Последовавшее молчание было прервано юной Ланой:
— Думаете, он любит ее?
Раньше я бы только улыбнулась, услышав этот вопрос, но сейчас он настолько попал в резонанс с моими собственными мыслями, что я лишь пыталась понять, как к этому относиться. Это выворачивало мой мир наизнанку…
Ответила ей кухарка:
— На то похоже, Лана. Но как бы то ни было, теперь Диана наша хозяйка, и еще неизвестно, что она может выкинуть. Так что надо и с ней быть поосторожней…
Я думала, что полностью вжилась в свою новую роль. Я была уверена, что уже ничто не может меня задеть: ни потупленные взгляды, ни страх, ни даже ненависть в глазах тех, с кем я работала бок о бок не так давно.
Но я ошибалась. В отличие от Кристофа, которого не волновало мнение людишек, копошащихся под его ногами, я, как оказалось, не могла равнодушно воспринимать сказанное.
Я же не дала им никакого повода так говорить обо мне!
Злая до невозможности, я уверенно вошла в кухню и огляделась по сторонам, останавливая взгляд на каждом лице. И поразилась, как …приятно было видеть их перекошенные от испуга лица.
Лана, никчемную жизнь которой я спасла, боялась больше всех. Она так боялась меня, свою спасительницу, боялась просто по привычке, даже не зная, зачем я пришла… В ее глазах застыл панический ужас, столь знакомый мне самой…
…И вдруг, на секунду я вернулась в прошлое — это в моих глазах был панический ужас, а к моему лицу склонялся Кристоф и говорил, сжимая зубы:
— Сколько времени я провел рядом с тобой, видел твой глупый страх, твои слезы… Как же ты…
И в этот момент я его поняла…
— Не реви, глупая! — бросила я со злостью зареванной служанке, и сама удивилась, как властно звучал мой голос. — С сегодняшнего дня будешь моей личной горничной, и выполнять будешь только мои приказы! Поняла?
Она, замороженная страхом, молчала. Это разозлило меня еще больше.
— Ты поняла? Если нет, так еще не поздно все повернуть вспять!
— Поняла! — тут же всхлипнула она.
И лишь после этого я позволила себе маленький каприз — посмотрела на остальных, отмечая, как они сразу же побледнели.
— А вам хочу напомнить, что иногда за слова приходиться отвечать, — и когда они побледнели еще больше, я улыбнулась и вышла из кухни.
За моей спиной возобновился плач Ланы.
Но я не думала о ее горе. Я думала о том, что только что поняла суть власти: все, находящееся вокруг можно было не только увидеть или потрогать, но и …разбить. Без всяких последствий.
И Кристоф стал ближе на один шаг.
** ** **
— М-м-м… Диана-а…
Мне снился поцелуй.
Легкое, как перышко, прикосновение к губам заставляло откликнуться все тело. Вся моя кровь, ринувшись в низ живота, запульсировала там, побуждая к действию. Я повернулась, чтобы вновь найти рот целовавшего меня, и …проснулась. Из сна все еще доносилось:
— Диана-а-а…
Вздох разочарования невольно вырвался из моей груди — всего лишь сон. Надо же было так неудачно проснуться…
Потянувшись сильно, до сладкой боли в застывших за ночь мышцах, я отправилась в ванную, отчаянно зевая, и по пути глянула сквозь ступени вниз. Диван был пуст, как всегда. Мне ни разу не приходилось видеть Кристофа спящим: когда я ложилась, он еще был на ногах, когда же я поднималась, он уже не спал. Может, он вообще не нуждался во сне, подумала я впервые.
Перед самым моим носом дверь распахнулась, и из ванной появился Кристоф с неизменным полотенцем на бедрах. Его темные волосы были влажными после душа.
«Он что, совсем никогда ее не снимает?» — я разглядывала цепочку на его груди, и тут же спохватилась. — «Тьфу, а мне какое дело!».
— Доброе утро, Диана, — улыбнулся он, произнося обыденные слова с ударением, напоминая, что я больше не имею права его игнорировать. Вчера вечером, бросая мне фразу за фразой, Кристоф декламировал их так же театрально в ожидании моего отклика. При этом оставалось четкое ощущение того, что он просто тренировал мои рефлексы. К моменту, когда, наконец, можно было лечь спать, от раздражения я была готова убить его голыми руками.
Терпение, напомнила я себе, сделка есть сделка. Глубоко вдохнув и сосредоточившись, я ответила:
— Доброе утро, Кристоф! — и даже попыталась изобразить подобие улыбки.
— Не могу поверить своим глазам! — его радость могла бы показаться искренней, если бы не насмешливый взгляд. — Диана, это невероятный прогресс!
Я почувствовала, что краснею (только этого не хватало!), и, пробормотав что-то малопонятное мне самой, прошмыгнула мимо него в ванну…
Замешательство было теперь моим основным состоянием. Я не могла понять, как ко всему этому относиться. Насколько невероятной не казалась бы эта ситуация, одно было очевидно: я имела для него значение. Огромное значение.
На этот вывод наталкивали полные подтекста фразы, выловленные мной из разговоров с ним самим, Мойрой, Дженобом, и подслушанные у прислуги. Более того, многие действия Кристофа, ранее совершенно непонятные для меня, теперь, с этим мотивом, обретали смысл.
То, как бдительно он стерег меня (не только ради Мойры, но и для себя), его безумная ревность, когда застал у меня Кайла, маниакальная настойчивость, с которой он искал меня годы, прочесывая страны, и, наконец, как могли выходки, определенно стоившие бы жизни другому, сходить мне с рук…
Но в ответ злая память услужливо подсовывала самые больные воспоминания. Его рука, заставляющая меня смотреть на охотящихся «псов». Смертельная усталость от непосильного труда, недостатка сна и кровопотери, когда он пытался сломать мой дух… После детального анализа событий того времени я пришла к выводу, что именно это он и хотел сделать, я не могла только понять, зачем ему это было нужно. Как могло все это вязаться с любовью?.. И, наконец, Кайл… Моя самая большая рана…
Стоило только подумать о возможности существования у Кристофа чувств ко мне, как меня накрывала с головой волна столь противоречивых эмоций, что казалось — из-под нее выбраться живой невозможно. Сознание разрывалось от таких несовместимых восклицаний как детско-восторженное «Ни фига себе!» и раздраженно-ядовитое «А не пошел бы он!..».
Но главное — было невозможно забыть, кто он…
** ** **
Каждое утро меня будил тот же самый сон — шепот «Диана-а-а…» и легкий поцелуй, влекший за собой все мое тело.
И очень скоро я поняла, что это был не сон…
…Задумавшись, я долго смотрела на утренний сад за окном. Солнечные лучи превращали остатки тумана в легкие занавеси, сквозь которые проступали очертания старых деревьев. Только теперь, спустя пятьдесят, а может, и сто лет после своей закладки, сад выглядел так, как запланировал неизвестный талантливый садовник — необыкновенно красивым уголком дикой природы. Было интересно: а хватило бы мужества у меня, чтобы начать подобное дело, зная, что не смогу увидеть результата из-за быстротечности моей человеческой жизни?..
