Из полуоткрытой двери валил едкий дым. Дэлглиш ударом ноги распахнул ее и отскочил в сторону, прячась от гари. Раздался громкий рев, из проема вырвался язык пламени. Дэлглиш принялся посохом выгребать оттуда горящий мусор: охапки сухой травы и сена, обрывки веревок, остатки старого кресла — весь хлам, накопленный за многие годы, когда на мыс был открыт вход всем желающим. В то время в незапертой черной башне укрывались от непогоды пастухи или ночевали туристы. За спиной у Дэлглиша Джулиус ожесточенно разбивал зловонные горящие комья метлой. По траве зазмеились алые полоски огня.
Едва вход был очищен, Джулиус ринулся внутрь, сшибая пламя мешками, однако от ядовитого дыма его тут же разобрал дикий кашель. Дэлглиш бесцеремонно вытащил спутника.
— Не лезьте, пока я не расчищу получше. А то возись потом сразу с двумя.
— Он там! Наверняка! Я знаю! О Господи! Чертов кретин!
Последние тлеющие груды травы вывалились наружу. Джулиус, оттолкнув Дэлглиша, помчался вверх по идущей вдоль стен винтовой лестнице. Коммандер кинулся следом. Деревянная дверь второго этажа была распахнута. На этом уровне не соорудили окон, и все-таки даже в дымной темноте спасатели разглядели съежившуюся и обмякшую фигуру у дальней стены. Энсти накинул на лицо капюшон сутаны и закутался в широкие складки, точно бездомный бродяга, спасающийся от лютой стужи. Руки Джулиуса запутались в этих складках, и Дэлглиш услышал, как Корт выругался. Через несколько секунд они наконец высвободили Энсти, вместе подтащили его к двери и с трудом, поддерживая с обеих сторон безжизненное тело, спустили по узкой лестнице, а затем выволокли на свежий воздух.
Там они уложили пострадавшего на траву. Дэлглиш опустился на колени, готовясь перевернуть его и делать искусственное дыхание. Но тут Энсти раскинул руки и замер — зрелище получилось какое-то театральное и слегка богохульное. Радуясь, что не придется теперь прижиматься губами к губам пострадавшего, Дэлглиш поднялся на ноги, Энсти подтянул колени и зашелся судорожным хриплым кашлем. Голову он повернул набок, прижимаясь щекой к земле. Влажные губы, выхаркивавшие слюну и желчь, казалось, припали к траве, высасывая из нее соки. Опустившись на колени, Дэлглиш с Кортом приподняли Энсти.
— Я в порядке. Все нормально, — слабо проговорил он.
— У нас здесь машина. Вы в состоянии идти? — спросил Дэлглиш.
— Да. Говорю же, со мной все в порядке. В полном порядке.
— Не надо спешить. Лучше отдохните пару минут.
Они прислонили Энсти к высокому камню, и там, чуть в стороне от своих спасителей, Уилфред и сидел, все еще откашливаясь и глядя на море. Джулиус нервно вышагивал вдоль обрыва, точно задержка раздражала его. Резкий запах гари, теперь чуть ослабевший, плыл по темнеющему мысу, как последние волны уходящего поветрия.
Через пять минут Дэлглиш окликнул спутников: — Ну что, теперь можно идти?
Молча, без разговоров, они с Кортом подняли Энсти и, поддерживая его, двинулись через мыс к машине.
II
По дороге в Тойнтон все трое молчали. Как обычно, дом выглядел заброшенным и безлюдным, в мозаичном зале было пусто и неестественно тихо. Однако острый слух Дороти Моксон расслышал звук приближающейся машины — наверное, сестра была в медкабинете, в передней части здания. Буквально через миг она показалась на верхней ступени лестницы.
— В чем дело? Что случилось?
— Все в порядке. Уилфред умудрился поджечь башню изнутри. Он не пострадал, просто пережил сильное потрясение. Да и дым ему на пользу не пошел.
Она укоризненно посмотрела сперва на Дэлглиша, а потом на Корта, словно это они во всем были виноваты, а после обеими руками, чуть ли не по-матерински, обняла Энсти и бережно повела наверх, нашептывая ему на ухо слова ободрения и утешения. Дэлглишу это монотонное воркование очень напомнило любовную ласку. Он заметил, что сейчас Энсти движется с большим трудом, чем на мысу, так что восхождение по лестнице изрядно затянулось. Однако когда Джулиус ринулся на помощь, взгляд Дороти Моксон заставил его отступить. С огромным трудом она отвела Энсти в его маленькую спальню в задней половине дома и уложила на узкую кровать. Дэлглиш наскоро провел мысленную инвентаризацию комнаты. Она оказалась именно такой, как коммандер и ожидал: крашенные белой краской стены, маленький стол и стул под окном, выходящим во дворик для пациентов, забитый книгами шкаф, ковер на полу, распятие над кроватью, на тумбочке — простая лампа и графин с водой. Однако толстый матрас на кровати легко спружинил, принимая на себя тело страдальца. Полотенце у раковины выглядело очень мягким.
А коврик перед кроватью, столь простой с виду, никоим образом не был каким-то там жалким потертым и изношенным ковриком. Висевший за дверью белый махровый халат с капюшоном выглядел до аскетизма просто, но Дэлглиш не сомневался, что для кожи он весьма приятен. Келья — но келья, не страдающая от недостатка необходимых удобств.
Уилфред открыл голубые глаза и остановил взгляд на Дороти Моксон. Интересно, подумал Дэлглиш, и как это он умудряется сочетать в одном взгляде смирение и властность? Энсти умоляюще приподнял руку:
— Дот, дорогая, мне надо поговорить с Джулиусом и Адамом. Вы позволите?
Она открыла было рот, однако тут же захлопнула его и без единого слова, тяжело ступая, вышла за дверь, крепко затворив ее за собой. Уилфред снова прикрыл глаза и словно бы отстранился от происходящего. Джулиус посмотрел себе на руки. Правая ладонь распухла и покраснела, на подушечке большого пальца начал образовываться волдырь.
— Занятно! — с удивлением произнес Корт. — Я обжег руку. Тогда даже и не почувствовал. А теперь чертовски больно.
— Непременно попросите мисс Моксон перевязать, — посоветовал Дэлглиш. — И может, лучше Хьюсону посмотреть, что у вас там.
Джулиус вытащил из кармана сложенный носовой платок, намочил холодной водой в раковине и неуклюже обернул руку.
— Ничего, с этим можно и подождать.
Похоже, внезапная боль сильно подпортила ему настроение. Подойдя вплотную к кровати, он язвительно проговорил:
— Ну уж теперь-то, когда на вашу жизнь со всей очевидностью покушались и, черт побери, чуть не преуспели, полагаю, вы возьметесь за ум и обратитесь в полицию?
Не открывая глаз, Уилфред слабо ответил:
— У меня тут есть полицейский.
— Это не для меня, — поспешно отозвался Дэлглиш. — Я не могу проводить для вас официальное расследование. Корт прав, это дело местной полиции.
Уилфред помотал головой:
— Мне нечего им рассказать. Я отправился в черную башню, потому что мне надо было кое-что спокойно обдумать. А это единственное место, где я могу побыть совершенно один. Я курил — вы же знаете, как все жалуются на мою старую вонючую трубку. Помню еще, перед тем, как пойти наверх, я выбил ее об стену. Наверное, там еще остались искры, вот сено и вспыхнуло.
— Еще как вспыхнуло, — мрачно согласился Джулиус. — А наружная дверь? Подозреваю, вы забыли ее запереть. И это после рассуждений о том, что нельзя оставлять черную башню открытой. Вы в Тойнтон-Грэйнж чертовски неосторожны, а? Лернер забывает проверить тормоза на кресле, и Холройд падает с утеса. А вы вытряхиваете трубку в комнате, где пол усыпан легко воспламеняющейся соломой, и чуть не сжигаете себя заживо.
— Я предпочитаю думать, что так оно все и произошло, — прошелестел Энсти.
— Вероятно, от башни есть и второй ключ, — быстро проговорил Дэлглиш. — Где он хранится?
Энсти открыл глаза и уставился в пространство, смиренно отстраняясь от этого двойного вмешательства в его жизнь.
— Висит на гвоздике со всеми ключами в конторе. Он принадлежал Майклу, и я принес его сюда после смерти преподобного.
— И все знают, где он висит?
— Думаю, да. Там хранятся все ключи, а тот, что от башни, легко опознать.
— Сколько человек в Тойнтон-Грэйнж слышали, что вы собирались сегодня пойти в башню?
— Все. Я сообщил о своих планах после молитвы. Всегда так делаю. Они должны знать, где искать меня, если что. Там были все, кроме Мэгги и Миллисенты. Только ваши намеки просто смешны.
— В самом деле? — спросил Дэлглиш.
Не успел он пошевельнуться, как Джулиус, стоявший ближе к двери, выскользнул в коридор. Оставшиеся молча ждали его. Минуты через две Корт вернулся и с мрачным удовлетворением произнес:
— В конторе пусто, а ключа нет. Это значит, что тот, кто его взял, еще не смог вернуть его назад. Да, кстати, по дороге обратно я встретил Дот. Она рыщет в своем хирургическом аду и стерилизует столько инструментов, что хватит на целую операцию. Все это походило на встречу с гарпией в струе пара. Во всяком случае, она нелюбезно заверила меня, что находилась в конторе примерно с двух часов почти до самого нашего приезда. Она не помнит, висел ли ключ от башни на общей доске. Она его не заметила. Боюсь, я насторожил ее, Уилфред, и все-таки мне казалось, что важно сразу же установить определенные факты.
