бдительность. Пусть будут уверены, что их выкрутасы дали результат, и все течет своим чередом. Когда притихнут, незаметно уберем самых опасных.
— Нескольких? — уточнил Клайф.
— Беглого мальчишку в первую очередь. Или, думаешь, я его оставлю после всего того, что он учинил? Когда я брал его, мне показалось, что он обычный избалованный маменькин сынок, но это не так. Он силен, одарен и совершенно неуправляем. И непредсказуем, в отличие от нищего парня. Он не лидер — и в этом основная проблема. Лидера можно сдержать, пригрозив расправой над его паствой, а этот…
— Значит, с ним все решено?
— Решено, — Йоремуне задумчиво оглядел лазурную даль за окном. — Такому не стоит давать силу. Непокорные мне не нужны. — Воздух колыхнулся едва заметно, но даже этого слабого волнения хватило чуткому духу. Он вскинулся и напряженно уставился в темноту входного проема. — Там будто был кто-то. Будто подслушивал…
Клайф принюхался: раздулись и опали его широкие ноздри.
— Вам показалось, господин. Никто из учеников не подходил к вашим покоям. Там лишь запах хенке. Это верно ветер…
— Верно ветер, — согласился Хати-Йоремуне. — Ладно. Иди. Следи за ними, но ничего не предпринимай, пока я не прикажу. Пусть считают, что проделка со Скайскифом как-то возвысила их в наших глазах. Пусть упьются своим триумфом, опьянеют от мнимой победы.
* * *
Валари готовился к страшной расправе, побоищу, массовой казни, но его тревоги не оправдались.
Каждый миг с того момента, как последний камень, брошенный полукровками, ударился о бездыханное тело Скайскифа, Валари испытывал ужас от мыслей про то, что ждет их всех впереди. Его терзал страх бессилия, нелепое, омерзительное чувство безысходности.
Но они не могли поступить иначе. Не могли убить своего в угоду Йоремуне…
И все же они никого не спасли.
На следующее утро все полукровки, как один, стояли перед главным входом в крыло с ученическими покоями. Они ждали и трепетали. Готовые.
Валари застыл впереди остальных, мысленно убеждая себя не трястись, не дергаться, но проклятое тело продолжало дрожать, как осиновый лист. Через него будто одна за другой пролетали насквозь незримые молнии.
Кто придет за ними теперь? Что скажет или сделает? Что бы
