Ну, тут, конечно, начинается, и гремит, и грохочет, и бьется вдребезги, всклокоченная собачонка захлебывается визгливым лаем и пытается хоть кого-нибудь укусить, героиня выпила каких-то капель, и теперь в комнате навязчиво пахнет мятой, а ее муж два раза выбегал, хлопнув дверью, чтобы последнее слово осталось за ним, и два раза возвращался сказать что-нибудь еще. Их дочь-подросток заперлась у себя, включила музыку на полную громкость и попробовала левое запястье отцовским лезвием, но это оказалось больно и как-то по-дурацки, и дочь-подросток замотала запястье шарфом и пишет в твиттер, что, когда завтра ее не станет, пусть друзья ее не оплакивают и не несут ей цветов.
Потом все как-то утихает, героиня еще всхлипывает, распространяя волны мяты, но уже согласна выслушать совершенно охрипшего мужа и даже коротко кивает, как будто против воли с ним соглашается, дочь-подросток выбралась из комнаты попить, нашла в холодильнике коробку сливочных пирожных и тихонько кормит ими всклокоченную собачонку, а через десять минут героине позвонит ближайшая подруга и прорыдает в трубку, что приняла много таблеток и собирается умереть. Героиня не станет ничего у нее выспрашивать, скажет коротко, погоди умирать, я сейчас, быстро почистит зубы, наденет брюки и куртку, клюнет мужа в круглую лысинку – сильно видно? страдальчески спросит муж. Вовсе нет, скажет героиня, абсолютно незаметно, – велит дочериподростку отправляться в постель, – ну, мам! завопит дочь. Помамкай мне, непреклонно ответит героиня, но смягчится и разрешит посмотреть фильм по второму каналу, только потом сразу спать, – конечно-конечно, неискренне буркнет дочь, – подхватит всклокоченную собачонку, все равно ее надо будет вывести прогуляться, и пойдет к гаражу, на ходу доставая из кармана ключи от старшей машины. Конечно, будет думать она всю дорогу до дома ближайшей подруги, бедная дурочка, живет одна в какой-то дыре, только и название, что мансарда, ни постоянного мужчины, ни детей, ни работы, сейчас приеду и скажу ей, что так нельзя, она должна как-то упорядочить свою жизнь. На заднем сиденье слабо тявкнет всклокоченная собачонка, вот именно, скажет героиня вслух, даже ты понимаешь, что так больше продолжаться не может. Ведь понимаешь? Собачонка издаст сдавленный звук и стошнит на сиденье полупереваренным сливочным пирожным.
Недоимка
![]()
Начальница отдела по принудительному взысканию недоимки проснулась в злых слезах. Всю ночь ей снилось, будто кто-то ее целует, кто именно, начальница не могла бы сказать, она запомнила только прикосновение твердых гладких губ, запах табака и кофе, да внезапную тошную тоску от того, что это сон и неправда. В последнее время это происходило постоянно – удовольствие сменялось горечью, словно начальница ела плохо вычищенную рыбу и прикусила желчный пузырь. Ей не хотелось думать, что это уже возраст, вчера на бензоколонке мальчишка на мотоцикле назвал ее старой сукой, но она была еще в соку и в женской силе, и вполне могла бы зачать и выносить ребенка, так сказал врач на ежегодном осмотре. Если поторопитесь, добавил он и покачал пальцем в синей резиновой перчатке, словно маятником метронома, хотя имел в виду часы и намекал на неумолимый бег времени, тик-так, сказал он, и начальница, не любившая избитых метафор, скорчилась на кресле, тик-так.
* * *
Череп посетителя блестел, как отполированный, и, когда посетитель наклонял голову к бумагам, начальница видела в черепе свое отражение, четкое, как в сферических зеркалах эшера. Посетитель выпрямился, подвинул бумаги к начальнице и поерзал, устраиваясь. У него были длинные ноги, ему было неудобно в низеньком посетительском кресле. Начальница полистала бумаги и ничего в них не поняла. Она подняла голову и посмотрела на посетителя. Посетитель сплетал и расплетал свои длинные ноги и на начальницу не смотрел. Хотите зачать со мной ребенка, спросила начальница.
* * *
Если он сейчас рассмеется, я его ударю, спокойно думала начальница, улыбаясь посетителю вежливой равнодушной улыбкой. Посетитель не смеялся. Он молча глядел начальнице куда-то за спину, и выражения на его лице менялись с удивительной быстротой, будто по лицу пробегала рябь или судорога. Начальнице нравились выразительные лица, у нее самой было довольно безжизненное лицо. Сегодня, спросил посетитель и, наконец, посмотрел начальнице прямо в глаза. Если сегодня, то пожалуй, а завтра приезжает из отпуска моя семья.
* * *
Отель ритц, сказала начальница и протянула посетителю картоный конвертик, комната пятьсот одиннадцать, я буду после шести. Если придете раньше меня, закажите себе чего-нибудь, не стесняйтесь. Посетитель вынул из конвертика карточку-ключ, повертел ее и положил обратно в конвертик. Это как-то скажется на ходе моего дела, спросил он. Нет, быстро ответила начальница. Она ждала этого вопроса. Потом подумала, у ребенка будет такая же идеально-круглая голова и длинные ноги, и сказала, не знаю. Может быть. Посетитель необидно рассмеялся и встал. Поцелуемся, сказал он. Ну, не здесь же, ответила начальница. В приемной дайте свой пропуск секретарю, она подпишет, чтобы вас выпустили. И скажите ей, пусть зайдет ко мне, селектор с утра не работает.
* * *
В без пяти шесть начальница отдела по принудительному взысканию недоимки стояла в своем кабинете в кружевном нижнем белье и туфлях на каблуках и смотрелась в зеркало. Белье ей не шло. Правая грудь почти выпадала из лифчика, лямки врезались в плечи, игривые штанишки неприятно контрастировали с бледным угрюмым животом. Начальница повернулась к зеркалу спиной. Так было еще хуже. На спине болтался неотрезанный ценник от лифчика, штанишки влезли в зад. Начальница присела на краешек стола, поболтала ногой в туфле, постучала по ножке стола каблуком. Потом взяла телефонную трубку и набрала номер. Отель ритц, говорит марилия, мелодично сказала трубка, чем я могу быть вам полезна.
* * *
Значит, это не ваш посетитель, уточнила марилия. Ничего не понимает, подумала начальница, как их там держат таких, я бы давно ее уволила. Нет, голубчик, терпеливо сказала она, я вам в третий раз повторяю. У меня украли карточку, или, может, я ее выронила, а человек подобрал. Я понимаю, сказала марилия жалобным голосом, она так мечтала о спокойном дежурстве, но что же делать с вашим посетителем. Это не мой посетитель, лязгнула начальница. И не мое дело. У меня украли карточку, вор сидит в моем номере, а вы… конечно-конечно, вы правы, поторопилась вставить марилия, но… хотите, вызовите полицию, перебила начальница. Хотите, просто припугните. Но он столько всего заказал, проныла марилия. Он заказал клубнику, коньяк, кофе и сигареты. И омлет с зеленью. И мусс три шоколада. И сказал, что это для вас. Впишите все в мой счет, устало сказала начальница. Только потрудитесь к десяти освободить номер. Чтоб духу этого… этого… начальница замолчала. Чтоб духу его в моей комнате не было, сказала она наконец. Или я перееду в другой отель. Пожалуйста, пропела марилия, пожалуйста, не волнуйтесь. Мы все решим, к вашему приходу все будет в полном порядке. Голос ее повеселел. Когда выдастся минутка, она съест мусс три шоколада и выпьет коньяка за счет старой суки. Карточку у нее украли. Марилия давно работала в ритце и понимала больше, чем показывала.
* * *
Начальница отдела по принудительному взысканию недоимки сидела в кафе на открытой веранде и сплетала и расплетала ноги. Лифчик почти не жал, а кружевные штанишки лопнули, и начальница сняла их в туалете и бросила в ящик для биологических отходов. Она только что съела омлет с зеленью и сейчас ела клубнику и пила коньяк. Чуть позже она спросит кофе и позволит себе покурить. Мусса три шоколада в кафе не оказалось, но начальнице было все равно, она не любила мусс.
