Хотя эти двери доступны далеко не каждому чиновнику и верхних эшелонов власти. Но, сэр Маккинрой был вхож в эти бронированные двери, и он информацией пользовался быстро и умело. Но, если честно, в эти железные двери ему входить не требовалось. Он звонил по нужному телефону, говорил с отдельными лицами. Везде его внимательно выслушивали и просьбы выполнялись немедленно.
Вот и сейчас, сидя в просторном кабинете с комиссаром Боднаром, хорошо изучив его героическое прошлое, эксперт знал, как с ним разговаривать. Комиссар, в силу своего полицейского положения, тоже знал мистера Маккинроя, но немножко неполно. Эксперт ему в свое время крепко и не однажды помог, и совсем в недалеком прошлом. Но сам француз еще не догадывался, что его, вроде бы, скрытая от чужого глаза жизнь полнометражно занесена в емкие аналы Агентства Национальной Безопасности. И ему придан некий номер и код, где он цитируется достаточно положительно. Если бы он догадывался, как, то, наверное, больше бы себя зауважал. От незнания этого совершенно секретного факта лицо комиссара сохраняло пространную профессиональную скромность и джентльменскую учтивость. Они сидели в глубоких креслах, медленно потягивали соки и чисто профессионально молчали. Маккинрою пришлось заговорить первым.
— Что вы подскажите мне, сеньор комиссар, относительно этих людей?
Их участие, роль во время демонстрации.
Боднар дипломатично улыбнулся и очень скромно, очень вежливо уточнил.
— Смотря что вы, мистер Маккинрой, желаете услышать.
Теперь уже не удержался эксперт и просто по-крестьянски громко засмеялся.
— Неужели месье, мы так далеки друг от друга, что нам легче хитрить, нежели быть откровеннее.
Боднар качнул густой шевелюрой в знак полного согласия.
— Вы лучше меня понимаете, сеньор: я не такая птица, чтобы широко скалиться и расшаркиваться в комплиментах. Благодаря вам я здесь. Но будущее мое также призрачно, как и мое сегодняшнее бытие.
— И какое отношение могут иметь китайцы к вашему бытию?
— Смотря какие китайцы. Француз продолжал осторожничать и вежливо улыбаться.
— Не понимаю вас. А какие китайцы еще могут быть?
— Ну, если по документам, то: есть китайцы эмигранты, есть китайцы туристы, есть китайцы, работающие по найму, и есть китайцы контрабандисты, к которым причисляются все незаконно пересекшие границу.
Маккинрой снова улыбнулся. Давно он не встречал в собеседниках таких железобетонных бюрократов с дипломатическим призванием.
— И вы еще опасаетесь за свою будущность. Да к вам не подкопается самый привередливый чинуша. Неужели в такой степени всего надо опасаться?
— Хорошо. А куда я исчезну, если мое прошлое откровение найдет адресат.
— Смею предполагать, что я еще не давал вам повода опасаться меня.
— Нет, конечно. В отношении вас моя душа спокойна. Просто я не понимаю, чтобы вы желали услышать?
— Теперь догадываетесь?
— Еще не совсем, но может быть.
— Прекрасно. Так что?
Француз позвонил, секретарша принесла еще несколько бутылок с соком.
— С вашего разрешения, — проявил высшую джентльменскую тактичность месье. — С соками мне проще. — Он нагнулся к эксперту через журнальный столик.
— Я еще не до конца понимаю, что вас интересует конкретно, но видеть такое, не побоюсь вам сказать: я зауважал этих людей. Пусть они даже в какой-то степени по отношению к Бразилии преступники. Я не газетчик, не романист, но описать такое-это требует эпического таланта. Это небесный уровень. Я был полностью и приятно поражен.
Удовлетворение высочайшее. Наконец-то я воочию увидел, что есть люди, которые могут отстаивать народное дело даже в горячем контакте с властями. И выигрывать. Ранее подобного я и близко не видал. Мифическая сказка. Не могу только одного понять: кому это все надо? Демонстрация-понятно. Они каждый месяц у нас.
Драки, потасовки-тоже. Народ обижен, горяч. Поднять его на провокацию не составляет труда. Но, чтобы в определенный момент появились откуда-то из неизвестности неземные лики, да с такими металлическими прутами. Это новое. Один такой валявшийся ломик я с большим трудом поднял. Эти пришельцы крутили ими, как жонглеры цирковыми булавами.
Сочувствую тем боевикам. Такой штукой по кости и калека на всю жизнь.
А по голове? Жуть. Мрак. Но смотрится убедительно. Никаких шуток.
Работа профессионалов.
Боднар большими глотками отхлебывал соки, будто он сам участвовал в том побоище и немало потерял.
— Думаю, эти китайцы в такой же степени интеллектуальны, как и в мастерстве подраться. Луис шарит большими силами в городе и в пригороде, но их, скорее всего, нет и в самой Бразилии.
— В том то и дело, что они скорее всего еще где-то здесь.
— Не может быть, — оспаривал свое мнение комиссар. — Что их может здесь держать. Это достаточно опасно. Их быстро вычислят.
— Не заметили ли вы, сеньор комиссар, еще одну небольшую группу китайцев, которая сцепилась с карабинерами.
— Как же: и видел кое-что, и показаний свидетелей снял немало.
Исследуя площадь; зафиксировали бесчисленное множество шариков, на которых и сами скользили, как на льду. Метательные звездочки в немалом количестве также приобщены к делу. Я находился на первом этаже мэрии.
Оттуда обозрение не очень объемное. — Значит вы не могли заметить одного европейца с детьми?
— К сожалению, этот момент упущен мною. Но показания свидетелей имеются на этот счет.
— Вот на нем мы и остановимся, месье Боднар. Все усилия вашего капитана Луиса и других офицеров полиции и карабинеров направлены в основном на поиски этого парня.
— Странно. А при чем здесь он? И офицеры, группирующиеся возле Луиса, у меня давно вызывают подозрения. На их совести очень много темных дел.
— Много, дорогой комиссар. Очень много. Вы что-нибудь слышали про "эскадроны смерти"?
— Слышал, и не раз. Меня это часто вводит в жуткую дрожь.
— У меня много собрано фактов и документов, что этот капитан, его дружки и еще кое-кто повыше состоят в этом "эскадроне".
— Не мудрено. Но откуда у вас такие, скажу я вам, трудно доставаемые сведения.
— Вы прекрасно знаете. Но у меня к вам совсем другое. Вы, как комиссар полиции, имеете большой вес, авторитет в городе и в своих профессиональных кругах.
— Ну, преувеличивать не стоит, господин Маккинрой. На этих каналий мой вес и авторитет никак не распространяется.
— Это не обязательно, месье сеньор, — эксперт дружелюбно улыбнулся, — только что вы продемонстрировали пример чиновничьего искусства. Вам не требуется напрямую звонить им. Нет. Но вы сможете нужную мне информацию распространять по полицейским участкам города.
Они, я уверен, соберут от вас все сведения, относящиеся к китайцам и к этому парню.
— Осталось теперь только узнать, какие сведения мне положено распространять.
Маккинрой положил небольшой запечатанный конверт перед французом.
— Из этих листков, сеньор. В порядке их нумерации, и периодически позванивать в участки. Что-то вы сами сможете по ходу дела добавить или убрать согласно логике расследуемого вами дела. Так как по роду службы на вас это дело висит, вы имеете право требовать, чтобы некоторые факты, интересующие вас, были проверены на местах. Луис и люди «эскадрона» клюнут на это. И, если мы с вами распылим их силы и бросим по ложному следу, то сможем много помочь этим отчаянным людям.
— А я уже подумал, что этот европеец ваш человек? Но, как я понимаю, вы не в курсе, где он находится.
— Немножко в курсе. И скоро в курсе могут оказаться люди Луиса, а это уже опасно. Надо помешать им. Мне необходимо встретиться с этим парнем. Но он сверхосторожен, недоверчив. Всех опасается, хотя никого не боится.
— Странная характеристика для нашего времени. Такое в газетах обычно пишут про террористов. А он кто?
— Он? — эксперт сочувственно повел бровью, — он просто хороший, добрый человек. Всеми брошенный, всеми забытый. И наш долг, долг людей, имеющих влияние и власть, помочь ему.
— На вас это не похоже, сеньор Маккинрой. Вы очень высокая птица, чтобы заниматься такими канарейками, как этот неизвестный европеец.
— Месье, наверное, он нужная птица, раз мы им занимаемся.
— На этот счет у меня нет никаких сомнений, сеньор.
— Вы долго будете в своем отделе?
— Несомненно. И сегодня вечером, и завтра, и потом. А бумагами вашими займусь сейчас же.
— В одиннадцать вечера мы сможем снова с вами встретиться.?
— Несомненно. Я вам подробно обрисую ситуацию, которая сложится к этому времени по городу и пригородам.
— Тогда, сеньор Боднар, всего хорошего и удачи вам в вашей работе.
— И вам также всего, мистер Маккинрой. До свидания.
Глава десятая
