Позже они втроем переместились на тысячу миль севернее по побережью и жили там в соломенной хижине на берегу. Там их никто не знал, и они, наконец, смогли отдохнуть от вечного напряжения и бремени собственной популярности. Они еще больше сблизились; Мик стал Николасу вторым папой, да и с Марианной у него опять было все хорошо.
Тем временем Брайан полетел отдохнуть на Шри-Ланку, однако у него все шло не так гладко. Цейлонцы не могли предположить, что среди молодых длинноволосых парней, носящих кричаще розовые костюмы, могут встречаться миллионеры. В двух крупнейших гостиницах ему сразу дали от ворот поворот. В конце концов он, взбешенный таким обращением, просто шлепнул на конторку перед вздрогнувшим портье толстую пачку банкнот:
— Я не битник. Я сам зарабатываю себе на жизнь. У меня есть деньги, и я не желаю, чтобы ко мне относились как к человеку второго сорта.
13
Я всегда был против тяжелых наркотиков. Они разрушают мозг и убивают человека. Но я также считал, что имею достаточно сильную волю, чтобы контролировать себя и завязать, если что. Я вовсе не собирался становиться торчком. Какого же было мое удивление, когда однажды утром, в начале 1969 года, я понял, что плотно сижу на героине. И все вокруг меня тоже. Кит, Анита, Марианна, Эрик Клэптон — не могли обходиться без героина. «Отвязные шестидесятые», когда все только начиналось, казались временем непрекращающегося веселья, свободным от каких-либо опасностей и страшных предзнаменований. Теперь же мы расплачивались за нашу страсть к удовольствиям.
Все началось с кокаина. Когда я оценил должным образом все фантастические возможности, которые могут дать эти белые сияющие кристаллики, моя жизнь круто изменилась. Если я чувствовал усталость или упадок сил, стоило только нюхнуть — и я опять становился остроумным, общительным, энергичным человеком. Кроме того, кокаин много привносил и в занятия любовью. Под ним я становился великолепным любовником, мечтой любой женщины. Я мог заниматься любовью десять часов кряду, а моя партнерша почти сходила с ума от наслаждения.
— И что, неужели я — торчок? — спросил я как-то у моей девушки. — Нет, я не торчок. Торчки — подавленные, замкнутые люди. А я нюхаю кокаин, чтобы взбодриться и раскрепоститься. Он делает меня общительным и энергичным, а торчки такими не бывают.
Но кокаин — необычный наркотик. Хотя он и не вызывает физического привыкания, однако всегда есть желание нюхать дальше и больше. Иногда это продолжалось трое суток напролет, пока не кончались мои запасы. Ученые, исследовавшие обезьян, научили их самих вкалывать себе различные наркотики. Во время опытов они с удивлением обнаружили, что те вкалывают себе кокаин до тех пор, пока не умирают от истощения. От кокаина не возникает неприятных последствий и ломки (так же, как и от других стимуляторов вроде амфетаминов). Но он вызывает психологическую зависимость, притом удивительно незаметным и коварным путем.
Я нюхал уже так часто и помногу, что стал нервным, гиперактивным и почти не мог усидеть на одном месте. Это уже напоминало паранойю. Как-то раз я был в гостях у друга, в Челси. Я непрерывно ходил по комнате, чесался и быстро что-то бормотал себе под нос — в этом состоянии мои слова уже не успевали за мыслями.
— Сядь-ка, — сказал мне приятель, — и нюхни вот этого. Это поможет тебе успокоиться.
Я сел на марокканскую кушетку и последовал его совету. Снаружи порошок выглядел как кокаин. Мгновение спустя нахлынуло странное чувство, словно воздух клубится у меня в голове. Комната поплыла перед глазами, и я мягко погрузился в бессознательное состояние. Через пару минут я очнулся спокойным и удовлетворенным, словно только что прекрасно пообедал, выпил бутылку хорошего вина да еще и пару часов поразвлекался с хорошенькой девушкой.
— Что это было? — спросил я. — Ощущения потрясающие!
— Это, — с насмешливой улыбкой проговорил приятель, — героин. Ты только что впервые его попробовал.
Внезапно меня охватила странная слабость, как будто я заболел.
Этот опыт меня немного напугал, и я решил не нюхать больше героин. Но согласился попробовать «спидболл» — смесь небольших доз героина и кокаина, которая вызывает героиновую эйфорию, но без обычных последствий, когда ты сначала теряешь сознание, а потом испытываешь слабость. Следующие месяцы я периодически нюхал кокс и «спидболл». Но однажды утром (после пары довольно бурных ночей) я почувствовал себя хреново. Все тело ломило, меня прошиб холодный пот. Я позвонил врачу и сказал, что у меня, кажется, грипп. Он приехал, подтвердил мой диагноз и прописал лекарства. Но ничего не помогало — болезнь, похоже, становилась хронической. Я постоянно чувствовал себя больным и уже побаивался, что подхватил какую-нибудь экзотическую хворь вроде холеры или тифа. Но однажды опять зашел тот мой друг и принес мне «спидболл», считая, что это может помочь. Я втянул в нос мелкую белую пыль сквозь тонкую золотую трубочку, которую всегда носил на шее. Спустя двадцать минут я чувствовал себя совершенно здоровым. Более того, я ощущал себя крепким и полным сил, словно только вернулся из летнего отпуска.
— Просто фантастика, — сказал я другу. — Не знал, что «спидболл» лечит грипп.
— Это не грипп, — ответил друг, — это просто героиновая ломка. Ты подсел, Тони.
Поначалу я не поверил ему. Мне казалось, подсесть можно только если ширяешься, а я в последним раз имел дело со шприцем в глубоком детстве, когда мне делали прививки. Когда же «грипп» вновь возник на следующий день, я наконец понял, что он прав. Я успокаивал себя мыслью, что могу остановиться и слезть в любой момент. Все, чего я хочу, — вылечиться от хронического гриппа и опять прийти в нормальное состояние.
Марианна и Анита подсели очень похожим путем. Их привела в восторг героиновая эйфория, сравнимая с оргазмом, и постепенно они начинали заменять им кокаин. Пару дней они нюхали кокаин, затем становились настолько нервными и гиперактивными, что им требовалось понюхать героин, чтобы немного прийти в себя и успокоиться. Кроме того, на них, конечно, повлияло то, что они чувствовали себя очень одинокими, брошенными. Мик и Кит в тот период еженощно работали в студии (расположенной в саду, окружавшем особняк Мика в Чейн-Уолк) над альбомом «Let It Bleed».
Кит и без того был не особенно сильным любовником, а тут еще сильно уставал и постоянно думал о музыке для нового альбома, так что они с Анитой занимались любовью, кажется, так же редко, как и Мик с Марианной.
Кит тоже теперь жил в Чейн-Уолк, в огромном доме времен королевы Анны, который он приобрел за 26 000 фунтов у министра иностранных дел Энтони Наттинга. Мик был практически его соседом, и они сдружились еще больше. Кит учил Мика играть на гитаре. В то время они вместе написали много песен, включая «Gimme Shelter», «Midnight Rambler» и «Honky Tonk Women». В том, что касалось музыки, они были на самом пике своих удивительных творческих способностей, сочетавшихся с потрясающей производительностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
