- Лувр ещё туда-сюда, но на этот Монмартр я не хочу, - сразу высказала свою точку зрения Галя, - лучше в кафе возле Лафайета где-нибудь посидеть.
- И правильно не хочешь, - ответил я, - Монмартр это холм такой, туда вверх лезть метров на 100 надо, как на эти… как наши Воробьевы горы. Сейчас я всё устрою.
- А как переводится это название, Монмартр? – спросила вдруг Галя. – Ты же всё на свете знаешь, должен и про это в курсе быть.
- Гора мучеников, - со вздохом ответил я, - в третьем примерно веке нашей эры, когда тут римляне правили, на этой горе по легенде отрубили голову христианскому мученику Дионисию. Вот в честь его якобы и назвали.
- Звери какие-то, - дала ремарку Галя, - но ты иди договаривайся с Сёмой.
И я пошёл и удивительно быстро договорился, что мы вдвоём ни на какой холм не полезем, но строго в десять ноль-ноль вечера будем находиться в своём номере. Обошлось это всего-навсего в сто франков. Галя некоторое время обследовала номер, который нам достался на третьем этаже, окна во двор-колодец, душ стоячий, проход между кроватью и стеной полметра. На стенке висит привинченный к кронштейну телевизор Филипс с диагональю 14 дюймов.
- А мне нравится, - попрыгала она на кровати, - подумать только, я и в Париже… кому из подружек рассказать, умрут от зависти.
И она щёлкнула пультом телевизора, тот некоторое время поморгал, а затем выдал картинку классического порно – секс втроём на природе.
- Ой, - сказала Галя и переключила канал, там шли Том и Джерри, - это другое дело.
- Вообще-то такие каналы тут должны быть за отдельную плату, - сообщил я, - наверно забыли отключить после предыдущих постояльцев.
- А здесь тоже есть такая же весёлая улица, как в Гамбурге? – продолжила тему Галя.
- Конечно, они в любом крупном городе имеются, - сообщил ей я, - в Париже она Пляс-Пигаль называется.
- Расскажи.
- Пожалуйста… это так называемый квартал красных фонарей, тут расположена куча ночных заведений, борделей, секс-шопов. Кроме того, это место известно своим кабаре «Мулен Руж» с обнажёнными танцовщицами и театром ужасов «Гран-Гиньоль», но этот, кажется, уже давно закрыт. Совсем недалеко, кстати, от нашей гостиницы – только идти не в центр надо, а чуть в сторону.
- Хочу посмотреть! – немедленно заявила Галя. – И в Мулен Руж тоже хочу, столько о нём слышала.
- Да прямо сейчас и пошли, - согласился я, - Мулен Руж не обещаю, там говорят билеты за месяц раскупают, но на остальное насмотришься сколько влезет. Только Семён бы об этом не узнал, а то закатит истерику…
- А мы ему не скажем.
И мы сдали ключ на ресепшн и вышли на улицу, как её… де ла Виктуар, а с неё на де Антенн.
- Вот там, - я показал налево, - тот самый Лафайет, мы в него в субботу зайдём, старший всё верно рассказал про распродажи. А нам сейчас направо к Тринити… к церкви святой Троицы то есть.
Некоторое время мы шли в полном молчании, Галя глазела по сторонам, но ничего примечательного, кроме куч собачьего говна, нам пока не встречалось.
- А чего это его тут столько? – сформулировала она наконец свой вопрос, указывая на очередную кучу.
- Собачек потому парижане любят, - логично ответил я, - пока власти за этим особо не следят, но скоро, как я слышал, заставят собаковладельцев убирать за своими питомцами. Все с совочками ходить будут.
- Ой, а это кажется она начинается, Пигаль, - остановилась Галя, как вкопанная возле витрины секс-шопа, где красовались каучуковые фаллосы и вагины, а между ними лежало всё для самого взыскательного БДСМ-щика.
- Ага, - подтвердил я, - это самое начало, дальше куда интереснее будет.
И точно, пошли витрины, за которыми сидели девушки со сниженной социальной ответственностью, занимаясь своими делами.
- Это чего, любую из них снять можно? – спросила Галя.
- Практически да… но они вроде могут немотивированно отказать, если клиент не понравится.
- А интересно, мужики тут в аренду сдаются?
- А как же, только на них без боли смотреть нельзя, ориентация у них того… испорченная слегка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Педерасты что ли? – проявила недюжинные познания Галя.
- Не только, ещё трансвеститы, трансгендеры, гендерквиры и так далее…
Уточнять, что это такое, Галя не стала и мы прошли дальше.
- Смотри, музей какой-то, - показала она на вход с вывеской «Мusee de l’ erotisme».
- Да, музей эротики, большая коллекция членов и вагин… слушай, меня, если честно, от всего этого слегка мутит – пойдём лучше попробуем попасть в Красную мельницу… ну то есть в Мулен Руж. Больше пользы будет.
- Пойдём, - быстро согласилась она, - мне тоже как-то не по себе от всего этого. Да вон же она, эта мельница, совсем рядом.
И она показала на просвет между двумя домами, где и правда красовалась та самая знаменитая мельница.
Глава 30
- Ну чего, давай попробуем билеты достать, - сказал я, когда мы подошли вплотную к знаменитому кабаре. – Новичкам, как говорит народная мудрость, всегда везёт.
Вблизи оно оказалось довольно стандартным бетонным сараем, выкрашенным, правда, в яркие цвета. Сильно оживляла пейзаж, конечно, красная мельница на крыше, но лопасти у неё почему-то не крутились.
- А почему она так называется? – вдруг задала вопрос Галя. – Мельница и стриптиз довольно далеко отстоящие понятия.
- И в самом деле, почему? – призадумался я. – Наверно здесь когда-то давно и в самом деле стояла мельница, это ж по сути пригород Парижа. Вот народ и запомнил. Ну а с красным цветом всё просто – это практически общепризнанный символ эротики… квартал красных фонарей опять же рядом. Ладно, давай билеты доставать.
В кассу я даже и не пошёл, зачем зря время терять, поставил Галю в сторонку, чтоб не мешала, а сам прогулялся вдоль кабаре, вычисляя спекулянтов. И вычислил… первый по-английски совсем не говорил, я плюнул на него после трёх попыток, а второй вполне себе сумел меня понять и показал из внутреннего кармана краешек красивого билетика.
- Ван саузенд, - тихо сказал он мне.
Я вздохнул, немного поторговался, в итоге два билета встали мне в полторы тыщи, сколько ж это в баксах-то? Сотня с небольшим… ладно, переживём.
- Победа, - сообщил я жмущейся в уголке Гале, - билеты у нас в кармане, можно и внутрь заходить, всего полчаса до начала осталось.
Билетёрши тут соответствовали тематике заведения – были молодые, красивые и демонстрировали красивые ноги в чулках в длинных разрезах платьев. Раздеваться, слава богу, не надо было, в Париже весь сентябрь обычно тёплый, мы тихо-мирно прошлись по фойе в разные стороны, с интересом разглядывая публику.
- Слушай, а откуда я того дядечку могу знать? – показала мне Галя на седого мужчину в смокинге, который беседовал с молодой дамой недалеко от входа в зал.
- Могу ошибиться, конечно, - ответил я, - но кажется это Шарль Азнавур… ну да, тот самый знаменитый шансонье. О, а вот этого дядечку, мы оба с тобой знаем, - продолжил я, поворачивая Галю в другую сторону.
- Гена? – потрясённо спросила она, - Крокодил??
- Ты угадала, пойдём пообщаемся что ли со старым приятелем.
И мы подошли к Гене-Крокодилу (это был он самый, собственной персоной) в красивом коричневом костюме чуть ли от Бриони. Он тоже узнал нас обоих, но особенной радости у него на лице я что-то не заметил.
- Бон суар, мсье Мишин, - вежливо сказал я ему, - сколько лет, сколько зим.
- Очень рад вас видеть, - растянул тот губы в вежливой улыбке. – Какими судьбами в Мулен Руже оказались?
- Вот то же самое хотел у тебя спросить, но раз ты опередил, то – тупо по зарубежной путёвке приехали, с группой ответственных товарищей.
- А разве советским туристам разрешается посещать подобные заведения? – продолжил свой допрос Гена.
- Времена-то какие на дворе стоят, - не менее вежливо улыбнулся я, - какое кому сейчас дело до того, куда советские туристы ходят.
