Я сидел за одним столиком с двумя поддатыми парнями в военной форме, носившими причёску по последней курсантской моде - сзади коротко с окантовкой, зато спереди отращивалась чёлка не хуже, чем у Преснякова-младшего. Под головным убором этой 'красоты' не видно, зато, когда снималась пилотка или фуражка, на лицо падала настоящая копна волос, сквозь которую с трудом можно разглядеть глаза.
Не знаю, какую лазейку в толковании устава нашли модники, но так стриглись почти все старшекурсники. Это у них считалось высшим шиком.
Табачный дымок тянулся кверху, курсанты неторопливо потягивали пиво из высоких бокалов. Многих отпустили до утра, и я мог только догадываться, где они проведут эту ночь.
Звучала томная музыка, кажется, Sade, парочки медленно топтались возле хрипящих стереоколонок.
Партнёрш на всех не хватало, поэтому мы пили пиво с орешками и неторопливо беседовали. Разговор зашёл на тему, почему ребята выбрали местом учёбы именно военное училище.
- Рассчитываешь услышать банальные вещи? - спокойно спросил белобрысый сержант Эдик, заместитель командира взвода или по-простому 'замок'. - Про семейные традиции, преемственность, долг перед родиной?
- Что-то в этом роде, - не стал темнить я.
Эдик глубоко затянулся, выпустил к потолку колечко дыма, ловко ногтём сбил пепел с сигареты и произнёс:
- Ну да, мой папа - 'полкан', заканчивал это же училище. Так что насчёт традиций ты прав. И родину я люблю, уродину - не уродину, не важно. Но ты не поверишь, - он склонился ко мне:
- Больше всего на свете я тащусь от формы и от оружия. Только ради этого, я поступил в училище и не жалею ни капли. Такие, вот дела, Гоша, - он улыбнулся и добавил:
- Только девкам не говори, засмеют.
Тогда я удивился: оружие - туда-сюда, ещё понять можно, но вот ради каких-то тряпок пять лет носить кирзачи? Глупо.
И всё же он не покривил душой. Оказавшись здесь, я тоже проникся этим по-полной. Мундир и оружие - вот два предмета особых забот любого военного. То, что они любят иной раз больше всего на свете.
И, глядя, на Густава Бирона, я вспоминал тот разговор, машиной времени перенёсший меня в бандитские девяностые.
- Барон, вы случайно не задремали? - голос подполковника прозвучал неожиданно резко.
Я встрепенулся:
- Никак нет, господин подполковник. Задумался просто.
- Я уж подумал, от сытной пищи тебя разморило. Вернёмся к прожекту. Огород без лишней надобности городить не будем. Фузеи для роты оставим гвардейского образца, - уверенно произнёс подполковник.
- У меня есть предложение, даже три.
- Интересно, - Густав выжидающе замолчал.
- Надо что-то делать с креплением штыка.
- С ним что-то не так?
- Сами знаете, господин подполковник. Очень неудобная конструкция. Менять надо и чем быстрей, тем лучше. Глядишь, обгонят нас французы или англичане. Негоже русской армии в хвосте плестись.
С 1709 года русская армия вместо багинетов, вставлявшихся в дуло, и потому не позволявших вести стрельбу, постепенно перевооружалось более практичными втулочными трёхгранными штыками. Все части переоснастить пока не удалось, но гвардия снабжалась в первую очередь. Минусом явилась непродуманная система крепления - штыки часто падали во время выстрела, их с лёгкостью сдёргивали в рукопашной схватке.
- Не ты один озаботился, - на лице Бирона появилась широкая улыбка. - На, почитай, что прапорщик первой роты Козюренков пишет.
Он извлёк из выдвижного ящика письменного стола два исписанных бисерным почерком листа бумаги. Я углубился в чтение, и понял: это не что иное, как грамотно составленный технический документ.
Козюренков подробно описал недостатки крепления штыка и предложил изменить конструкцию, введя продольную пружинную защёлку на трубке. Нарисовал чертёж, снабдил подробными комментариями. Такой штык сам не свалится, и в бою не подведёт.
- Всё хорошо, в чём заминка? - удивлённо спросил я.
- Надо пройти апробацию, - пояснил Бирон. - И деньги нужны.
- Давайте изготовим малой партией, предъявим царице, поясним, что и как. Если она одобрит, найдутся и деньги. Козюренков дело пишет.
- Экий ты прыткий. В России таких Козюронковых пруд пруди. Ежели каждого слушать, да по ихнему делать, изнищаем. На всех денег не напасёшься.
- Так это и хорошо, что в стране много толковых людей. Их поощрять нужно.
- Нужно-нужно, - пробурчал себе под нос Бирон, но я видел, что он мои слова одобряет. - Закажем у сестрорецких оружейников с десяток таких штыков. Ежели недорого получится, матушка-императрица войдёт в положение.
Бирон набросал поверх записки Козюренкова реляцию и приобщил к проекту.
Я скорчил грустное лицо.
- Ах да, - спохватился офицер. - Ты ещё о чём-то молвить хотел. Говори, коль не забыл.
- Мои солдаты обратили внимание, что чистка ружей кирпичной крошки приводит к постепенной порче: меняется калибр, пропадает меткость. Пробовали стрелять из старых фузей и обнаружили, что с расстояния в пятьдесят шагов в мишень попасть уже невозможно. Лучше бы заменить толчёный кирпич на что-то другое. Мы стали в капральстве вместо него использовать веретенное масло, оно почитай у каждого в хозяйстве имеется, да и стоит недорого. Стволы полируем суконкой. Благодаря таким изменениям фузеи и прослужат дольше, и в бою не подведут. Кругом экономия выходит, - я не стал уточнять, что в действительности на это 'открытие' меня натолкнула знаменитая фраза Левши, что 'нельзя ружья кирпичом чистить'. - Такое бы в 'Экзерцицию пешу' внести да в остальные полки разослать.
- Дельное замечание, - кивнул Бирон.
- Только надо бы это по уму сделать. 'Эзерциция' в армию поступила в рукописном виде. Я для интереса сравнил наш экземпляр с тем, что попал в Ингерманландский полк и обнаружил, что они сильно отличаются. Какой является правильным, а какой нет - осталось загадкой. Чтобы не было разных толкований надо сей документ напечатать большим количеством и заменить им все рукописные.
- Был такой разговор. Господин фельдмаршал, чьей властью и был сотворён этот документ, давно хотел произвести в войсках замену, но война вмешалась. Есть вещи куда важней, но я, пожалуй, поговорю с теми, кто может принять такое решение. Ещё чего скажешь?
- Мушки бы надо на ствол фузейный наклепать.
- Это ещё что за напасть?!
- Чтобы огонь прицельный вести, в белый свет не палить и пуль попусту не расходовать, - сказал я и не поленился пояснить на рисунке.
- Делов-то, навёл на супостата, да пали. Ежели он далеко, выстрел твой пропадёт, ну а как подле тебя будет, мушка без надобности. Ты харю его всегда разглядишь, без мушки.
- Это сейчас, а я подумываю о том, чтобы прицельный огонь не с двухсот шагов вести, а разика в два-три подальше.
- Так не убьёшь никого. Улетит твоя пуля, поминай, как звали, - недовольно сказал Бирон.
- А мы так сделаем, чтобы пуля та как можно далече летела, и урон неприятелю большой наносила.
- Чудите, барон, - фыркнул подполковник.
- Почему же?! Есть у меня задумка с артиллеристами пообщаться. Они в науках сильны и сумеют такую пулю изготовить, что превзойдёт нынешние.
Логика была проста: я не химик, при всём желании не смогу ничего сделать с чёрным порохом, хотя в перспективе работы в этом направлении вести надо. И учёные нужны серьёзные, а большой уверенности в том, что я сыщу таковых в нынешней России, нет: Ломоносов делает первые шаги, кругом одни иноземцы, способные быстро передать секреты на сторону в пользу настоящей родины. Так что работы над новым видом пороха отложим до лучших времён.
Переоснащение армии дальнобойными нарезными ружьями обойдётся в копеечку, дорогие слишком. Гладкоствольные фузеи обходятся намного дешевле, массовый выпуск налажен, солдаты к ним приучены. В здравом уме Анна Иоанновна и её министры не пойдут на огромные траты. Получается надо выжать по максимуму из того, что есть, а единственной вещью, которую можно подвергнуть изменению без больших денежных затрат остаются пули, вернее их конструкция. Раз гладкоствольные ружья прослужили в армии аж до Крымской войны, и стреляли, насколько помню из книг и телевизионных передач, гораздо дальше, значит, определённый простор для модернизации существует. Найду хорошего баллистика, пускай поколдует, а где его искать, я для себя решил. Самые подкованные в этом плане - офицеры-артиллеристы. Отношение к ним со стороны остальной братии такое же почтительное, как через сто лет к путейцам. И русских среди них, что немаловажно, хватает. Тогда на какое-то время утечки можно избежать. Понятно, что шпионы будут держать нос по ветру, но они в основном занимаются шпионажем политическим, к России с давних пор укрепилось скептическое отношение: ничего путного они не придумают, эти варвары. Пока суд да дело... Да и к новинкам долго настороженно относятся. Если мы внедрим первыми, другие страны только будут раскачиваться.
