рана от большого меча, проходящая через ее живот.
Неужели она пробилась через весь чертов Орден, только чтобы попасть сюда?
Позади нее появляется темноволосый мужчина с дикими и неистовыми глазами, бегущий быстро, но недостаточно, чтобы поспеть за Вайлорен. Его грудь обнажена, незаконченные татуировки Достопочтенных едва покрывают руки. На его левом плече намотана окровавленная повязка.
— Подожди, — умоляет он. — Вайлорен, подожди!
Ах. Это, должно быть, молодой драконий всадник.
У меня сейчас нет времени разбираться с его глупостями.
Потянувшись к холоду, замедляю время.
Это так легко по сравнению с тем, что было раньше.
Молодой воин замирает на середине пути, татуированная рука вытянута, тянется к Вайлорен.
Конечно, мой контроль над временем не распространяется на дракона.
— Что тебе нужно, Вайлорен? — требую я, и в моем голосе все еще звучит странный нечеловеческий звон. — Не вставай между мной и моей добычей.
— Пожалуйста, Каймениэль. — Она останавливается передо мной и падает на колени, сцепив руки. В ее глазах стоят слезы. — Остановись. Пожалуйста. Я сделаю все, что ты попросишь. Просто дай мне минутку…
От нее исходит чистое отчаяние.
Даже посреди моего гнева, спешки, отчаяния убить этих чертовых Достопочтенных и выбраться отсюда, чтобы найти свою пару…
Вайлорен полностью в моей власти, и хотя она причинила мне зло, не могу игнорировать такую мольбу.
— Какие у него есть рычаги влияния на тебя, Вайлорен? — мягко спрашиваю я.
— Я говорю тебе это только потому, что доверяю тебе, Каймениэль. — Дракон на мгновение опускает голову и делает глубокий вдох. А потом поднимает голову, и я встречаю ее мерцающий золотой взгляд. Он так напоминает человеческий. Ее нижняя губа дрожит. — У него мое яйцо. — Ее голос дрожит от гнева.
Ах. Внезапно все стало предельно ясно. Причина, по которой Вайлорен делала все, что требовал от нее Достопочтенный, заключалась в том, что Хелион держал в заложниках ее драгоценное яйцо.
— Это только усиливает мое желание убить его, но я дам тебе время. — Отпускаю руку и отступаю назад.
Хелион начинает падать сквозь приостановленное время.
— Спасибо, — задыхается Вайлорен, поднимаясь на ноги. Выражение ее лица становится свирепым. Она обнажает острые, сверкающие клыки. Когда подходит к Хелиону и обхватывает его шею руками, я понимаю, что у нее длинные черные когти.
На мгновение она бросает взгляд через плечо на своего молодого хозяина. Невероятно, но черты ее лица смягчаются. — Рэйки изо всех сил пытался образумить этого ублюдка, но тот беспощаден настолько, насколько это возможно. Но сейчас это не имеет значения. Я получу от него то, что мне нужно. Тогда ты сможешь убить его. Время освобождения, Каймениэль.
Склоняю голову. — Как пожелаешь, дракон. Но ты должна мне услугу.
— Все что угодно. Клянусь своим еще не родившимся детенышем.
— В этом нет необходимости. Но мне понадобятся твои крылья.
— Все что угодно.
Отпускаю.
Мир возвращается в привычное состояние. Хелион задыхается, когда Вайлорен появляется там, где был я. Молодой мастер по имени Рэйки бежит к ней. Часть его повязки распускается, развеваясь позади, как вымпел.
Вайлорен впивается когтями в шею Хелиона, пуская кровь. — Жалкий человек. Где ты его спрятал?
Хелион дрожит. — Освободи меня сейчас же, или ты никогда не найдешь свое яйцо, дракон.
Его небольшая кавалерия Достопочтенных прибывает, но на этот раз они не решаются достать свои мечи.
Джеру подходит ко мне. — Я скажу тебе, где яйцо, — тихо говорит он, его плечи опускаются в знак покорности. — Я знаю, кто ты, кем ты стал. Мы не можем бороться с такой магией. Я расскажу тебе, но обещай, что не убьешь всех нас. Ты знаешь, каково здесь, Кайм. Черная гора — это наш дом, другого у нас нет.
Судя по тому, как Вайлорен впивается когтями в плоть Хелиона, вероятно, он погибнет в любом случае.
Поворачиваюсь к Джеру. — Я подумаю об этом, но только когда яйцо будет в безопасности во владении Вайлорен.
— Оно в его башне, — отвечает Джеру без колебаний. — Он хранит его в шкатулке, запертой в комнате на самой высокой башне Шпиля Ночной Звезды.
Вайлорен не теряет времени. Она бросает Хелиона и бежит по каменному коридору, увлекая за собой Рэйки.
Он с трудом поспевает за ней, пока она мчится прочь. Даже в своей нынешней форме дракон бегает быстрее любого воина. Даже будучи раненой, она бежит быстрее любого человека, оставляя на холодном камне след из собственной пурпурной крови.
Хелион пытается подняться на ноги, но я уже рядом, подтягиваю его к себе, прижимая к шее собственный острый клинок.
— Почему вы все стоите здесь, как идиоты? — хрипит он. — Вы же Достопочтенные, черт возьми. Он в меньшинстве. Может, кто-нибудь просто убьет его, черт возьми?
На этот раз Достопочтенные пятятся.
Джеру качает головой. — Мы не можем сражаться с полубогом, Великий магистр. Ты видел, на что он способен. Мы были глупцами, даже попытавшись его остановить.
— Но он был слаб. Отравлен.
— Теперь это не так. Разве не очевидно? Лок был здесь. Кайм вылечился.
Хелион открывает рот, чтобы заговорить, но с меня достаточно. Надавливаю еще немного, пуская кровь, прибавляя ее к тем ранам, которые Вайлорен нанесла своими когтями. — Хватит, Великий магистр Хелион Рел. Твое правление здесь было обречено в тот момент, когда ты сбросил мою мать со скалы. Теперь хватит. — Мой голос становится глубже, приобретая отзвук голоса бога смерти. Черные руки леденеют. Я прижимаю руку к груди Хелиона, прямо над его сердцем. Я чувствую его быстрый, беспорядочный ритм. Чувствую жизнь внутри него.
И медленно, плавно, как рыбак, сматывающий леску, вытягиваю ее.
Не знаю, как это происходит, но это естественная часть меня, такая же, как дыхание или управление временем.
Лицо Хелиона белеет. — Что?
Я краду у него жизнь и смакую ее, эту холодную, горькую жизнь, наполненную злобой, амбициями и случайными проблесками доброты.
Его воспоминания проносятся в моей голове.
Внебрачный ребенок, брошенный Достопочтенным, когда ему было всего два дня от роду, воспитанный в суровых, жестоких традициях Ордена.
Когда мальчик стал сильнее и опаснее, его стали натаскивать, потому что он подавал большие надежды. Поговаривали, что однажды он сменит Темекина Эленталла на посту Великого магистра.
Он преуспел в убийстве.
Ему даже нравилось это, хотя его учили отвергать все эмоции.
И все же иногда он чувствовал искру чего-то близкого к теплоте: когда заслуживал похвалы тренеров или ловил взгляд красивой женщины в Белхенне.
Но всегда возвращалась пустота. Он стремился заполнить ее болью других и силой.
Хотел быть бессмертным и непобедимым, первым Великим магистром со времен предателя Андоку, претендовавшим на эту славу.
Все они
