— Откуда у тебя шрамы? — спросил аккуратно, полушепотом, боясь ее реакции.
— С горы скатилась, — коротко ответила очаровашка. — Там есть мелкие ссадины и большие рубцы. Большие получила, когда неудачно приземлилась в кусты.
Машенька не оборачивалась ко мне. Она была занята. Ну или делала вид, что занята. Я не мог посмотреть ей в глаза, поэтому не знал наверняка, врет или говорит правду.
С плеч начал спускаться ладонями к ее локтям. Затем обнял ее. Прижал к себе, отчего она перестала делать вид, что разбирается с розами. Врет.
Опустил руки на талию. Обхватил ее. Потянул за пояс, который был завязан на животе. Девушка напряглась. Боялась? Не хочет показывать шрамы? Что ж. Я принимаю твои игры.
Раскрыл ее спереди. Уткнулся носом в шею. Обхватил груди руками. Каменные. Литые. Она громко задышала. Я очерчивал соски пальцем, скручивал их, стараясь не доставлять ей боли. Я хотел ее. Хотел ее чувствовать. Без нее мне совсем трудно. Уже.
Спустил одну руку к плоскому животу. Поглаживая его, укусил за мочку уха. Поцеловал на выдохе за ушком. Теперь я стал дышать тяжело. Руку от груди поднял вверх. Обхватил ее шею, заставляя поднять подбородок к верху. Еще выше. Указательным пальцем провел по ее губам. Машенька поймала его, слегка всосала, укусила. Я выпустил пар из ноздрей.
Рука с живота стала спускаться ниже. В лоно моей девочки, которая предусмотрительно не стала надевать трусики. Моя ж ты красота. Умная очаровашка.
Она уже вся мокренькая, но терпеливо стискивает зубы, чтобы не застонать. Это я понимаю по тому, как она обсасывает и покусывает мой палец. Резко поворачиваю ее к себе.
Глаза. В этих глазах все. Вся страсть, накопленная не за два года. А за всю жизнь.
Подхватываю ее и сажаю на столешницу. Наши лица почти на одном уровне. Смотрим глаза в глаза. Плевать, что будет завтра. Сейчас ты моя. Ты хочешь меня. Я тебя. Ты моя. Моя.
Накрываю ее рот своим. Целую жарко и жадно. Этот вкус клубники дурманит, словно наркотик.
Чувствую руку Машеньки на моем животе. Ниже. Еще ниже. Обхватила мой член. Я застонал в нее. Кажется, что мне хватит и ее поглаживаний, чтобы кончить прямо в боксеры. Но мне ее мало.
Она это понимает. Начинает массировать рукой мой член. Не забывает большим пальцем массировать головку, нажимая на самую чувствительную точку. Я не могу оторваться от ее губ.
Машенька берет все в свои руки. Буквально. Стягивает вниз мои штаны вместе с боксерами. Возвращается к члену, массирует его одной рукой. Второй не забывает царапать мне плечо, отчего я завожусь еще больше. Это сладкая боль.
Не отрываясь от губ, притягиваю ее ближе к краю и врываюсь в нее одним движением. До потемнения в глазах. До сладостного стона Машеньки.
Обхватываю ее бедра руками. Держу крепко. Двигаюсь быстро. Насаживаю ее на себя. Она откидывает голову, закусывает нижнюю губу. Глаза закрыты.
Утыкаюсь носом в ее шею. Кусаю легонько выступившую венку. Опять ее стон. Эта божественная мелодия проносится во мне горячей волной. Чувствую, что скоро подойду к своему пику. Пику удовольствия.
Одной рукой держу Машу. Крепко. Продолжаю насаживать ее. Она прерывисто дышит, стонет. Дотрагиваюсь второй рукой до ее лобка. Напряглась. Пальцем надавливаю на бугорок и одновременно делаю рывок в нее. До основания.
Слышу вскрик. Чувствую сжатия вокруг моего члена. Все. Я лечу с девятого этажа. Лечу и изливаюсь в нее. Продолжая двигаться. Еще нажатие на бугорок. Ее вскрик. Мое рычание.
Это не может быть правдой.
Нет. Это правда. И теперь так будет всегда, девочка моя.
Глава 30
— Подойди. Ну же, ближе.
Он опять пьян. Высокий статный мужчина, который периодически уходил в запой и не соображал, что делал. Мне так казалось в тот момент. Когда его руки хватали меня за шиворот… И одновременно стискивали мою грудь. Было больно. Обидно. Страшно.
— Я же тебе ничего не сделаю, крошка.
Его улыбка безупречна. За ним могли бы бегать все женщины. Если бы не знали, кто он. Но они знали. И знали, что ими он не заинтересуется. Староваты для него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Его руки проскальзывают под мои трусики. Я с трудом сдерживаю слезы. Мне нельзя сдаваться. Я должна быть сильной. И наказать его.
Боль. Душевная. Физическая. Его руки в крови. В руках прут. Спину жжет. Он смеется. Замахивается на меня…
Вздрагиваю. Не понимаю, где нахожусь. Кто-то рядом храпит. Громко. Начинаю понимать, что лежу в своей спальне. Храп сзади. На бедре лежит чья-то рука. Мужская. По позвоночнику пробежал холодок. А если это не сон… Если это опять наяву. И я не в своей спальне. А там. Опять. Он опять уснул. И не отпускает меня.
Аккуратно поворачиваю голову и вздрагиваю на очередное всхрапывание. Уже готова бежать. Как раньше. Дергаюсь и вижу знакомое лицо. Сергей. Всего лишь Сергей. Громко и с облегчением выдыхаю. Мне понадобилось минуты две, чтобы унять дрожь и забыть о страхе. Это просто страшный сон.
Время утро. Интересно, а ему на службу к какому времени? Ладно. Неважно. Надо бы его завтраком накормить.
Начинаю подниматься, но рука Сергея с моего бедра поднимается вверх и крепко обнимает, прижимая к себе. Мужчина не просыпается. Движения неосознанные. Но храп прекратился. Пожалуй, он прав. Останусь здесь. В его объятиях? Да. Сама не верю в свои желания.
Вспоминаю, как вчера он остался у меня. После того, как он набросился на меня на кухне, нам понадобилась ванная. Сходили в душ вместе. Ну как сходили… Сделали видимость, что помылись. По факту же растворились друг в друге.
Время уже было позднее. Я повела его в спальню.
— Маш, я храплю, — со смущенной улыбкой произнес Сергей.
— Я знаю…
В итоге не спали полночи. Это не человек. Это не мужчина «переходного» возраста. А зверь. Самый настоящий.
Сейчас лежу в его объятиях. Как же хорошо. Но завтрак сделать все же стоит.
Делаю еще одну попытку встать. На этот раз удается. Пусть и пришлось замирать во всяких неудобных позах.
Быстро готовлю завтрак. Оладушки. У меня и варенье малиновое есть. Домашнее. Опять я старомодна? Так, будь что будет. А принципами своими я не могу поступиться. Ну конечно! Ври больше. И соседа соблазнила, и у себя его оставила, и в объятиях его полежала. Сейчас вот завтрак готовишь ему. Маша, ты делаешь все то, чего никогда бы не стала. Скажешь, что все для дела?! Да не совсем… Уже не совсем…
Из раздумий вывел звук будильника на телефоне Сергея. Услышав движения в постели, быстро поставила на поднос тарелку с оладушками, пиалу с вареньем и чашечку с кофе. Вроде все готово. Салфетки еще нужно положить. Боже, Маша, да ты волнуешься…
— Кто тут уже проснулся? — стараясь не выдать своего волнения, воскликнула я, входя в спальню.
Сергей сидел сонный на кровати, по пояс укрытый одеялом. Его боксеры лежали на полу. От всего увиденного у меня уши загорелись. Как же мне нравятся его поцелуи и покусывания мочки уха.
— Это что такое? — теперь уже Сергей смотрел на мой поднос ошарашено. Прям как я вчера на цветы.
— Завтрак в постель моему господину.
Сергей подобрался, и я поставила поднос на постель. Мужчина был в ступоре, а я испугалась: вдруг я что-то делаю не так.
— Ты приготовила мне завтрак? — его голос был сдавленным и удивленным. Будто я принесла ему золотую рыбку. Говорящую.
— Да. А что?
— Мне никогда никто не готовил завтрак, — Сергей посмотрел на меня внимательно и серьезно.
— Добить тебя окончательно? Ты первый, кому я его приготовила, — с улыбкой честно призналась я.
Мужчина опять завис. Мне было интересно за ним наблюдать. Его лицо излучало удивление, но при этом держался он сдержанно. Через минуту он уже пробовал мои оладушки.
— Я должен был сказать тебе это давно, — неожиданно для меня с чуть набитым ртом начал Сергей. — Ты прекрасно готовишь. Я никогда ничего вкуснее не ел.
Его слова меня пробили насквозь. Мою стряпню всегда уплетали только Генка с Маришкой с удовольствием. Остальным вечно что-то не нравилось. То котлеты пережарены, то мясо пересоленное. Поэтому я и перестала устраивать личную жизнь. Зачем? Если всегда мною недовольны.
