– Врачи, – уже не вопросительно, а утвердительно сказала она. – Вы не покинули самолёт перед взлётом, и первые три часа вас не было ни в одном салоне. Я следила за вами.
Я молчал, в голове по-прежнему вместо мыслей была одна звенящая пустота. Как назло… А, может быть, так и начинается безумие? С такой вот пустоты? Спросить бы у Шаха, да куда там…
– И вы говорите по-арабски.
Она смотрела на меня, и в её глазах пылала ненависть… Что-что, а ненавидеть арабы умеют. Взращиваемая веками, лелеемая и передаваемая из поколения в поколение, питаемая горячей южной кровью, ненависть мгновенно расцветала роскошным кровавым цветком, стоило оросить её хоть каплей подозрений… Кто мы для неё? Чужие, пытающиеся обманом проникнуть в её дом. С какой целью? Уж никак не для того, чтобы принести добро…
– Я… мы… мы не хотим вам зла, поверьте. Ни вам, ни вашей стране. Мой брат серьёзно болен. Он душевнобольной. А мне сказали, что в Магрибе есть маги… то есть врачи, которые могут ему помочь…
Я стоял перед молодой арабкой, бормоча всякую чушь, и смотрел ей в глаза. И по-прежнему видел в них только ненависть… чистую, холодную, благородную ненависть… Ненависть, которую в иных ситуациях почёл бы за честь, заслужи я её верой и правдой. Но сейчас… сейчас-то я её не заслужил! Разве что своей принадлежностью от рождения к другой нации. Но это же глупо!
Глупо ни глупо, но пытаться ей что-либо сейчас объяснить нет смысла. Все мои слова бесполезны, она никогда меня не поймёт. Не поймёт, просто потому что не хочет понять.
Мы не договоримся.
– Я вызываю службу безопасности, – процедила она сквозь зубы и потянулась рукой к нагрудному карману. Но вытащить рацию я ей не дал. Едва заметным со стороны змеиным движением перехватил её запястье, очень-очень аккуратно, стараясь не причинить сильной боли – девчонка всё же! – надавил на сустав и усадил её на землю. Потом схватил Шаха за руку и рванул мимо дверей терминала в сторону служебных построек.
Краем глаза я видел, как за стеклянной стеной терминала параллельно нам бежит несколько рослых охранников, как замерли, ошарашено глядя на нас, немногочисленные пассажиры и служащие аэропорта. Ну что ж, хоть людей поразвлекаем. Поди нечасто в наши дни можно увидеть в реале такие боевики – разве что с участием свистящих… Мы бежали вдоль нескончаемой прозрачной стены, одной рукой я тащил за собой Шаха, другой вытирал градом катившийся со лба пот. В Касабланке было жарко, градусов сорок в тени, не меньше. А ещё недавно, в ледяном багажном отсеке, мне это представлялось раем…
Наконец стеклянная стена закончилась, невольные зрители исчезли. Сразу же за зданием терминала начались служебные постройки, мы вбежали в проход между какими-то складскими помещениями, потом нырнули направо в узкий тёмный проулок. Облупленные стены щетинились всевозможными рёбрами жёсткости, балками, перетяжками, вперемежку с облицовкой из обшарпанных деревянных щитов, так что строения казались вывернутыми наизнанку. Просто трущобы какие-то… и это центральный международный аэропорт Магрибского вилайета такой могучей и процветающей державы, как Истинно-Демократическая Арабская Республика! А что ты хотел? Какие международные отношения, такие и аэропорты – разруха и запустенье…
За спиной время от времени я слышал топот ног наших преследователей. Проулок, по которому мы бежали, сделал несколько крутых поворотов, пару раз разветвился, закрутился и вывел нас на широкую площадку, упиравшуюся в заднюю стену всё того же главного терминала. Чёрт бы побрал эти арабские лабиринты!
На площадке суетилось несколько служащих. Они снимали какие-то коробки с двух грузовых тележек и подавали их в распахнутое окно подвального этажа. По площадке наперерез нам уже бежало трое охранников, и ещё сколько-то человек догоняло нас сзади. Интересно, сколько? Хотя какая разница? С тремя-четырьмя мужиками без оружия я бы справился. Но с такой оравой, да ещё и вооружённой – вряд ли…
Я мельком посмотрел на Шаха – тот был безмятежно спокоен, хотя и тяжело дышал. Просто буддистский монах, достигший нирваны.
Любопытно, о чём он думает? Что у него происходит сейчас в голове? Может быть, там, глубоко внутри, он живет жизнью куда интереснее той, что пытаюсь навязать ему я? В сказочном мире, где в лазурных небесах парят мудрые драконы, живут владеющие тайнами мироздания старцы, отважные герои сражаются с настоящими чёрными магами, а дома их ждут принцессы с нежной фарфоровой кожей… а я… а я пытаюсь вернуть его в мир, где летают старые раздолбанные лайнеры, где потные герои убегают по аэропортовским трущобам от тупой шкафоподобной охраны, и где дома одного из этих героев вовсе даже не ждёт, а старательно пытается забыть, напрочь вычеркнуть из своей жизни принцесса с нежной фарфоровой кожей…
Нам удалось пересечь открытую площадку быстрее, чем нашим преследователям. По нам не стреляли, видимо, было приказано взять нас живыми. Я бесцеремонно оттолкнул одного служащего, впихнул Шаха в раскрытое подвальное окно и прыгнул вслед за ним сам. Мои ноги тут же потеряли опору, и я полетел вниз. Вернее, не совсем полетел, а заскользил по крутому гладкому жёлобу, и через пару секунд мягко затормозил, плюхнувшись прямо на Шаха. Рабочий, который вместо очередной коробки получил пару запыхавшихся мужиков, испуганно отпрыгнул в сторону и поспешно ретировался.
Сверху донеслись голоса, потом раздался шум. Видимо, охранники решили десантироваться в подвал тем же способом. Я вскочил на ноги, сграбастал Шаха и рванул по длинному широкому коридору. Нам нужно найти лестницу наверх. Или лифт. Пытаться убежать от погони, плутая в незнакомых подвалах – верх глупости. Попытаться скрыться здесь, внизу – тоже не вариант. Вряд ли подземные коммуникации под зданием аэропорта настолько большие и разветвленные, чтобы в них можно было надёжно укрыться.
Я оказался неправ. Мы бежали по коридору, которому, казалось, не было конца. Первую лестничную клетку мы пропустили, вторую и третью тоже – скорее всего, эти лестницы вели на первый этаж главного терминала, а в том, что нам с Шахом удастся затеряться в жидкой толпе пассажиров, да к тому же с нашей неарабской внешностью, я сомневался. После нескольких поворотов то налево, то направо, я вообще потерял направление. Что находится над нами? Здание аэропорта? Или служебная зона? Или уже городские улицы с жилыми домами? Попадавшиеся навстречу редкие служащие оторопело сторонились, уступая нам дорогу.
Наконец мы добежали до небольшого холла, где в ряд выстроились целых шесть лифтовых шахт. Ничего себе, подземелья! Наверху маленький старый аэропорт Анфа, а под землей – целый Пентагон! Кстати, насчёт Пентагона… двери лифтов были металлическими, бункерными, без ручек и кнопок, только глазки биометров на уровне глаз, как на секретной военной базе. И как нам туда попасть? Внезапно до моих ушей донёсся звук приглушённых шагов. Я повернул голову. На том конце коридора в сторону лифтов деловито шагал человек в военизированной форме. Я рывком затащил Шаха за угол и прижал к стене… Что ж, Алекс, надо признать, что у твоего напарника есть, по крайней мере, три неоспоримых достоинства – он никогда не задаёт вопросов, не ставит под сомнение разумность твоих поступков и не ноет. А это в нашей ситуации уже немало…
Нам повезло. Человек в униформе подошёл к лифтовой шахте, прислонился к глазку биометра, и через пару секунд бронированная дверь перед ним услужливо распахнулась. Раздумывать я не стал. Подскочил сзади, развернул, ударил под дых – извини, приятель, ничего личного, просто нам этот лифт нужнее – и влетел вместе с Шахом в просторную кабину.
Двери мягко задвинулись, и я осмотрелся. Никаких привычных кнопок здесь не было, только компьютерный монитор размером с тетрадь. Я прикоснулся к нему пальцами, и на экране появился план этажей.
Названия секторов были зашифрованы в сложные аббревиатуры и ничего мне не говорили. Три этажа вниз, на нижнем этаже шахта лифта разветвлялась горизонтально влево и вправо. Не было на карте лишь того, что нам нужно. Этот лифт не шёл вверх!.. Такого подвоха я не ожидал. Выйти из лифта и попытаться прорваться на поверхность? Но наши преследователи, скорее всего, уже в холле… Я помедлил и наугад ткнул пальцем куда-то дальний левый конец шахты.
«Сектор ХТТ» загорелась на экране витиеватая надпись, и лифт плавно тронулся с места.
Разумеется, на месте нас уже ждали. В оперативности им не откажешь. У выхода из лифта стояли трое в коричневой униформе в картинных позах с пистолетами наголо. Господи, и где они только такого понабрались – насмотрелись древних голливудских боевиков? Отвыкли они от оперативной работы, ох, отвыкли, и немудрено – поди уж лет пятьсот, как началась великая деглобализация и намертво закрыли границы, никто ничего подобного тому, что делали сейчас мы с Шахом, не вытворял. А форма у этих другая, мелькнуло в голове, не мышино-серая, как у аэропортовской охраны наверху, а цвета хаки.
