class="p1">Коллектив работал на благо страны в трех больших помещениях в корпусе, который стоял на углу Кирова и Киевской. Каждое рабочее место было оборудовано приборами и паяльником. Режим работы был строгий: рабочий день начинался в 08:00, а заканчивался по-разному, в зависимости от сроков сдачи. Иногда приходилось и допоздна задерживаться.
Ill
В то время с жильем в городе было плоховато, поэтому многие предприятия строили дома сами, привлекая своих сотрудников не только на стройки, но и на предприятия стройиндустрии, к примеру, на завод железобетонных конструкций (ЖБК), чтобы получить стройматериалы.
На квартиры существовало две очереди – общая и для молодых специалистов, но решающее слово часто бывало у генерального директора Голубева.
НПО «Полюс» еще строил базу отдыха «Прометей» и новый корпус на Кирова. Нас, молодых, бросали на все стройки. Когда строили базу отдыха, я помогал возводить крыльцо, а во время строительства корпуса на Кирова участвовал в общестроительных работах. Еще у «Полюса» было подсобное хозяйство. Все это вместе напоминало государство в государстве, такая была система (к примеру, себестоимость свинины у нас была около 8 рублей, в то время как цена мяса на рынке составляла 3 рубля 60 копеек). Конечно, это не способствовало производительности труда…
Еще выезжали на сельскохозяйственные работы, заготавливали сено. Как-то летом в институте сформировали бригаду косцов. Помимо зарплаты еще платили 10 рублей в день, то есть в два раза больше, чем за основную работу. От нашей лаборатории никто не поехал, а меня уговорили, хотя я никогда не держал косу в руках. Все косцы были старше меня и хорошо косили. А как иначе, ведь ехали на калым (дополнительный заработок).
Разместили нас в пионерском лагере «Окунек», что рядом с Обью. Помню первый день. Подъем в четыре утра, завтрак хороший. Выдали косы, которые все стали точить бруском. Я посмотрел, зазубрин не обнаружил. Провел пальцем – острая. Но мужики продолжали усердно работать бруском. Потом они надели косынки, закрывающие уши, обмазались дегтем, встали на поле один за другим на расстоянии десяти метров друг от друга и стали махать косами. Мокрая трава послушно ложилась слева от косца. Я оказался предпоследним, за мной был Коля Сериков.
И вот я начал косить. Махнул косой, а трава только сбросила росу и снова поднялась. Я ударил пониже и часть травы срезал, но острый конец врезался в землю. Снова махнул и еще часть срезал, а остальная трава поднялась и издевательски посмотрела на меня. Я опять рубанул ее и снова неудачно. А Коля уже рядом. Подошел ко мне и спрашивает:
– Ты что, не косил никогда?
– Нет, – говорю.
– А как тебя послали? – спросил и, не дождавшись ответа, повел в лес.
Там и стал меня учить всем премудростям этого дела. В общем, полдня я учился. Не знаю, сказалась ли генетика крестьянская, но на следующий день я уже шел в одной связке с бригадой, а к концу калыма никому не уступал. Более того, мне понравилось косить.
Работали утром с пяти до обеда, потом отдыхали до четырех и в пять часов снова принимались за работу уже допоздна. В обед мы купались, загорали. В общем, курорт! Но тому, как следует направлять косу, я так и не научился.
Ездили отделом и в район Нелюбино, собирали и скирдовали там сено.
IV
Секретарем комитета комсомола был Александр Радько. С ним мы проводили конкурсы на лучшего фрезеровщика, токаря и слесаря на территории весового завода, выпускающего рычажные весы. Этот завод располагался между улицами Ленина и Советской. По результатам конкурсов давали не только премии, грамоты, но и повышали разряды победителям.
Позже Александр стал директором завода.
Также у «Полюса» была подшефная школа, расположенная возле кардиоцентра. Меня послали туда работать шефом четвертого класса. Пришел в первый раз, но увидел, что никто не обращает на меня внимания. Поэтому я начал рассказывать, как летит крылатая ракета, почему ее сложно обнаружить. Все это показал на доске и заметил, что вокруг образовалась тишина. Мальчики начали слушать – контакт найдет. Потом были соревнование по шахматам, шашкам, поход на Степановку через могилы умерших от ран солдат и офицеров, находившихся на лечении в Томске. Стояла тишина, потому что я говорил тихо… И сейчас считаю, что туда ходить надо, это сакральное место…
Однажды я проводил конкурс на знание Томска. Там было много вопросов и старых фотографий зданий – нужно было определить, что сейчас в них находится. На подведение итогов я пригласил Лозовского из ТПУ и директора-букиниста Суздальского.
Мы вместе рассказывали о Томске. Достаточно вспомнить историю первого томского самолета, который приобрели в Париже и который стоял в Буффсаде, потому что невеста хозяина выдвинула условие: или я, или самолет! Такая реакция была вызвана большим числом аварий первых летательных аппаратов. Тогда студенты ТПУ уговорили Кухтерина купить им самолет. Тот выписал чек на 10000 рублей (чтобы вы понимали значимость этой суммы, приведу в пример стоимость коровы – 5 рублей), они купили самолет, а потом летали на нем с Лагерного сада через Томь.
После революции в ТПУ учились Камов и Миль, два легендарных наших вертолетостроителя. Правда, Миля отчислили, но, что интересно, оба они были родом из Иркутска, с одной улицы, поэтому в свое время Камов помог Милю войти в авиацию. Эти два человека были до мозга костей патриотами Томска…
V
На «Полюсе» шли напряженные будни. Как-то меня отправили в Научно-исследовательский институт приборов в Лыткарино, где, кстати, находился ядерный реактор. В то время появилась нейтронная бомба, и мы должны были наши приборы проверить на степень радиации, при которой наши источники питания останутся работоспособными, а также определить, какие элементы наиболее уязвимы к излучениям.
Сначала уехала группа испытателей, а я прибыл позже. Прилетел в Москву и вскоре устроился в гостинице «Эра». Время было обеденное, я пошел на предприятие. Предприятие было с повышенным уровнем секретности. Мало того, что там была строгая пропускная система, вертушки на входе, которые открывали только по предъявлению пропуска, так еще и на каждом этаже были прапорщики, которые достаточно долго проверяли пропуска. Я этого еще не знал. Прошел на территорию, узнал о нужном мне корпусе у какого-то работника, зашел на второй этаж и спросил, где находится лаборатория. Прапорщик попросил показать мой пропуск, а я ему говорю: «Какой пропуск?»
Он куда-то позвонил, и меня забрали сотрудники первого отдела. Никто не мог понять, как я прошел через проходную и прапорщика на первом этаже без пропуска. Они связались с нашей группой, те подтвердили, позвонили в «Полюс», там
