Форма входа
Книга онлайн » Документальные книги » Прочая документальная литература » Русская Швейцария - Михаил Шишкин
Читем онлайн Русская Швейцария - Михаил Шишкин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Герцен хочет забрать Колю из Цюриха, но оставить в школе. Ситуация неразрешимая. Но не для Герцена. Он предлагает лучшему учителю, Иоганну Шпильману, благодаря которому его сын и другие дети учились говорить, такое содержание, что тот бросает учебное заведение и становится домашним учителем в семье русского эмигранта. Задержка с выдачей обратно залога приводит Герцена в такую ярость, что он разражается открытым письмом президенту Цюрихского кантона, Альфреду Эшеру (в виде памятника-фонтана Эшер встречает теперь каждого приезжающего в Цюрих на площади перед вокзалом), которое заканчивает: «И могу смело Вас уверить, что ни моя мать, ни я, ни подозрительный ребенок не имеем ни малейшего желания, после всех полицейских неприятностей, возвращаться в Цюрих. С этой стороны нет ни тени опасности». Ни мальчик, ни его учитель в Цюрих действительно никогда больше не вернутся. Через год, в 1851-м, Иоганн Шпильман утонет при кораблекрушении вместе со своим учеником и матерью Герцена.
Георг ГервегВ Цюрихе Герцен переживает и тяжелую трагедию, связанную с увлечением его жены Гервегом. Доходит до того, что со своим бывшим другом он общается через «Новую цюрихскую газету» (“Neue Zürcher Zeitung”). После того как товарищ Герцена дает революционному поэту публичную оплеуху, последний помещает в номере от 18 июля 1852 года статью «Знаменитая пощечина», в которой утверждает, что рукоприкладства не было, что всё это – в переложении Герцена – «далеко ветвящаяся интрига, затеянная бароном Герценом на русские деньги, и что люди, приходившие к нему, у меня на жалованье». В номере от 27 июля Герцен отвечает: «У меня на жалованье никогда никого не было, кроме слуг и Гервега, который жил последние два года на мой счет…»
Н.А. ГерценВ Цюрихе Герцену придется бывать еще неоднократно. Но каждый раз этот город будет вызывать только неприятные ощущения. 28 ноября 1868-го он напишет Огареву (речь идет о выборе места для того, чтобы где-то поселиться вместе всей семьей окончательно, несбывшаяся мечта, преследовавшая его всю жизнь): «Домов здесь много, – один очень хорош, – с мебелью, со всем просят 2500, – отдадут за 2250. За городом – вид удивительный, кантона на три. Но всё это совершенное уединение, – хорошо ли для Таты, для Ольги и для Лизы – вот вопрос. Скучнее Цюриха – разве Берн и Базель. Всё угрюмо и, кроме политехникона, – jar nicks…» А следующей ночью пишет в дневнике: «Цюрих. 29 ноября 1868 г. Опять приближается страшная годовщина – смерти детей. Сколько раз хотел я записать для себя, для детей эти дни, эти ночи, страшное 4 декабря – пока не могу. Разве новое несчастие станет между им и воспоминанием. Свежая боль осадит прошедшую».
Не пришелся по душе Цюрих и Льву Толстому, побывавшему здесь в июле 1857 года, впрочем, на это у него есть свои причины. В Цюрихе он узнает, что заразился болезнью, подхваченной еще в Люцерне. 21 июля он пишет из Цюриха Василию Боткину: «Увы! Я в Люцерне схватил… – Вот до чего довело меня воздержание! Бросился на первую попавшуюся! Теперь лечусь…»
Не полюбился этот город и знаменитому русскому пейзажисту. Так, например, письмо от 17 февраля 1864 года Иван Шишкин помечает: «Цюрих проклятый». К такому выводу молодой живописец приходит, проведя несколько месяцев в мастерской Рудольфа Коллера, известного швейцарского художника, прославившегося изображениями домашних животных, к которому приехал «учиться писать овец, коров и пр.». Поначалу, весной 1863-го, из Цюриха идут восторженные письма. Например, своему другу Ивану Волковскому Шишкин рассказывает: «Теперь погода гадкая, она загнала нас опять в мастерскую Коллера – там я копирую коров. Ну, брат, я теперь только узнал Кузькину – то знать, каково писать коров. А особенно, как они написаны у Коллера – не больно раскачаешься. Вот, кто хочет учиться животных писать, то поезжай прямо в Цюрих к Коллеру. Прелесть, я до сих пор не видывал и не думал, чтобы так можно писать коров и овец. А человек-то какой – просто прелесть».
И.И. ШишкинЛето Шишкин проводит в Бернском Оберланде, работая с натуры, осенью снова возвращается к своему учителю. «Я опять в (черт бы его побрал) Цюрихе – у Коллера, – сообщает он в декабре. – По вечерам рисую с этюдов коров и овец, пейзажем вечером теперь почти не занимаюсь…» Еще через месяц, в январе 1864-го: «Я теперь здесь почти умираю от хандры, от скуки, от безнадежности что-либо сделать, просто беда!!! Картина моя еще не кончена, и лень, и полное отвращение мешает за нее приняться, что называется, в полном безнадежном разочаровании, так это всё гадко. Я, кажется, уже умер для искусства…Ах, эта заграница… много она испортит здоровой крови…» И еще: «О Боже, Боже, какая тягость такое скверное положение, ни на что бы не смотреть… с профессором своим я тоже чуть не поругался, хотя он и хороший человек, а по правде сказать, выскочка… И я теперь в мастерскую давно не хожу». Русский художник уходит из мастерской Коллера и работает самостоятельно, занимается офортом, в феврале едет в Женеву, а потом, в начале лета 1864-го, – на Фирвальдштетское озеро.
Картина И. Шишкина «Буковый лес в Швейцарии»Примерно в это время, около 1864 года, образуется первая русская эмигрантская колония в Цюрихе. Она основана была «гейдельбергцами» – молодыми людьми, учившимися до этого в немецком университете. Среди них – Александр Черкесов, студент-естественник, потом в России известный книготорговец и издатель «прогрессивной литературы», а также защитник на политических процессах. Владимир Ковалевский, прославившийся в будущем своей женой – знаменитым профессором математики. Фиктивный брак окажется роковым – палеонтолог не на шутку влюбится в недоступную супругу, и это мучение продлится до трагической гибели от склянки с хлороформом. Александр Серно-Соловьевич, лидер «молодой эмиграции». Жили все коммуной в пансионе Людмилы Шелгуновой, жены сидевшего тогда в Петропавловке радикального критика Николая Шелгунова и подруги известного беллетриста А. Михайлова (Александра Шеллера), отправленного на сибирскую каторгу. Все они вскоре переезжают в Женеву.
Русское освоение Цюриха, безусловно, связано с университетом. Первопроходцем выступает Надежда Суслова, сестра мучительницы Достоевского Аполлинарии, которая сама, кстати, часто приезжает к ней в Цюрих. Достоевский пишет из Женевы племяннице Соне Ивановой 1/13 января 1868 года: «На днях прочел в газетах, что прежний друг мой, Надежда Суслова (сестра Аполлинарии Сусловой), выдержала в Цюрихском университете экзамен на доктора медицины и блистательно защитила свою диссертацию. Это еще очень молодая девушка; ей, впрочем, теперь 23 года, редкая личность, благородная, честная, высокая!»
Н.П. Суслова
По окончании университета Суслова выходит замуж за швейцарского врача Фридриха Эрисмана, с которым познакомилась во время учебы. Молодая пара уедет в Россию, она откроет практику, Эрисман станет впоследствии профессором Московского университета. Через восемь лет бездетные супруги разведутся. За свою излишне – для русских властей – активную общественную деятельность Эрисман будет уволен и вернется в Швейцарию, займется политикой и станет цюрихским штадтратом от социал-демократической партии. Суслова будет практиковать в Нижнем Новгороде и в Крыму. Отметим, что вторая жена Эрисмана, Софья Яковлевна Гассе (Hasse), – тоже из России, из Петербурга, студентка, учившаяся в Цюрихе и Берне. Сын от этого брака в свою очередь женится на русской цюрихской студентке, Вере Степановой, изучавшей здесь философию и историю искусств.
Вскоре после Сусловой успешно защищает диплом еще одна русская докторесса – Мария Бокова. Дочь генерала Обручева выходит фиктивно замуж и уезжает учиться в Цюрих, пройдя, как и Суслова, еще в Петербурге курс Медицинско-хирургической академии в качестве слушательницы. Близкая к нигилистическим кругам, Бокова с ее революционным “ménage à trois” становится прототипом «новой женщины» для знаменитого романа Чернышевского. В России она получит известность не только как будущая жена и помощница физиолога Сеченова, но и как переводчица «Жизни животных» Брема и многих трудов Дарвина.
Успешный пример первого врача женского пола со швейцарским дипломом вызывает многочисленные подражания. Вслед за Сусловой в Цюрих устремляются сотни девушек, причем многим приходится для этого выйти замуж – фиктивные замужества входят в моду и становятся чем-то само собой разумеющимся между «передовыми» людьми. Из России приезжают участники студенческих сходок и волнений, которым запрещено учиться на родине. В учебные семестры 1872–1873 годов студенты из России составляют треть всех учащихся в Цюрихском университете, причем сто девять студенток из Российской империи составляют 95 процентов всех студенток – или четверть вообще всех имматрикулированных. Наплыву юношей и девушек из России в большой степени способствует то обстоятельство, что иностранцев принимают без вступительных экзаменов. Есть и еще одно объяснение, почему университетские профессора приветствуют появление русской молодежи, – оклад профессора в то время зависел от количества студентов, записавшихся на посещение его лекций.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русская Швейцария - Михаил Шишкин бесплатно.
Похожие на Русская Швейцария - Михаил Шишкин книги
- Приишимье - Борис Кузьменко - Прочая документальная литература