— Ты чего не спишь? — Сергей сонный стоял в дверях моей спальни.
Я сама попросила его остаться, чему он был очень рад. Сейчас же я сидела на кухне под лампой над барной стойкой и пила кефир. Уже литр выпила… Кончится кефир, перейду на молоко.
— Не спится что-то, — скромно улыбнулась я, стараясь не пялиться на мужчину.
Как же он красив. Сергей был в боксерах. Накачанное тело привлекало взгляд. Да и не только взгляд. К нему испытываешь самое необузданное влечение, когда он двигает руками, поворачивает голову. В это время его мышцы начинают перекатываться. Идет своеобразная волна по всему телу. В такие моменты я руки в кулаки сжимаю. Лишь бы устоять. Не трогать! Нельзя! Нужно заднюю давать!
И как это сделать, когда он уже подошел ко мне?! Когда я уже его запах ощущаю. Я его даже описать не могу. Это не парфюм. Не гель для душа. Это натуральный мужской запах. Он манит. Он дурманит. И вот ты уже и слова вымолвить не можешь.
Он садится на стул рядом со мной. Кладет свою руку на мое колено. Все.
Я уже забываю, о чем думала ранее. Кроме его ладони на колене, не чувствую вообще ничего. Ни мыслей. Ни слов. Только он. Его рука. Его глаза. Машка, соберись!
— Видимо, тебе давно не спится, — ухмыльнулся Сергей, потряхивая коробкой из-под кефира. — Что случилось?
— Ничего, — звук еле идет, губы не шевелятся, язык онемел. Только его рука на моем колене.
— Ты переживаешь за свой ответ? — неожиданно Сергей точно бьет в цель. Вот что значит капитан МВД.
Смотрит на меня внимательно, серьезно. Ждет моего ответа. А я как дура хлопаю глазами и не знаю, с чего начать. Надо как-нибудь издалека.
— Ты всерьез решил жениться на мне?
— Да.
Его короткий ответ, сказанный категорично, убивает напрочь.
— И когда мы с тобой в ЗАГС пойдем? — сама не поняла, почему именно это спрашиваю я дальше.
— Сейчас никуда идти не нужно. Можно через интернет подать заявление. И через три месяца мы сыграем свадьбу, — Сергей слегка улыбнулся.
— Прям свадьбу? — я закусила губу. Этого точно нет в моих планах.
— Да. Ты разве не хочешь надеть белое платье? — на этих словах Сергей притягивает меня к себе. Я встаю. Он обнимает меня за талию. Второй рукой поглаживает бедро.
Заднюю давать становится сложнее. Пульс зашкаливает. Я распыляюсь сразу же от его прикосновений. Надо взять себя в руки.
— Хочу, — получается неуверенно. — Но это же будет декабрь.
— Ты не хочешь свадьбу зимой? Я правильно понимаю твои переживания?
— Да. Правильно, — ух, как хорошо все разрулилось!
— Ничего страшного. Давай подождем до лета, — Сергей становится заметно веселее.
Я облегченно выдыхаю. Про себя. И для него тоже. Он только опять улыбнулся. Ни шутки, ни подкола. Как же с ним хорошо, что даже сейчас, когда я вся дрожу от волнения, он все домыслил правильно. Я обняла его, прижав голову к груди. Вот так бы всегда… Без страха и сомнений.
— Я больше переживаю за реакцию твоих родителей, — произносит Сергей.
Я замираю. А здесь чего говорить?
— А что с их реакцией может быть не так? — спрашиваю, отпуская его и смотря в глаза.
— Давай будем честными. Я несколько старше тебя. Наверняка, им немного за пятьдесят. Вдруг посчитают меня старым. Или еще хуже — недостойным. Я же всего лишь мент. С примитивной зарплатой и очень плохим графиком работы. Они могут разочароваться во мне. Ведь ты достойна лучшего.
Еле сдерживаю челюсть, которая хочет предательски опуститься вниз. Собираю себя, стараюсь придумать что-то такое, чтобы не совсем вранье. Хватит. Я погрязла во лжи.
— Не переживай. В свое время родители дали мне полный карт-бланш моим действиям. Все, что в жизни у меня есть — это сугубо мои достижения и мои желания. Они не скажут ничего против тебя, — стараясь быть невозмутимой, я сказала почти правду.
Но быть почти честной не получилось. Во всяком случае, надолго меня не хватило.
— А где твои родители? Когда ты меня с ними познакомишь? — Сергей бил по больному.
— Мои родители сейчас в Саудовской Аравии. Они архитекторы. Редко бывают в Москве. И созваниваемся мы редко, — хотелось заплакать от собственного вранья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Почему сейчас я чувствую себя предателем? Потому что передо мной Сергей? Я же всегда так отбивалась от вопросов о родителях. Даже привыкла будто.
— А что с твоими родителями? — нужно быстро отвести от себя внимание.
— Мои родители погибли, когда мне было шестнадцать. Попали в аварию. Сразу оба насмерть. До совершеннолетия я жил у тетки. Хотя мне довелось и в интернате немного перекантоваться.
— Как это перекантоваться?
— За месяц буквально до моего совершеннолетия тетка умерла. Неожиданно все получилось. Сердце остановилось и все, — Сергей поглаживал меня по пояснице, желая успокоить.
Я вновь обняла его. Хотелось пожалеть. Мне кажется, что все печальное произошло только что. Настолько горькими показались его признания о своем прошлом. Он хоть и мужчина, но по факту, родителей нет, и это всегда плохо. Для любого человека. Каким бы мужественным, взрослым и сильным он ни был.
— Все будет хорошо. У нас. Все будет хорошо, — я повторяла это тихо, но убедительно, будто мантру. Кого хотела успокоить? Его? Скорее себя.
— Конечно! — выпалил Сергей, резко подхватив меня на руки. — Все у нас будет замечательно. А сейчас за провинность отсутствия в постели вы подвергнетесь действиям сексуального характера.
Глава 33
Вот уже две недели я живу у Машеньки. Как-то само собой получилось, что моя зубная щетка и небольшое количество вещей перекочевали к ней в квартиру. Удивительно. Она же жаловалась, что ей надоело терпеть рядом мужчину. А тут позволяет мне у нее жить. И не просто позволяет, а зарывается в мои объятия по ночам. Чувствую себя хранителем чего-то ценного в такие минуты.
Ну так и есть. Она самая драгоценная для меня. Я переживаю за нее, когда меня нет рядом. Постоянно названию, пишу. Она отвечает коротко, стараясь не выдавать себя и меня у себя на работе. Мне кажется, что она даже не улыбается, когда говорит со мной по телефону. Вдруг кто-то увидит. И этот кто-то может устроить нехилый скандал.
С Наташкой я расстался еще в тот день, когда возил Машеньку в травмпункт и подвозил ее до редакции. Правда, сделал это некрасиво. По телефону. Нужно, наверное, лично встретиться. Но времени на это не было, а поставить точку желание было. Не хотел я обманывать сразу двух девчонок, которые заняли мое сердце. Только вот старшая была давно. Да и не по правде это было. Не по серьезному. А вот Машенька уже тогда прочно обосновалась.
Наташка отнеслась к моему объяснению сдержанно. Не закатила истерику, не писала мне днями и ночами, не звонила. У Машеньки я боялся спрашивать про ее отношения с начальницей. Хотя хотелось спросить и как она выглядит сейчас, и как себя чувствует. Незначительные переживания за Наташку все-таки были.
Значительные же достались опять Машеньке… И мне это не нравилось…
Ей постоянно кто-то звонил. В эти моменты моя очаровашка не менялась в лице, не пугалась. Но я видел смятение в ее глазах. А еще наигранное спокойствие. Пальчики, сжимающие в это время телефон, немного тряслись. Она чуть суматошно отключалась. Говорила мне, что очередная реклама ее достала, и тут же расплывалась в улыбке. Вот что-что, а улыбку я ее научился угадывать: когда искренняя, а когда вынужденная.
В целом же Машенька оставалась в прекрасном расположении духа. Ее два раза вызывали на допрос по делу о нападавшем на нее душителе. Это дело передали следакам, поэтому мы не касались его больше. После допросов Василич мне признался, что такой стойкой потерпевшей еще не встречал. Отвечала Маша строго по делу. Невозмутимо рассказывала все подробности. Не заламывала руки, не теребила ремешок сумки, не гнула пальцы, когда ей приходилось вновь и вновь вспоминать момент, когда удавка сжала ей горло. Она четко описала свои ощущения в тот миг.
