- Не вертись! Я попробую его открыть. Боб, посвети. Да пониже.
Марк тихонько плакал:
- Ой, больно!.. Ой, как больно!..
С большим трудом Яну удалось открыть капкан. К счастью, на Марке были высокие ботинки, а капкан был старый, со стертыми зубьями. Но все же он сработал.
- Сможешь идти? Встань-ка!
- Ой, ой, - стонал Марк. - Вот гады!.. А какой капкан, лисий?
- Тогда бы ты так дешево не отделался. По-моему, он рассчитан на крыс и котов. Ведь здесь склад. Крови нет? Железо ржавое, еще заражение крови получишь. Если есть ранка, надо сделать противостолбнячную прививку.
Крови не было, только сильно распухла щиколотка.
- Ничего, пройдет, - сказал Марк.
Два часа ночи, но ни один из братьев не спит. Ян думает о гонках, не упущено ли что-нибудь важное. Марк не спит от боли, а Боб пытается разгадать тайну склада. Если фирма занимается перепродажей подпорченных грузов, то зачем эта надпись "Опасно для жизни"? И почему их так поспешно выставили? И зачем капканы? У Яна все просто: на веревках - тряпки, капканы - для грызунов. А почему дверь забаррикадирована мешками с песком?
Прошлую ночь он не спал и сегодня никак не может заснуть. На башне пробило половину третьего. Марк наконец уснул, да и Ян спал уже мертвым сном.
Сегодня они едут в Брескенс. В половине четвертого Ян хочет выйти из Лилло. Мотора-то нет, значит, рассчитывать можно только на отлив и ветер. Поэтому отплыть надо самое позднее в половине четвертого дня, чтобы завтра в девять утра быть на старте. Боб пытается сосредоточить мысли на гонках, но у него ничего не выходит. Нет, он не успокоится, пока не узнает тайну старого пакгауза. Иначе от него и на гонках мало толку будет.
Боб тихонько встал и пробрался на чердак. Там на балке висит связка ключей. Года два назад отец сменил замки во всем доме; замки он выбросил, а ключи нанизал на веревочку и повесил на чердаке. Там же хранились и две отмычки, которые подходили ко всем замкам. Боб прихватил их тоже.
Нацарапав записку: "Я поехал в Лилло, захватите мой рюкзак", он приколол ее к шкафу, сунул в карман фонарик и осторожно прикрыл за собой дверь.
В порту было довольно тихо, хотя порт никогда совсем не затихает. По дороге прошла полицейская патрульная машина, потом прогрохотал грузовик с красным фонарем, пронесся таксист да проехали два рыбака на велосипедах.
Боб оставил велосипед у столба на обочине шоссе и направился к складу. По дороге он подобрал палку и шел, проверяя палкой, нет ли впереди капкана. Подлез под колючей проволокой.
Боб не трусил, даже не волновался. Возможно потому, что страшно устал. Он опять отодвинул фанерку. Как и в последний раз, помещение было пусто. Конечно, а чего другого он ждал?
Боб прокрался к двери. Хорошо, что со стороны дороги его не видно. Не дай бог, полиция заметит - неприятностей не оберешься. Первые пять ключей не лезли в замочную скважину. Может, сработает отмычка?.. Есть!
Боб осторожно отворил дверь. Скрипнула-таки. И вдруг Боб вздрогнул. Над головой загудел колокол. Про колокол он совсем забыл. Боб застыл у двери. Сейчас раздастся окрик. Или лай собаки. Или сигнал тревоги. Или взрыв.
Но ничего не произошло. Только вонь чувствовалась сильней да откуда-то потянуло сквозняком.
Боб торопливо пробирался между мешками с песком. Ход шел вправо, затем влево, потом опять вправо, как в окопах. Через весь склад он, что ли, тянется? Это же бессмыслица!
Мимоходом он попытался сдвинуть один мешок, но с таким же успехом можно было попытаться сдвинуть стену собора.
Наконец-то! Он очутился в большом мрачном помещении, заваленном кучами какого-то хлама. "Как бы фонарик через окно не заметили. Надо быть осторожнее, - подумал Боб, - а то весь порт на ноги поднимешь". Вот лежат мокрые рулоны хлопчатобумажной ткани, вон ящик с проржавевшими инструментами, несколько винных бочек, целая куча текстильных изделий, шесть поломанных мопедов без номеров. Все нормально. Да, но как же эти бочки попали в помещение? Ведь они не пролезут через дверцу и зигзагообразный проход!
Осторожно, шаг за шагом, продвигался он в темноте. Вот он уперся коленями в какую-то загородку. Посветил фонариком. За невысокой загородкой - нечто вроде сходней шириной, достаточной для прохода небольшого грузовика. Боб пошел по сходням вниз. На пути ему попались два больших ящика. Первый стоял без крышки. Поднявшись на цыпочки, он заглянул внутрь и испуганно вскрикнул. В ящике лежали скелеты.
Первая мысль была бежать, скорее сообщить полиции... Но он тут же взял себя в руки: "Я же знал, что меня ждет. Я уже видел эти скелеты". Он прислонился к стенке, подождал, пока сердце перестанет стучать, и двинулся дальше. Луч фонарика выхватывал из темноты различные предметы. Он увидел пилораму и верстак, а на полу - доски и брусья. Чуть слышно пахло смолой и краской. Вдруг что-то сверкнуло. Это луч отразился в смотровом стекле автомашины. Рядом с машиной Боб увидел большой ящик. "Так и есть... Здесь они прячут украденные машины, а дальше переправляют их в ящиках".
Боб шагнул к машине.
Точно. "Ягуар" Соустина.
А вон на деревянном помосте "ситроен".
Дальше пол начинает подниматься. Ну, вот и все ясно! Отсюда машины выходят наверх. А вон еще один ящик. Уже упакован. На нем надпись "Котлы". "Хитрая маскировка, - думает Боб, - вывозят машины под видом котлов. А стена - это не стена, а огромная дверь, которую или поднимают вверх, или сдвигают в сторону... Ну хватит, пора убираться, пока не рассвело. А в полицию надо звонить немедленно".
Он повернулся и пошел обратно, стараясь поскорее миновать ящики со скелетами. Когда его голова поднялась над барьерчиком, огораживающим сходни, он услышал короткий свист, почувствовал удар по затылку и потерял сознание.
В восемь часов в доме Петерсов сели завтракать. Никто не понимал, зачем Боба понесло в Лилло в такую рань.
- Представляю, какой он голодный! - вздохнула мать.
Ян в который уже раз просматривал правила соревнования.
- Кто включит мотор, устраняется от участия в гонках, - сказал он. - Но нам это не грозит.
В четверть девятого отец уехал в контору.
- Желаю успеха! - сказал он, уходя. - И будьте, пожалуйста, осторожнее!
Мать упаковывала провизию. Марк возмущался: да что они, на месяц, что ли, уходят из дому? Не намерен он тащить в Лилло целую бельевую корзину с едой.
- Но ведь Боб не завтракал, - оправдывалась мать.
- Конечно, когда надо что-то нести, он смывается. Я вам не ломовая лошадь! - кипятился Марк.
В десять часов Ян с Марком отправились в Лилло.
- До свиданья, до завтра.
Погоду обещали хорошую. Ветер юго-западный, от трех до четырех баллов. Небо на три четверти чистое. В общем, прекрасный летний день.
- Когда же Боб уехал? - спросил Марк.
- Я не слышал, - ответил Ян.
- А когда ты встал?
- В семь, вместе с мамой.
- Хитер, по холодку укатил, а мы тащи для него продукты. Дрыхнет небось на травке.
- Конечно, мог бы и подождать в такой-то день!
По польдеру братья ехали рядом.
- Ян, сколько всего участников?
- Человек сто наберется. Погода видишь какая!
- Ой-ой-ой! Хоть бы нам победить!
"Бернар", укрытый брезентом, стоял возле зеленого берега.
- Вот лодырь, даже лодку не раскрыл! - сказал Марк.
- Интересно, куда он подевался?
В двенадцать часов Ян забеспокоился не на шутку. Боб ведь знает, что в половине четвертого им отплывать. Нарочно, что ли, прячется, чтобы попугать их?
Марк ужасно возмущался:
- Вот явится, а мы ноль внимания, ладно? Пускай не воображает, что без него не обойдемся.
- Не обойдемся, - вздохнул Ян. - И он это отлично знает.
- Я тоже умею работать со спинакером.
- Ладно, авось придет. Голод не тетка.
Но прошел еще час, а Боба все не было.
- Не поехал же он на этот вонючий склад?
- Кто его знает!
- Съездить посмотреть?
- Нет уж. Он придет, потом тебя жди. Пусть себе дышит на здоровье этой вонищей!
Ян злился, но не мог скрыть беспокойство.
Понемногу к Бобу вернулось сознание. Слышались звонкие удары. Каждый удар болью отдавался в голове. Он почувствовал запах кожи, так пахнут обычно сиденья машин, вытянул руку, нащупал руль. Ах, вот что! Он лежал в машине, машина стояла в ящике, и этот ящик заколачивали.
Он попытался выпрямиться, но от боли чуть снова не потерял сознание. Поэтому он опять лег и прикрыл глаза. Работали, видно, вдвоем. Один забивал доски около мотора, другой - у багажника. Светящиеся часы автомашины показывали шесть часов. Сколько он здесь лежит? Час? Два часа? Дышать было трудно. Кровь пульсировала в голове, барабанные перепонки готовы были лопнуть.
"Они оставили меня здесь, чтоб я умер, - думал он. - Правильно. Воздуху хватит ненадолго".
Удары молотков стали реже. Все. Крышка забита.
Боб поднялся, кусая губы, чтобы не закричать от боли. Пальцы нащупали сирену. Нет, сигналить нельзя, какой смысл? Если и услышат, кто захочет помочь?
