По ней только разведчики да посыльные скачут. Основные обозы с продовольствием в лагерь Батыя с юга идут, по той самой дороге, что мы сюда добирались. И отряды конницы тоже по ней часто в лагерь стекаются.
– Эх, если бы перерезать эту ниточку… – пробормотал воевода в задумчивости, но сделал знак Белояру продолжать.
– Эта ниточка важная, но не главная, – удивил его сотник, – основные войска по льду рек Рановы и Прони сюда подходят. Но не все здесь остаются. Часть их уже пошла дальше на север. К Зарайску, Переяславлю и Коломне.
При упоминании о Коломне воевода невольно вздрогнул, вспомнив недавнюю беседу с князем. Белояр же покончил с мясом, вытер руки о штаны и продолжал:
– А если про здешний лагерь говорить… так вот, с того места, куда разведчики мои добраться смогли, видать было, что лагерь крупный выстроили татары. Народу много там. Десятки тыщ, не меньше. Без числа юрты стоят на холмах, все поля окрестные усеяли. Табуны коней пасутся недалече.
– И чем они кормят только коней этих? – вдруг спросил воевода как бы сам себя, слушая, как потрескивают дрова в костре.
– Я с теми разведчиками потом еще раз к лагерю ходил, – заговорил Лютобор. – Сам решил все проверить. Видали мы, воевода, что с окрестных сел татары все сено свезли, что нашли. Да и лошадки у них неприхотливые, говорят. Сами себе корм из-под снега добывают. Зима нынче теплая выдалась. Разрыть снег немудрено.
– И все же, – ухмыльнулся воевода, продолжая размышлять вслух, – в таком походе на каждого татарина по два, а то и три коня приходится. Их попробуй прокорми, особливо зимой. Батый, судя по всему, на быструю победу рассчитывал. Хотел числом нас с ходу задавить, али просто запугать, чтоб сдались. Не вышло. И засиживаться ему на одном месте теперь не резон. Каждый день приходится такую ораву людей и коней кормить. А Рязань все стоит да огрызается. Ох, как он зол на нас за несговорчивость. Ему бы дальше по Руси скакать, а он не может.
Коловрат вдруг поднял глаза на Лютобора.
– Вот если бы совсем оголодали лошадки, то и татарин далеко не ушел бы.
– А что, – подмигнул воеводе Лютобор, – сено, что свезли в лагерь, недалече от края лагеря в амбарах деревенских лежит. Ежели подгадать время, да напасть на лагерь внезапно, можно и спалить его.
– Так то же верная смерть, – высказался Белояр, – прямо в лоб на лагерь переть. Там же татар многие тыщи. А у тебя ратников всего семь сотен без малого. Ну, крестьян с вилами да топорами еще тыщу наскребем. И все.
– Прав ты, Белояр, – кивнул на это воевода, – но и ты, Лютобор, тоже прав.
– Это как же, Евпатий Львович? – чуть откинулся на бревне сотник. – Поясни, сделай милость.
– А так, – охотно объяснил Коловрат, – что переть в лоб на татарские рати оно, конечно, смело, но неумно. Полягут все без толку. А с малыми силами надо действовать хитро. Это наша земля, мы тут все тропки знаем. Если разведать все хорошо, да подойти незаметно, можно ударить и несколькими сотнями в одном месте. Пробить оборону, поджечь амбары и утечь в лес.
– Погоня будет, – стоял на своем Белояр, – не уйдет никто.
– А ежели ночью? – предложил Лютобор. – Ночью и напасть можно, и утечь больше возможностей. Лес большой кругом. Они только днем смелые, да большим числом.
– Правильно мыслишь, – похвалил Лютобора воевода, – хотя татарин тоже хитер. Не первый день воюет. Но нам нужно Батыя от нового приступа Рязани отвлечь любой ценой. А про верную смерть говорить… так ее по-любому не миновать. Ежели сиднем сидеть будем, что в лесу, что за стенами, рано или поздно татарин Рязань возьмет и кончит всех. Ждать далее нельзя. Так уж лучше в бою помереть, с мечом в руке. Для того мы сюда князем и поставлены: народ защищать свой.
Коловрат помолчал немного и закончил свою речь:
– Ну, а если все удачно выйдет, то еще и живыми вернемся. Так что готовьте сегодня же ночью нападение. Лютобор, пойдешь в эту вылазку со всей конницей нашей. Налетишь, пожжешь запасы – и назад в лес. Пусть татары на себе свои воинские привычки испробуют. До рассвета все должно быть кончено. Я недавно из Рязани вылазку сделал всего с одной пешей сотней и сжег сразу несколько пороков. А потом с небольшим отрядом конных еще раз прошелся вдоль стен. А у тебя всадников, почитай, целое войско. Пробьешься.
– Так это ты, Евпатий Львович, намедни шум в лагере устроил, – ухмыльнулся Белояр. – Я разведчиков тогда аккурат послал поближе посмотреть, что в лагере деется. Татары до утра суетились, пожар тушили. Много юрт погорело.
– Удачно попали, – отмахнулся от похвалы Коловрат, продолжая свой наказ: – Лютобор, возьмешь еще всех ратников с самострелами, пригодятся в таком деле. Дюжина, думаю, здесь наберется.
Лютобор кивнул.
– Так ты что же, Евпатий Львович, – удивился Белояр, – сам с ними пойдешь?
– Не решил еще, – ответил воевода, – ты давай дальше рассказывай, что в окрестностях деется. Как дослушаю, – решу.
Лютобор отрезал еще кусок мяса, оторвал часть зубами и призадумался, разжевывая. Белояр между тем продолжал:
– Второй отряд охотничков я отправил вдоль тропы в другую сторону, на восток. Тропа сия вскоре раздваивается. Одна к Рязани заворачивает. Туда татары чаще всего гонцов шлют. А вторая дальше идет вдоль Оки и в дорогу лесную превращается. У Рязани много татар, туда мы не совались. Зато прошли охотнички мои по лесу замшелому вдоль дороги сей на восток до самых берегов речки Пары. В тех местах холмы большие, горы почти, глухими лесами поросшие. Да ты сам знаешь, Евпатий Львович. Татар там не много, только разъезды изредка попадаются. А в лесу их вообще нет.
– Так вы что же, – вскинулся Коловрат, – к самой Соколиной горе разведчиков отправляли?
– Ага, – кивнул сотник, – даже чуть подальше. Бешеной собаке семь верст не крюк. Сходили, разведали, покудова ты в Рязани дела делал. Ты же сам хотел. Обошли Соколиную гору и до берегов Пары все осмотрели. Места вокруг глухие. Дичи много, а татар нету вовсе. Далее дорога на Муром уходит. С той стороны к Рязани еще подойти можно. Пути свободные.
– Это хорошо, – кивнул воевода и уточнил: – Значит, никого там не повстречали?
– Никого, – замотал головой Белояр, – только пару медведей взяли. Вон шкуры лежат.
– Это хорошо, – повторил воевода в задумчивости, вспоминая, мог ли кто остаться в тайном убежище у Соколиной горы, где он в свое время готовил арбалетчиков. Но больше уточнять ничего не стал.
– Третий, последний,
