Кит и без того был не особенно сильным любовником, а тут еще сильно уставал и постоянно думал о музыке для нового альбома, так что они с Анитой занимались любовью, кажется, так же редко, как и Мик с Марианной.
Кит тоже теперь жил в Чейн-Уолк, в огромном доме времен королевы Анны, который он приобрел за 26 000 фунтов у министра иностранных дел Энтони Наттинга. Мик был практически его соседом, и они сдружились еще больше. Кит учил Мика играть на гитаре. В то время они вместе написали много песен, включая «Gimme Shelter», «Midnight Rambler» и «Honky Tonk Women». В том, что касалось музыки, они были на самом пике своих удивительных творческих способностей, сочетавшихся с потрясающей производительностью.
Марианну и Аниту научила колоться девушка, снабжавшая их героином. Она показала, как разбодяживать героин, вводить раствор в шприц и колоть его в вену. Они решили, что это очень удобно: ведь вкалывать можно было лишь десятую долю от того, что надо было нюхать.
Я как раз завязал с героином. Все вокруг употребляли его, говорили о нем и ни о чем больше даже не думали — и это меня тревожило не на шутку.
После того как врач предупредил Аниту, что она может потерять ребенка, она тоже ничего не употребляла — разве что иногда, по случаю, нюхала немного кокаина. Желание иметь ребенка было сильнее.
Но Марианна, бедная Марианна, понимая, что теряет Мика, в двадцать один год чувствовала, что жизнь кончена. Она страшно расстраивалась, что выглядит в глазах общества падшей женщиной. Архиепископ Кентерберийский даже отлучил ее от паствы, когда она забеременела от Мика. Внешне она выглядела храброй, красивой и по-прежнему бодрой, но глубоко внутри в ней пряталась испуганная маленькая девочка, которую в восемь лет бросили и отправили в пансион. В общем, вскоре она уже употребляла по четыре таблетки героина в день.
— Помоги мне уйти от Мика, — молила она, когда мы занимались с ней любовью у меня на Мэйда-Вэйл. — Я схожу с ума, а он даже не спит со мной, он весь ушел в работу. Когда я пытаюсь объяснить ему, что гибну от тоски, он просто дарит мне розы, сотни чертовых роз, покупает подарки и говорит, что любит.
Я чувствую себя в ловушке, и я настолько несчастна, что мне и правда нужен героин, чтобы позабыть обо всем. Наверняка он знает, что я подсела, но не хочет признаваться в этом даже себе. Есть вещи, о которых он не желает ничего слышать. Просто старается не замечать их и надеется, что я сама приду в себя, вылечусь, и все снова будет нормально. Если бы только ты забрал меня от него, Тони! Мне надоело, что на меня охотятся репортеры и осуждают все, кому не лень, а так я наконец освобожусь, смогу снова быть собой и наконец пожить собственной жизнью. Самой мне не хватает духу от него уйти.
В то время я любил Мадлен и с нетерпением ждал ее возвращения из Америки, после чего мы собирались пожениться.
— Прости, Марианна, — лаская ее, проговорил я, — я не так много зарабатываю, чтобы обеспечивать тебя. Кроме того, я живу только с богатыми девушками.
— Но я богата, — возразила она. — Мне тут улыбнулась удача, и я очень много заработала на этом ужасном фильме, «Девочка на мотоцикле».
Анита и Кит знали о наших отношениях, но вряд ли говорили Мику. А даже если и говорили, его это не беспокоило. Раз газеты не пронюхали об этом, это не представляло для него опасности.
Все музыканты группы вкладывали деньги в недвижимость. Джаггер купил елизаветинский особняк «Старгроувс» и с ним сорок акров земли в классической английской глубинке, близ Ньюберри в Йоркшире. В этом доме в семнадцатом столетии останавливался Оливер Кромвель. Джаггер начал дорогостоящий ремонт, стремясь в то же время стилизовать его под старину, чтобы, как он сказал строителям, «дом стал таким же, каким он был, когда его впервые увидел старик Кромвель». Особняк этот был для него прежде всего хорошим вложением, а ездил Джаггер туда редко.
Билл Уимэн купил в Суффолке роскошный особняк «Геддинг Холл» (такой же древний, как Хэмптон-Корт) и получил титул лорда Геддинга и Тормвуда. Чарли Уоттс приобрел у министра юстиции, лорда Шаукросса, старинное поместье с богатой историей, располагавшееся под Льюисом в Суссексе. Брайан же, пока шел ремонт его уютного нового дома, «Котчфорд Фарм», жил в Редлэндсе у Кита.
После шоу «Рок-н-ролльный цирк» Брайан почти не виделся с остальными музыкантами. Он жил в Редлэндсе практически взаперти, под тягостной «опекой» водителя, которого к нему сплавил Кит. Брайан чувствовал себя там как в тюрьме. Водителю было строго-настрого наказано следить, чтобы Брайан ничего не употреблял. Единственные наркотики, которые были разрешены Брайану, — снотворное и транквилизаторы, которые прописал его врач.
Однако все эти меры были не так уж необходимы. Брайан настолько нервничал, опасаясь очередного полицейского налета, что даже не разрешал своей девушке, Сюки Пуатье, курить в доме марихуану. Он понимал, что больше не является участником группы. Его даже не звали на репетиции. И он никак не мог определиться с тем, что делать дальше: порвать с группой совсем и попробовать создать новую или же попытаться оставаться в ней до последнею.
Мик и Кит тоже пребывали в нерешительности, как им поступить с Брайаном. Он нависал над ними своего рода печальным призраком прошлого. С другой стороны, они боялись, что без него группа может развалиться. На концертах в Германии и Скандинавии он выглядел явным лидером, да и во всех остальных странах у него было не меньше поклонников, чем у Джаггера.
— Мы не можем просто так его выгнать, — убеждал Мик Аллена Клейна, менеджера группы. — Может, он сейчас и наркоман, но именно он помог нам стать теми, кто мы есть. Да и вряд ли группе пойдет на пользу, если Брайан начнет в интервью говорить, что мы прикарманиваем его деньги. Это может уронить наш престиж и даже вообще все разрушить.
Клейн отвечал неотразимым аргументом, что «Роллинг Стоунз» не ездили на гастроли в Соединенные Штаты и на Восток уже целых три года — и все из-за того же Брайана. И что либо они, наконец, избавятся от него, либо группа распадется. Спорить с этим было сложно.
— Я все понимаю, понимаю, — говорил Мик, — просто я хочу попытаться найти какой-то другой выход из положения.
И компромисс был найден. Брайана решили попросить оставить группу на пару лет: пусть пока придет в себя и поработает над сольными проектами. Ему будет выплачиваться 100 000 фунтов стерлингов ежегодно, в течение всего того времени, пока группа будет существовать. И если он пожелает, то в будущем сможет вернуться обратно.
— Вы с ума сошли — платить ему столько? — удивился Клейн. — Может, найти другое решение, получше? Уверен, мы можем что-нибудь придумать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
