Я вновь стоял перед автовокзалом Василькова, теперь он мне показался уже не таким уродливым, как в первый раз. Быть может, оттого, что светило солнце и было не так мерзко и холодно, как вчера. А может, и потому, что я уже знал, что меня ожидает в этом городке, и, по сравнению с ним, автовокзал действительно был не столь противен.
Первым делом я решил найти квартиру Алисы и выяснить, почему она так и не явилась за мной к Обуховым. Хотя, с другой стороны, ничего хорошего из ее возвращения не вышло бы, и даже хорошо, что ее не было. Но это все размышления задним числом, на самом деле я очень переживал за Алису, и в голову мне лезли самые ужасные мысли. Пытаясь отгонять их в глубь сознания, я представлял себе, что она могла заблудиться или просто испугаться ехать на ночь глядя непонятно куда. Да и, в конце концов, кто я для нее? Она меня знает всего несколько часов, как, впрочем, и я ее. Может, она просто заснула или ее не пустили род… Нет у нее родителей, Лесков. И не приехала она потому, что произошло что-то очень серьезное. И нехрен из себя дурачка изображать. Мерзкая мысль опять прорвалась наружу и четко сформировалась в моей голове, убив ростки оптимизма, которые стали теплиться во мне. Меня опять охватило уныние.
Я вновь шел в сторону пятиэтажек, именно в той части города я впервые встретил Алису, а затем и Анилегну. Я четко помнил четырехэтажный дом и подъезд, в котором они обе живут, правда, совершенно не знал этажа и номера квартиры Алисы. Впрочем, для чего-то полезного нужны же соседи в домах? Вот только не хотелось бы, чтобы первой соседкой, открывшей мне дверь, оказалась Анилегна.
Мои размышления прервались увиденным зрелищем. Издалека мне показалось, что во дворе дома, к которому я приближался, собрались местные пацаны. Только странно было, почему их так много. Когда же я подошел чуть ближе, выяснилось, что никакие это не пацаны, а вполне взрослые люди, старики, женщины и мужчины. Среди них были и дети. И все как-то по-серому одеты, в основном в темных тонах. Сомнений не было, я подходил именно к тому дому, где и жила Алиса (и Анилегна). Толпа людей стояла именно возле того подъезда, из которого мне навстречу вчера выбежала девушка с зонтиком и которую я теперь искал.
Сначала я даже обрадовался, что здесь так много людей. Но тут же увидел духовой оркестр, и сердце защемило. Я попал на похороны! Боже! Неужели?.. Хотя стоп! Алису я видел последний раз вчера поздним вечером. Даже если бы с ней что-то и произошло, ее не могли бы хоронить на следующий день. Это просто невозможно! Похоже, это всего лишь неприятное совпадение. От этих мыслей я успокоился и даже заулыбался. Мне стало легче на душе, что хоронят не мою Алису, а постороннего человека. Тут же я уловил на себе злобный взгляд какой-то женщины и перестал улыбаться. Со стороны мое поведение явно выглядело вызывающим, улыбаться на похоронах было неуместно.
Я состроил на лице кислую мину и, подойдя к одному из музыкантов, шепотом проговорил: – Здравствуйте. Кого хоронят?
Мне было плевать, кого хоронят, я спросил лишь для того, чтобы выяснить, как долго все это мероприятие будет происходить и когда я смогу зайти в подъезд. Одновременно я внимательно рассматривал людей, вполне вероятно, что среди них могла оказаться и Алиса.
– Девушку какую-то, – музыкант потянулся к трубе, так как толпа активно зашуршала и направила все взгляды в сторону открытой двери подъезда.
В этот же миг во мне все оборвалось. Я испуганно, почти обреченно, все еще не веря словам музыканта, стал выяснять, кого же все-таки хоронят:
– Какую девушку? Как девушку? Не могут хоронить деву. Как ее зовут?
На меня стали озираться люди, а музыкант отмахнулся от меня. Он дунул в трубу, и оркестр заиграл похоронный марш. Из подъезда показался мальчик с венком, а за ним люди, выносившие гроб. Я стал терять контроль, чего ранее за собой не замечал. Подбежав к ближайшей ко мне женщине, я сбивчивым голосом стал спрашивать, кого все-таки хоронят. Та посмотрела на меня сначала несколько удивленно, а затем злобно и медленно повернула голову к гробу, так ничего мне и не ответив.
– Я спросил, кого хоронят?! – почти прокричал я ей на ухо свой вопрос, пытаясь заглушить отвратительный похоронный марш, который я ненавидел еще с детства.
Теперь на меня посмотрели почти все и стали перешептываться между собой. Я услышал вопрос «кто это?» и слово «ненормальный». Женщина вновь мне ничего не ответила, лишь сделала несколько шагов в сторону. В этот же момент заголосили бабки. Похоже, это были те самые профессиональные «рыдательницы», которые плачут и воют на похоронах в обмен на послепохоронный ужин.
Но мое внимание привлек уже другой момент.
– Почему гроб закрытый?! – Я стал перед мальчиком с венком и фактически перекрыл похоронной процессии движение. Со всех сторон на меня зашипели. – Почему хоронят человека в закрытом гробу?!!
В этот же момент из толпы выбежал здоровенный мужик и, схватив меня за ухо, под одобрительное мычание толпы потащил к углу дома. За уши меня не таскали даже в школе, я попытался вырваться, но здоровяк только сильнее сдавил мое ухо. Такого унижения я не переживал уже очень давно. От боли и обиды у меня выступили слезы. Я еще раз попытался вырваться, но только разъярил мужика еще больше. Тот схватил второй рукой мою шею и, заведя за дом, яростно толкнул меня к стене. От удара головой о неровный цементный выступ в глазах у меня появились черные круги, а из носа потекла кровь.
– Ты что, щенок, вытворяешь?! – мужик пригнулся к моему лицу и тут же ударил кулаком по спине.
Я стал оседать, так паскудно мне не было даже этой ночью.
– Василий, не надо. Хватит, – за спиной у мужика послышался женский голос.
– Да я этого гада сейчас прибью прямо тут!
И Василий ударил меня кулаком в висок. Черные круги сомкнулись над моей головой.
Я лежал на своей кровати в общежитии и обнимал девушку. Левой рукой я ласкал ее грудь, а правой почему-то поддерживал ее голову. Грудь девушки была не очень большой, но зато упругой. Мне было очень приятно, хотя я почему-то не решался взглянуть на ее лицо.
– Витя, не надо. Уходи отсюда, – голос Алисы прозвучал необычно сдавленно. Но все-таки это была она. Я продолжил ласку, хотя меня что-то насторажило.
– Витя, тебе надо уходить отсюда, – голос Алисы стал еще менее узнаваемым, с каким-то старческим хрипением. Моя рука, что поддерживала голову Алисы, затекла и стала почему-то влажной. Я попытался ее убрать.
– Не делай этого, Витя, – теперь это точно был голос не Алисы, и при этом я его уже где-то слышал. Совсем недавно слышал. Я медленно поднял глаза вверх, увидел подбородок, милые губки, носик, глаза – это была Алиса. А дальше я увидел окровавленный лоб и пустоту на том месте, где должна была быть верхняя часть черепа. Ее глаза с ужасом смотрели на меня, а рот в это же время улыбался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
