Голос Лока обретает мягкость — настолько нежную, насколько вообще может звучать голос бога. — Дитя мое, мне жаль, что тебе приходится так страдать, но помни, что это состояние лишь временное. Мой сын глубоко любит тебя и ни перед чем не остановится, чтобы вернуться к тебе.
Мой сын…
Значит, это правда. Кайм действительно сын бога смерти.
Я даже не удивлена.
— Ты бог, — озадаченно восклицаю я. — Разве ты не можешь просто прекратить все это?
— Если бы я только мог. Моя власть за завесой безгранична, но в мире живых…
— Ты ничего не можешь сделать?
— Каймениэль избрал себе достойную пару. Моя сила в смерти, а не в жизни. Но ты сильна, Амали из Тига. Достойная пара для моего сына. — Слабая улыбка мелькает на губах бога смерти. — Все будет хорошо, Амали. Те, кто мучает тебя сейчас, будут сокрушены в небесную пыль его силой. — Смерть подходит ближе. Он тянется вперед и берет мою руку в свою. Его пальцы холодны, как лед, но прикосновение к ним не неприятно. Его кожа гладкая, как стекло.
Его прикосновение похоже на Кайма, но там, где у любимого есть тепло, мозоли и мягкость, этот бог абсолютно холоден.
Совершенно бесчеловечный.
Дыхание перехватывает в груди.
Смерть держит меня за руку.
Внезапно меня охватывает чистый ужас, лишающий меня всех здравых мыслей.
Я не могу дышать.
Вот истинная сила смерти. Это…
— Ты здесь, у входа в мое царство, потому что твое смертное тело ранено. Но не бойся, девочка. Я не позволю тебе пройти в мои владения. Твое время еще не пришло. — Быстрым, бесшумным движением Лок подносит мою руку к своим губам и целует. — Я дарую тебе дар. Теперь ты можешь говорить с Каймениэлем посредством одного лишь сознания, силой своего разума и свободной воли.
Поцелуй смерти посылает приятное, ледяное покалывание по моему телу. Он завораживает и вселяет ужас. Я больше не могу смотреть на него. Это слишком.
— Теперь ты должна покинуть это место, невеста моего драгоценного сына и мое любимое дитя, ибо тебе не следует находиться здесь. Знай, что я люблю тебя, а он любит тебя больше всех. Иди и скажи ему, чтобы он прекратил бездельничать в этой несчастной Черной горе. Достопочтенные могут подождать. Ты гораздо важнее.
Неужели смерть только что продемонстрировала мне проблеск странного чувства юмора?
— Я… — Прежде чем успеваю сказать еще хоть слово, мир затуманивается, и перед моим взором проплывают нити непроглядной черноты, клубящиеся, исчезающие в небытии.
И вдруг я снова на корабле, и разорванная кожа на моей спине горит с яростью тысячи костров.
Корабль раскачивается взад-вперед, и мне становится плохо.
Холодный ветер обдувает спину, на мгновение успокаивая боль.
Триз удовлетворенно хмыкает. — Пусть это будет тебе уроком, ведьма. Больше не пытайся пугать моих моряков.
С пепельными лицами, моряки смотрят на меня с приглушенным ужасом.
— Пятьдесят, — бесстрастно сообщает Триз. — И смотрите, она снова вернулась в мир живых.
О, вы даже не представляете.
По крайней мере, я избавилась от боли этих трех последних ударов.
И познакомилась с отцом Кайма.
Лок показался мне… милым.
Ха. Бог смерти показался милым.
Интересно, знает ли Кайм, кто он такой? Интересно, изменила ли его магия Лока?
На мгновение жгучая боль исчезает из моего тела, сменяясь трепетом возбуждения.
Это предвкушение новой встречи с ним.
Мой свирепый воин.
Мой милый, нежный мужчина.
Единственный, кто по-настоящему понимает меня.
Мое сердце взлетает в предвкушении. Он придет. Бог смерти сказал мне об этом.
Так чего же мне бояться от этих мидриан?
Я страшусь их.
Даже смерти.
Это глупо, но смотрю на мидрианских солдат и смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Мысль о том, что скоро снова окажусь в объятиях Кайма…
наполняет меня эйфорией.
Я в восторге.
Эта боль — ничто.
Позади меня Триз испускает разочарованный вздох, что заставляет меня смеяться еще сильнее.
Они думают, что смогут сломать меня?
— Надеюсь, ваш император будет рад принять меня в таком состоянии, — шепчу я сухими потрескавшимися губами, чувствуя странную силу, несмотря на то, что привязана к мачте. — Голодная, ослабленная, избитая и израненная, когда я беззащитна и даже не могу сопротивляться. Это заставит его выглядеть очень сильным, когда он выведет меня перед толпой.
Триз не произносит ни слова в ответ, но выражение его лица говори т само за себя.
Я попала в точку. Он не сможет с этим справиться.
Мидриане недовольно бормочут между собой.
— Спустите ее на палубу, — кричит кто-то. — Пусть медик залатает ее раны.
Сквозь дымку боли мне приходит в голову неожиданная мысль. Слова бога смерти эхом отдаются в моем сознании.
«Теперь ты можешь говорить с ним с помощью одного лишь сознания».
Правда ли это? Могу ли я на самом деле это сделать?
Есть только один способ узнать это. Закрываю глаза и мысленно зову его.
Кайм.
Кайм.
Где ты, Кайм?
Вернись ко мне.
Глава 26
Кайм
Бегу по темным коридорам и вверх по винтовым лестницам. Проношусь мимо странных мест и мрачных тайн Черной горы, не обращая внимания на вещи, которые при других обстоятельствах показались бы мне интересными.
Пробегаю через камеры и укромные пыточные, хранилища сокровищ и секретные запасы.
Повсюду люд. Достопочтенные с каменными лицами занимаются своими повседневными обязанностями с присущей им добросовестностью.
При моем приближении они застывают в задумчивости, сосредоточившись на своем занятии, будь то подметание или отчетность, или оттачивание и полировка лезвий.
Они меня не видят.
Они даже не узнают, что я был здесь, среди них.
Наконец я достигаю нижних уровней цитадели, мои босые ноги бесшумно стучат по древним каменным полам, которые за зиму отполированы тысячами учеников.
Появляются знакомые ориентиры. Потертая деревянная дверь, ведущая на кухню. Тренировочная зала без окон. Сеть маленьких, темных кабинетов, используемых старейшинами, которые отвечают за подсчет денег.
Теперь я знаю, где нахожусь.
Расположение этих холодных, длинных коридоров, массивность каменных стен толщиной в три фута. Землистый, сырой запах этого места.
Такие знакомые мелочи западают мне в душу, вызывая давно похороненные воспоминания.
Бегу быстрее.
Еще быстрее.
Что отец сделал со мной?
Моё проклятое тело стало быстрее и сильнее. Раны исчезли. Сила клубится вокруг моих холодных черных пальцев.
Чувствую лёгкость. Зрение кристально чистое.
Ощущаю себя непобедимым.
Неудержимым.
Как будто могу разрушать империи и захватить весь мир.
Но потом мягкое, знакомое присутствие проникает в мое сознание.
«Ты.
Это ты.
Как?»
Я замираю на месте. Ощущение непобедимости испаряется, сменяясь чистым отчаянием и всепоглощающим желанием. Опускаюсь
