Или знать? Они живут в этих величественных стенах? Кто-то, кроме Зандера, двух его братьев и сестры – и таких несчастных заключенных, как я, – должен занимать эти бесчисленные комнаты. В одном таком крыле могло бы поместиться сразу несколько семей.
Мой взгляд снова скользит по замку. Там, на роскошном балконе, выходящем на двор для тренировок, прислоняется к перилам мужчина с волосами, отливающими золотом на солнце, одетый во все черное.
Даже с такого расстояния я знаю, что это Зандер, и, хотя кажется, словно он наблюдает за сражающимися, мое чутье подсказывает, что его внимание привлекают не они.
Вэнделин сказала, что должна появиться причина выпустить меня из комнаты, чтобы люди знали – я все еще жива. Меня планируют куда-то провести, а значит, меня увидят. Что он задумал?
Недолгий восторг по поводу моей победы исчезает. Я прячусь внутри, дабы подготовиться к тому, что должно произойти.
* * *
Пока страж ведет меня вниз по лестнице и по, казалось бы, бесконечным коридорам замка, мои пальцы поглаживают крошечные вышитые на юбке цветы. Я изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие, наслаждаясь окружающей меня роскошью. На мраморные полы разных оттенков – от насыщенного угольного до бездонно-черного – падают блики от свечей в огромных канделябрах, установленных здесь, чтобы противостоять угрюмой темноте, резко контрастирующей с льющимся из окон солнечным светом. Позолоченные колонны касаются куполообразных потолков, на которых изображена огромная фреска.
Везде, где мы проходим, я вижу людей, которые пялятся и перешептываются, и их голоса отдаются эхом от стен. Слуги, по крайней мере, более осторожны. Знать же – судя по ярким шелковым одеждам и сверкающим драгоценностям на рукоятках мечей – таращится в открытую.
Полагаю, я заслужила подобную известность, учитывая то, кем они меня считают, и что я, по их мнению, сотворила. Или из-за того, что они думали, будто я мертва.
Внезапно я чувствую некую благодарность к Коррин за платье, которое она мне дала: наряд удачно скрыл шрамы. Как и обещала Вэнделин, зловонная мазь сотворила чудо, поработав ночью, однако следы на плече, увы, не исчезли, и мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к этому.
Мне не нравится все это внимание, но я не могу его избежать, поэтому держу подбородок высоко поднятым и отвечаю тем же взглядом.
Кто они такие?
Люди?
Заклинатели?
Эльфы?
Откуда мне знать? Они все выглядят нормально.
И что такого в илорианцах – эльфах по крови, – что заставило ибарисанцев ненавидеть их? Почему их изгнали с собственных земель? Связано ли это с церковью и богами, которым они поклоняются? Ведь не впервые из-за веры возникают недомолвки и войны. Великий Разлом, как назвала его Вэнделин.
Когда я прохожу мимо, некоторые слуги кланяются. Я подмечаю, что все они носят то же украшение, что и Коррин, – пирсинг внутренней части ушной раковины, который опоясывает хрящ правого уха золотой клипсой шириной в дюйм. На металле выгравирован символ, но она никогда не подходила достаточно близко, чтобы я могла его распознать.
Замечу, что подобные украшения носят не только слуги. У некоторых молодых мужчин и женщин уши проколоты тем же образом.
Сопровождающий меня страж – высокий худощавый мужчина с темными кудрями и смуглой кожей – напоминает мне волонтера одной из бесплатных столовых. Бэкс был банковским менеджером, раздававшим еду нуждающимся в первое воскресенье каждого месяца. У него всегда была широкая улыбка и дополнительная порция для меня.
Однако этот парень ни разу не улыбнулся и все время держит руку на рукояти своего меча, наблюдая за каждым моим движением краем глаза, словно ожидая, что я убегу или нападу.
Он человек или эльф?
Его насыщенные карие глаза ловят мой пристальный взгляд.
– Сколько еще? – С одной стороны, я могла бы гулять вечно, так и не достигнув места назначения, однако с другой, желаю поскорее покончить с этими зеваками.
– Шагов тридцать, Ваше Высочество, – вежливо отвечает он, в его голосе слышится акцент.
Может, не все презирают меня так, как Коррин. Я решаю проверить это.
– Как тебе так повезло?
Он хмурится.
– Не понимаю вопрос.
– Ты у моей двери каждую ночь, в течение двенадцати часов, как минимум. Обычно сдаешь свою смену в семь часов, но ты все еще здесь, сопровождаешь меня. Очень уж долгий день. Король имеет что-то против сна?
Его устойчивый шаг немного сбивается с обычного ритма.
– Как вы узнали, что это я?
– У тебя легкая пружинистая походка, и ты чистишь сапоги лучше, чем дневной сторож.
Проходит секунда, а затем уголки его рта приподнимаются. Вероятно, он представляет меня, уткнувшейся лицом в пол, ведь это единственный способ узнать столь незначительные детали, как особенности походки и чистоплотность стража, находясь при этом в запертой комнате. Мужчина опускает голову.
– Не беспокойтесь. Я скоро отдохну, Ваше Высочество.
Мы останавливаемся в коридоре, где несут свою вахту двое стражей с мрачными лицами. Тот, что справа, разворачивается и ведет нас вниз. Наконец, я вижу двойные двери и слышу громкие и весьма озлобленные голоса за ними.
Когда страж толкает дверь, мой пульс подскакивает.
– …мне нужно имя! – рычит Зандер. – Неужели вы неспособны даже на это?!
Я оказываюсь в круглой комнате с высокими потолками и без окон, где собрались исключительно враждебно настроенные ко мне люди.
– Мы скоро получим его, Ваше Высочество, – Боз склоняет голову, он одновременно извиняется и дает обещание.
Король Илора сгорбился над круглым столом: ладони раскинуты по обе стороны от огромной карты, золотисто-каштановые локоны беспорядочно спадают вниз, а челюсти напряжены от ярости и разочарования. Когда он устремляет на меня свой испытующий взгляд, я изо всех сил стараюсь не сжаться от страха. Прошли недели с тех пор, как я сталкивалась с ним, и ужас вкупе с замешательством и беспокойством мгновенно поднимаются во мне, угрожая вытянуть весь воздух из легких.
Мой страж кланяется и выходит, оставляя меня лицом к лицу с двумя людьми, которых я никогда раньше не видела, и с двумя, которых мне хотелось бы больше не видеть.
Я выпрямляю плечи под их суровыми взглядами. Должно быть, это военный совет короля, как назвала его Анника. Помимо Зандера, здесь присутствуют еще трое, и все они одеты в различные варианты черно-золотого костюма, за исключением женщины, которая с головы до пят облачилась в красновато-коричневую кожу. Волосы цвета спелой пшеницы заплетены в три толстые косы, достигающие ее бедер. Длинный тонкий шрам тянется вдоль линии роста ее волос, от центра лба до правой мочки уха.
Слева от нее стоит мускулистый мужчина с остриженными медово-светлыми волосами с
