Ветер то и дело распушивал волосы маленькой принцессы, Ютланду приходилось смотреть поверх, но иногда их вовсе поднимало дыбом, и он видел мир сквозь странную золотистую дымку, нереальную и словно сказочную, где нет даже темных красок, а все светлое и солнечное…
Она неподвижно сидит впереди, свесив обе ноги в одну сторону, руками держится за теплую конскую шею с короткой гривой, плечом упирается в твердую грудь похитителя, лицо его вне поля зрения, разве что слегка повернет голову, но она не поворачивала, что-то в нем тревожит…
Но повернула, пересилив себя, она же принцесса, должна уметь повелевать, посмотрела строго и вопрошающе, однако этот пастушонок ничуть не смутился, буркнул негромко:
– Сейчас заедем в лес, переведешь дух. И подумаем, что делать дальше.
– Как что? – сказала она надменно. – В сам Вантит ты меня отвезти не сможешь, зато в состоянии передать любому встречному патрулю. Даже артанскому.
– Это упрощает дело, – буркнул он.
– И тебя наградят, – пояснила она милостиво.
Он буркнул:
– Главное, тебя так спихнуть, чтоб не отказались. А то будто у меня поважнее нет дел…
Она ахнула:
– Поважнее? Да какое дело на свете есть важнее? Я – принцесса!
– Тогда я принц, – буркнул он.
Она задохнулась от возмущения, а Ютланд молча и бесстрастно смотрел вперед. Чем ближе роща, тем огромнее и пугающе вырастали деревья, огромные и раскоряченные. Конь фыркнул и начал осторожно переступать через вылезшие из земли толстые корни, а самые высокие пришлось перепрыгивать.
Глава 2
Ютланд высматривал полянку, но подходящей не усмотрел, однако из-под одного могучего дуба журчит ручеек, земля в несколько слоев усыпана скорлупками желудей и чешуйками коры, а в кустах поблизости тихо и вроде бы ничего не ползает.
Он остановил коня.
– Здесь переведем дух, – сказал он, – и решим, что делать с тобой дальше.
Быстро соскочив, он протянул к ней руки. Она фыркнула и отвернулась. Он взял ее хрупкое тельце и, сняв с коня, поставил на землю. Макушкой ему как раз в подбородок, из-за чего ей пришлось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо, но взглянула дерзко и бесстрашно.
– Ты кто?
– Ты уже спрашивала, – напомнил он.
– Но ты не ответил!
– Ответил, – сказал он. – Зовут меня… Ют. Пока этого достаточно. И еще… эту золотую цепь сними.
– Зачем? – спросила она задиристо, хотя прекрасно понимала, что ехать вот так с крупным бриллиантом на груди глупее не придумаешь. – Это красиво!
Он поморщился.
– Просто сними.
Она с неудовольствием наблюдала, как он принял из ее рук эту драгоценность и небрежно сунул в кармашек седла.
– Это стоит очень-очень дорого, – напомнила она. – За нее можно выстроить целый город!
– Или снарядить войско, – согласился он.
Он отвернулся и начал снимать заседельный мешок. Она возмущенно топнула ногой, но туфелька только провалилась глубже в рыхлую смесь измельченной коры и скорлупок.
– Позавтракаем, – сказал он.
Она сказала твердо:
– Я не желаю!
– Не желаешь, – сообщил он, – не ешь.
– А ты будешь сидеть, – спросила она с возмущением, – и есть? При мне?
Он поднял от мешка голову и смерил ее взглядом. Девчонка красивая, но слишком кукольная, изнеженная, ненастоящая. Крупные голубые глаза, длинные загнутые ресницы, маленький пухлый рот, как у ребенка, маленький носик, да еще и вздернутый, приподнятые брови, из-за чего на лице постоянное выражение удивления и некоего укора, будто он что-то не так сделал. Птичий щебечущий голосок, слишком тонкий, пищащий, капризное выражение на мордочке…
Ладно, потерпим. В деревне, где корчевал лес, он терпел намного больше.
Она в свою очередь рассматривала его с неприкрытым вызовом. Высок, широк в плечах, но еще не набрал достаточно мяса, как у взрослых мужчин, хотя кости массивные, а жилы везде объемные, толстые, что говорит о будущей или уже нынешней силе. Пластины грудных мускулов почти плоские, но уже очерчены будущие объемы, будет нечто громадное. Тонок в поясе, это понятно, еще мальчишка, ноги мускулистые, значит, не всегда в седле, приучен бегать и сам…
Но главное – лицо: бесстрастное, холодное, где ни одна черточка не двигается, глаза иногда просто сонные. Лишь однажды в них загорелся красный огонь, а радужка стала пурпурной, ее охватил тогда холодный ужас, будто посмотрела в глаза самой смерти, но он лишь стоптал конем загородивших дорогу напавших на город. Вырвались на простор, и глаза снова стали холодными и равнодушными, как у рыбы.
Ютланд разложил на чистой тряпице мясо, сыр и хлеб, опустился на землю и довольно потер руки.
– Тебе сколько лет? – спросил он внезапно.
– Двенадцать, – ответила она с вызовом. – Скоро будет тринадцать!
Он оглядел ее снова. Слишком много драгоценностей на слишком пышном платье, что делает ее старше, а на самом деле, оказывается, даже моложе на целый год.
– И такая дура, – сказал он сухо.
Она вскипела:
– Это почему же?
– Должна знать, что в походе даже тцары не капризничают. И жрут все, что попадается в дороге.
Она сказала капризно:
– Это что, я должна такое есть?
Он кивнул:
– Да.
– Я не хочу, – заявила она и гордо вскинула мордочку. – Я эту гадость кушать не буду!
Он сдвинул плечами.
– Как знаешь.
Она некоторое время с великим удивлением следила, как он ест с великим удовольствием, кости сочно хрустят на крепких, как у волка, зубах. Высосав сладкий мозг, он небрежно отбрасывал раздробленные осколки, смачно облизывал пальцы, брал, не глядя, другой кусок и снова хрустел с удовольствием и даже сладострастно, словно в нем пробуждался лесной волк.
– И что, – спросила она с великим изумлением, – ты не собираешься меня кормить?
Он снова сдвинул плечами.
– Это как, с ложечки?
Она выкрикнула:
– Как положено!
– Там еще остался кусок, – сказал он и указал взглядом.
– И что? – повторила она.
– Возьми, – сказал он равнодушно, – если хочешь. Пока я не взял.
Она заявила громче:
– Я это есть не буду!
Он поморщился.
– Не будешь и не будь, но зачем кричать?
Она взвизгнула:
– Но я изволю кушать! Я хочу есть.
– Так ешь, – буркнул он.
– Это, – повторила она раздельно, – я… есть…не… буду!
Он зевнул, закинул руки за голову.
– А зачем мне об этом сообщать? Болтливая ты какая-то… Хотя чего ожидать от женщины?
Она с великим изумлением смотрела, как он лег прямо на том месте, где только что ел, почти рядом с затушенным костром, подложил под голову седельный мешок и сразу закрыл глаза.
– Ты чего делаешь? – взвизгнула она. – Спишь?
– Думаю, – буркнул он. – Хоть можно бы и поспать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
