Адаш и Едигей стояли, согнув тела в полупоклоне, не смея поднять головы.
Адаш, скосив глаз на нос, увидел, что на нем повисла капля пота, но не осмелился сбросить ее на ханский ковер.
- Пусть Баракчу принесут к шатру. Я выйду к нему! – после долгого тягостного молчания приказал Великий хан. – И соберите всех темников и мурз.
Адаш и Едигей вышли, с облегчением вздохнув, лишь ступив за полог.
Баракчу на окровавленном плаще внесли на холм и положили на землю, убрав ковер при входе.
Великий хан вышел из шатра, и юртджи тут же вынес и положил позади него валик из войлока, обтянутый ковровой тканью. Тохтамыш присел на валик и склонил свое лунообразное лицо над поверженным в бою тысяцким.
- Как это случилось, мурза? – спросил он Баракчу.
- Нукеры не могут сражаться в лесу, - слабым голосом ответил тысяцкий. – Мы не должны были входить в лес. Русы были за каждым деревом и били нас топорами. Саблей же среди веток не размахнешься… Не пускай нукеров в лес, Великий…
Баракча замолчал… Его голова безвольно повернулась набок. Тело дрогнуло и расслабилось… Великий воин испустил дух…
Его нукеры стояли у подножия шатра, выстроившись в две шеренги. Многие поддерживали друг друга, чтобы не свалиться от ран.
Тохтамыш спустился к ним и пошел вдоль строя, пристально всматриваясь в лица воинов. Увидев сотника Батбаяра, хан остановился.
- Где ваши лошади, сотник? – спросил Великий хан.
- Они разбежались, повелитель, - Батбаяр не смел поднять глаз.
- Скольких русов вы побили в сражении?
- Они нападали неожиданно, из-за деревьев и, нанеся удар тут же исчезали. Мы не могли достать их саблями. И вынуждены были выйти из леса, чтобы сразиться с ними в чистом поле. Но на нас вышла их конница…
Хан качнулся с пятки на носок и развернулся к мурзам, стоявшим за его спиной.
- Вы все слышали! – громко сказал он. – Это стадо баранов вышло из боя, не поразив ни одного врага, растеряв лошадей… Мало того, они не смогли уберечь в бою своего мурзу, принеся нам его израненное тело! Они покрыли позором себя и бунчук славной некогда тысячи Баракчи! Примите решение, мурзы!
- Смерть! Смерть! – вразнобой закричали ордынские военачальники. - Только смерть!
- Адаш! – Тохтамыш нашел взглядом главного харабарчи. – Всех обезглавить, а головы насадить на пики и выставить на всеобщее обозрение. Чтобы каждый нукер знал, какой будет кара за трусость в бою!
Великий хан, сгорбившись, пошел к шатру, и мурзы расступились, давая ему проход…
Через час вокруг стана Орды возвысился частокол из длинных пик, на каждую из которых была насажена голова нукера из «непобедимой» тысячи Баракчи.
Глава 36
Заутра ханское войско задышало, задвигалось, запестрело бунчуками. Конные тысячи расходились лучами от ставки Великого хана, растекаясь по просторам Руси.
Степан смотрел из-под ладони и не верил глазам своим: в полуверсте от засеки дружинников через броды шло в сторону Серпухова большое ордынское войско. Ещё вчера в Орде было тихо – лишь небольшие конные отряды выходили в поле, а сегодня сотни разведчиков-харабарчи разбежались, словно мыши в разные стороны. А за ними пошло несметное войско…
- Неужто на Москву пошёл Тохтамыш? – сурово хмуря брови, спросил боярин.
- На Москву, на Серпухов, на Казань! – сказал Хасан. – Вишь, отряды за бродами расходются потоками.
- Нам-то что делать, Степан? Маловато нас, чтобы на такое войско нападать! – сказал боярин.
- А мы погодим! – ответил Степан. – Какой тумен через леса пойдёт, на тот и ударим. Слаб степняк в лесу, там и будем бить. А пока боярин гонцов надобно отправить на Серпухов да на Москву. Предупредить народ тамошний, значить.
Боярин Ондрей молча повернул коня и ускакал к дружине, в лесу укрытой. Скоро из низинной дубравы, где стоял основной отряд, намётом вылетели четверо всадников. Двое поворотили коней на север – в Москву, двое ушли на Серпухов.
Когда девятая тысяча прошла через броды, случилось замешательство на переправе – всадники шарахнулись в стороны, открывая проход, и небольшой отряд стремительно прошёл бродом, вздымая сверкающие брызги, и встал на высоком берегу. Жар-птицей полыхнуло на солнце жёлто-красное знамя, затрепыхалось на ветру.
- То ханское знамя! – воскликнул Хасан, рукоятью камчи указывая на знак Тохтамыша. – Война!
Степан, сцепив зубы, считал ханское войско. Рваная серая змея, переползающая через броды, казалась бесконечной…
- «Языка» надобно взять! – сказал Степан, хмуря чело. – Ох, как надо!
- Да как же ты его возьмёшь? – удивлённо поднял бровь Хасан. – Ты глянь, силища кака прёт!
- А в силе врага – его слабость! – ответил Степан. – Вблизи своих туменов они никак не испугаются нескольких кметов. Беспечны будут!
Он тронул поводья, и Туман легким галопом снёс его к десятке сакмагонов, ожидавших воеводу в низине.
- Трое – за мной! – приказал Степан. – А ты, Демьян, веди остальных к логу и ждите гостей!
- А ну, как большой силою за вами кинутся? – зажевал ус Демьян.
- Не боись! Всю Орду на тебя не наведём!
Степан и трое сакмагонов с ним вылетели к переправе и встали, словно в недоумении.
Заметили, как насторожились ордынцы, но движение не прекратили. От переправы к ним направился гонец.
- Двое, в лес уйдитя, - тихо сказал Степан сакмагонам. – Прикроете, ежели што!
Лишь вблизи разглядели русую бороду и одеяния боярские.
Гонец остановил коня в десяти шагах от сакмагонов, внимательно оглядывая незнакомцев.
- Здорово, богатыри! Куды путь держите?
