В Люневиле мы видели смотр жандармов, который был назначен именно для нашего удовольствия.
Провожал нас Остервальд, знаменитый спором с Фридрихом Великим за народные права. Этот почтенный старик, любимый в обществе за его ум и добродетели, прославленный мужеством своего характера, показал нам любопытные места в окрестностях. Он водил нас в деревню Локль, к «Горячему ключу» и на вершины гор, господствующих над окружающим. Его умный и приятный разговор еще больше содействовал нашему удовольствию. Я купила в его типографии несколько книг, его собственных сочинений, в которых участвовала его дочь; эти книги были отправлены в Амстердам моему банкиру.
Я встретила многих из моих прежних знакомых в Берне и Женеве. В последнем городе я виделась с Крамерами и старым другом Губером, о котором уже говорила. Он подарил мне портрет Вольтера, им самим нарисованный, и затем мы не без взаимного сожаления расстались.
Между прочим, Женева и Лозанна напомнили мне о моем друге Гамильтон и ее очаровательном обществе, которым я имела счастье пользоваться в первое свое путешествие.
Через Савойю между отрогами Монблана мы проехали в Турин и были хорошо приняты при дворе сардинского короля и королевы. За отсутствием русского посланника в это время нас представил английский министр, сын лорда Бьюта и племянник Маккензи; я познакомилась с ним еще в Лондоне. По приказанию короля нам показали в Турине все, что обыкновенно интересует путешественников.
Во время нашего пребывания здесь один молодой ливонский дворянин, студент королевской военной академии, был обвинен за какие-то шалости и дурное поведение; его хотели выгнать из заведения и отослать домой. Я вступилась за него и выхлопотала ему прощение. Потом призвав его к себе, очень строго пожурила и отдала под покровительство британского уполномоченного Стюарта впредь до распоряжений его очень уважаемого в России отца, которому я пригрозила написать.
Сардинский монарх особенно гордился своим Алессандрийским укреплением, а более всего — цитаделью, которую никто из иностранцев не мог посещать без особого позволения короля. Он дал это позволение моему сыну, который проездом через Алессандрию мог осмотреть все укрепление без всякого ограничения.
Из Турина наш путь лежал через Нови в Геную, где мы провели несколько дней и осмотрели все достойное внимания в окрестностях Милана. Граф Фирмиан, императорский министр, управлял этим герцогством; я нашла в нем человека честного, образованного и горячо любимого народом. Наше знакомство с ним было неоценимо, потому что без его совета и помощи мы не могли бы, по крайней мере, без затруднений осмотреть пленительные озера Маджоре и Лугано и острова Борромео. Он провез нас самым удобным путем; на дороге нельзя было найти почтовых лошадей, он доставил нам вольнонаемных. Таким образом, без особенных лишений и неудобств мы совершили самую интересную поездку, очарованные великолепием природы и воспоминаниями об этом истинном земном рае.
Громадное недостроенное здание, воздвигнутое на этой счастливой земле одним из членов Борромейской фамилии, было слишком обширным для загородной резиденции даже короля. План его мог появиться только в забитой фантазиями голове папского племянника, потому что в эти дни папа был всемогущ и его доходы соответствовали его необыкновенной роскоши.
В два дня мы проехали Парму, Пьяченцу, Модену и на более долгое время расположились во Флоренции, где картинная галерея, церкви, библиотеки и кабинет естественной истории великого герцога задержали нас более чем на неделю.
Его высочество приказал подарить мне несколько экземпляров не только местных окаменелостей, имея у себя дубликаты их, но и из других частей света, собранных Козимо Медичи, гений коего озарил Италию на заре возрождения наук.
Из Флоренции мы отправились в Пизу. Комиссар этого местечка дал мне обед и проводил нас на площадь дома Розальмина, где мы увидели старинную игру «Il Jioco del Ponte», которая была приготовлена нарочно для нас. Две партии, названные по именам их приходов «Santa Maria» и «Santo Antonio», вступили в бой на огромном мосту, одетые в каски и латы, с длинным развевающимся платьем и вооружением. Единственным их оружием, как оборонительным, так и наступательным, были плоские дубинки, каждая с двумя рукоятями.
Пизанцы до страсти любят эту игру, и высшее сословие часто принимает в ней участие. Прежде она давалась каждое пятилетие, но теперь выходит из употребления, потому что великий герцог прямо не запретил ее, но приостановил, назначив с каждой стороны по сорока восьми депутатов, ответственных за ее последствия, какие только могут случиться. Эти депутаты обязаны вознаграждать за все повреждения, обеспечив семейства пострадавших, кто бы ни участвовал в битве — пизанцы, флорентийцы или лигурнцы.
Эта игра, конечно, часто приводила к спорам и даже оканчивалась дуэлями. Не только туземные синьоры, но и их жены вмешивались в состязание и в этот день носили цвета враждующих партий. Поэтому матери и дочери ссорились между собой, если игра ставила их под различные знамена.
Из Пизы мы отправились в ее бани, где провели самую жаркую пору и время свирепствующего поветрия (maleria), столь гибельного для путешественников. Я наняла лучший дом и, получив позволение брать книги из герцогской библиотеки и из монастырских архивов, назначила у себя постоянные чтения, систематически распределенные. В восемь часов утра, после легкого завтрака, мой сын, дочь и я сама садились в северной комнате и попеременно читали. Около одиннадцати, когда наступала невыносимая жара, мы закрывали окна и продолжали заниматься при свечах. Когда же солнце переходило за полдень, мы открывали окна, а по вечерам гуляли на берегах канала. Здесь мы дышали свежим воздухом, но прогулку нашу отравляла вонь. Я приказала за собственный счет вычистить канал, посыпать дорожки песком и расставить скамейки вдоль берега на некоторых расстояниях.
Погода стояла чрезвычайно жаркая. Хотя ночь и защищала нас от палящего солнца, вместе с тем как будто злой дух летал над Пизой и вытягивал с помощью пневматической машины весь воздух, которым должны были дышать пизанцы.
Но, несмотря на эти неудобства, я провела девять недель на пизанских купальнях с величайшим наслаждением, потому что, говоря без похвальбы, мой сын с помощью наших чтений и его ревностного прилежания приобрел в это время больше знаний, чем люди его состояния приобретают в целый год.
Июня 28-го, по старому стилю, в день восшествия на престол императрицы я дала бал в общественной зале; на нем присутствовали жители Пизы, Лукки и Ливорно. Посетителей на этом празднике было не менее четырехсот шестидесяти человек; пир был прекрасный и стоил мне очень недорого. За исключением этого вечера и поездки, предпринятой, с тем чтобы посмотреть на гондольеров в Арно, мы проводили наше время здесь вообще очень скромно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
